Заговорила мать:
— Саалим, нам надо кое-что обсудить сегодня. Я хочу, чтобы ты помог мне решить некоторые споры между горожанами. Надо рассмотреть прошения купцов и фермеров, которые прибыли сегодня утром. Завтра мы встречаемся с хозяином юго-восточной шахты. У них проблемы, хотя я не знаю деталей. Я не закончила читать его письмо. Я подумала, что ты можешь помочь мне и с этим тоже. Мы изучим этот вопрос вместе.
Задания изливались из её рта, сродни фонтанам в нашем дворце. С болезнью отца все заботы о городе легли на её плечи, и она воспользовалась возможностью дать мне, моему брату и сестрам то образование, которое мы пока не получили — преподнести нам подарок, который был нам не особенно нужен.
Мы не понимали, что надо было учиться, чтобы стать правителями. Мы думали, что мы и так были ими по крови. Моя мать без устали заботилась о нашем отце, о наших людях. Когда я падал ночью на кровать, она все еще ухаживала за отцом или раздавала поручения слугам. Как бы я хотел иметь хоть немного её энергии.
— Скажи мне, что надо сделать. Я всё исполню, — сказал я, приподняв подбородок.
И я мог это сделать. Я не понимал, почему она всё ещё считала, что должна помогать мне. Отец уже почти четыре луны как болел. И я без возражений брался за дела. Но за некоторые из них родители держались слишком крепко.
Мне не надо было видеться с Экрамом, если он мог справиться с кораблями без меня. Мне не надо было разговаривать с Азимом каждый день, чтобы проверить, как он управляется с солдатами. Ни один глупец не стал бы объявлять войну Мадинату Алмулихи. Всё это было тратой времени, поэтому я ничего из этого не делал.
Я делал всё иначе, но это не значит, что я был не прав.
— Где Кассим? — спросил отец. — Я должен поговорить с ним.
— Надия сказала, что Кассим уехал в какое-то поселение. Он пробудет там до поздней ночи или до завтра. Как увижу его, я передам, что ты спрашивал о нём, — сказал я, посмотрев на мать и ожидая её одобрения, так как я сделал, как она просила. — Если надо что-то сделать во дворце, просто скажи мне, Отец. Я могу с этим справиться.
— Я знаю, что можешь, сын, — его голос прозвучал надрывно и хрипло. — Может быть, он поехал навестить Эдалу? И привезёт её домой? Прошло уже столько времени.
Моя мать сжала губы и снова повернулась к отцу.
— Сделай ещё один глоток, любовь моя.
Она заботливо склонилась над ним, обхватив его голову одной рукой, словно прощала ему всё. Казалось, мой отец испытал облегчение, подобно ребенку, когда сделал глоток своего чая и заглянул в её мутные глаза. Казалось, он был ей очень благодарен за её милосердие.
Откуда-то сверху раздались звуки горнов.
Военных горнов.
Мать встретилась со мной взглядом.
Я встал и поспешно вышел из покоев. Я всего лишь раз слышал рёв горнов, и это случилось тогда, когда мой отец попросил музыкантов подуть в их загнутые инструменты в атриуме. С моим братом и сёстрами я должен был познакомиться с этим звуком, и научиться бояться его.
Я нашёл узкую винтовую лестницу в башне. Взбираясь по ней, я перепрыгивал через ступеньки, вглядываясь в белые вымытые стены и видя, как сквозь щели проглядывает полуденное небо. Наконец, я добрался до двери, которая вела на площадку. Там стояли три человека, которые по очереди дули в горны, чтобы звук не прерывался.
С высоты дворца я смог увидеть других мужчин и женщин с горнами, которые стояли на крышах домов и разносили сигнал в самые дальние уголки города. Люди начали выходить на улицу, чтобы понять причину тревоги. Но никто не взял с собой оружия.
— Что происходит? — прокричал я.
Один указал на дюны на горизонте. И тогда я увидел их — быстро приближающуюся армию, несчётное количество солдат. Это была самая огромная армия, которую я когда-либо видел, и над ними развевались не наши знамена, они сражались не за нашего короля.
Они двигались так быстро, что уже начали входить в город к тому моменту, как я вернулся к матери и отцу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Приближается армия, — выпалил я.
Дверь в покои с грохотом закрылась у меня за спиной после того, как я вошел. И когда я произнёс эти слова, я услышал крики снаружи. Воинственные крики и крики ужаса.
Мать не стала ждать, она упала на колени и начала доставать что-то из-под кровати. В помещении раздался звук удара металла о камень, и когда она встала, в руках у нее был длинный меч и небольшой кинжал, инкрустированный каменьями.
— Найди Азима. Созывайте солдат!
Я побежал и начал искать Надию, чтобы по пути предупредить её и сказать, чтобы она спряталась в каком-нибудь безопасном месте. Но я не нашел её. Вскоре я узнал, что она была убита в своей собственной комнате. Она защищалась мечом, которым владела довольно плохо.
Азима не было на месте, но когда я увидел на улицах солдат Алмулихи, которые уже защищали город от нападающих, я понял, что он уже сделал всё, что от него требовалось. Он оказался более подготовленным, чем я.
Точно ребенок я наблюдал за ними с балкона и видел, как сильно бледнели мои сражения с Кассимом, по сравнению с настоящей войной. Я никогда не видел настоящего насилия. Мы учились владеть мечом и защищать уязвимые части нашего тела от острых концов лезвий, но мы никогда не видели кровь, никогда не видели смерть. И когда я увидел это, я не мог пошевелиться, чтобы встретиться с врагом. Я боялся примкнуть к солдатам отца, боялся, что в какой-то момент я точно так же буду безжизненно лежать на ступенях дворца.
Наши люди были не готовы. Они были недостаточно сильными. Жители Алмулихи расслабились и не могли уже сравниться с армией, продвигающейся по нашим улицам. Деревенские жители падали под натиском клинков. Солдат убивали одним взмахом меча. Казалось, прошли годы, как будто время остановилось, прежде чем нападавшие смогли прорваться сквозь дворцовые стены.
— Они вошли во дворец! — закричал я матери и отцу, снова ворвавшись в покои.
Не знаю, почему я побежал к ним, но я ни о ком больше не мог думать. Я был перепуганным ребёнком, которому был нужен кто-то, кто бы направил его.
Но ничто не могло подготовить меня к тому, что я увидел.
Отец лежал мёртвый, рукоять кинжала, инкрустированная каменьями, торчала из его груди. Руки моей матери были в крови, а из её глаз капали слёзы.
— Что ты наделала? — закричал я, упав на колени, и сжал руки отца.
— Избавила его от бесчестья быть убитым от рук врага, — сказала она твердо, как и подобало королеве. — Мы падём, Саалим.
Она взяла длинный меч и встала рядом с кроватью перед мёртвым королем, её ушедшим супругом.
— Бороться бессмысленно.
— Значит, это конец? Мы должны сдаться? — я услышал крики людей во дворце.
Они прочесывали помещения. Они искали нас.
Она покачала головой.
— Я умру, защищая Алмулихи. Ты не можешь этого сделать. Ты должен попытаться и спасти его. Беги отсюда. Найди Захару.
— Знахарку? — спросил я ошеломлённо.
— Беги! — закричала она, показав дрожащим пальцем на дверь, после чего стиснула рукоять своего меча.
Я даже не оглянулся. Я ненавидел себя за то, что так легко убежал, не чувствуя ни угрызений совести, ни вины. Впав в отчаяние, я так легко покинул свой дом, тогда как моя мать смогла убить своего мужа, а сейчас стояла и ждала своей собственной смерти, даже не дрогнув.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Теперь эти угрызения совести всегда со мной.
Когда я выбежал в коридор, я услышал, как стучали шаги солдат у меня за спиной. Я слышал, что моя мать что-то крикнула им. Используя коридоры прислуги, где я часто гулял в детстве, я добежал до дома знахарки, который находился на самой окраине территории дворца.
