Изабель, играя чёртиками в глазах, сказала:
— Господин! Я тебе не нужна сейчас?
— Пока что нет! Если будешь нужна, я позвоню!
Когда мы остались одни, Катя сказала:
— Огромное спасибо вам за детей. Я не знала, как выкрутиться из этой ситуации.
— Вы снизили напор. Вернее, вы не переносили его на Колтыгу. Его положение было слабым настолько, насколько можно представить.
— Серьёзно? — она удивилась.
— Вы могли с ним справиться и без нашего участия. Думаю, что вы…
— Да нет! Я даже не ожидала такого.
— Он банкрот! Имущество описано.
— Хм! Интересно… Может быть, поэтому он и не спешил с моим договором, — Катя задумалась. — После суда он мог открывать новые счета, вот и тянул. Да ладно! Чёрт с ним!
Она осмотрелась.
— А я даже не представляла, что ваш корабль такой большой. Он закрыл собой небо! — она поёжилась. — Это как в старых фильмах о пришельцах. И это ваш дом, ваш бизнес, ваши заводы и фабрики, ваши поля и…
— Это весь наш мир! — добавил я. — Но я хочу целую планету!
— Да-да! — сказала Катя и добавила: — Я могу подумать до… завтра?
Меня удивил такой поворот.
— Я вас не тороплю. И вы можете гостить у меня, сколько вам будет угодно.
— Гостить?
— Ну да! — я чувствовал, что она чего-то не договаривает. Вернее, что-то не так понимает. — Вы же не считаете, что я вас захватил в плен?
— А… а как вы забрали моих детей?
— Я оформил это как опекунство.
— И вам их отдали?
— А-а-а! Вы об этом? Заведующая кнопки истёрла, пытаясь вам дозвониться. Чиновники поступили формально правильно, а с нашей стороны это была единственная возможность детишек перепрятать. Но вы в любой момент можете потребовать восстановления ваших материнских прав. Я не буду мешать и даже могу выступить в качестве свидетеля.
— Спасибо. — Она была задумчивой и грустной. — Скажите, а что вы хотите сделать с планетой, Лютецией?
— Как что? Заселить! Минимум промышленности! Больше зелени. Преимущество биотехнологиям. На этой планете должно быть приятно жить и работать. И работа чтобы была в удовольствие. Чтобы люди там жили радостные, весёлые, здоровые и красивые. — Я, увидев, что она опять задумалась, сказал: — Так я вас не тороплю. Отдыхайте!
Я заметил, что Катя в растерянности озирает коридоры.
— О! Извините! Я же собирался сделать вам экскурсию.
Конечно, экскурсия была нужна. Почти любой дом снаружи выглядит меньше, чем изнутри. Любой, попавший на мой Корабль, удивлялся его внутреннему объёму. В этих коридорах, отсеках, этажах можно было заблудиться несведущему человеку. Священное число двенадцать! Именно такое количество этажей на моём Корабле. Есть, правда, отсеки в два, три этажа. Есть передвижные перегородки, я их ставлю, когда груз того требует. А чтобы обойти все коридоры, нужен не один день…
Уже через каких-то пять минут я вошёл в своё обычное состояние. Мимоходом объяснял гостье, что и где находится, где идут коммуникации, где силовой каркас, где энергетические каналы. Я водил её по огромным отсекам, забитым высокотехнологичным оборудованием, показывал ниши с кучей роботов для не меньшей кучи работ, склады с расходными материалами, лаборатории с синтезаторами, конверторные цеха, реакторные залы, отсеки силовых агрегатов и прочее, и прочее, и прочее. Заодно я инспектировал всё, что видел. Чуть ли не каждые две-три минуты я надиктовывал замеченные нарушения в свой коммуникатор:
— На пульте контроля большая царапина! Забит пылевой фильтр в воздушном канале, а индикаторная лампа не горит! В нише для труб непонятно что делает швабра с грязной тряпкой!
Катя засмеялась.
— А вы жён наказываете за такое?
— За швабру — нет! Но бывают наряды вне очереди. Это, когда все отдыхают, а виновная в безобразии наводит порядок. Хвала Аллаху, мне не часто приходится применять наказания. Хотя, должен признать, за прошедший месяц была куча арестов. Домашних. — Я вздохнул.
— За что?
— Как за что? За драки. Если не в кого пострелять, нет ни пиратов, ни бандитов, то мои жёны начинают драться между собой. — Я прикусил язык. Что это я несу?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А что является поводом? — допытывалась Катя.
— Последний раз возник спор о русской литературе и характерах персонажей Достоевского.
— Вы это серьёзно? — она мне не верила.
— Вполне!
— А у вас есть… ну, как это сказать?… неуставные отношения.
— Гм! У нас таких нет. Но есть строгая иерархия: те жёны, кто раньше вышли за меня, считаются старшими. Самая старшая жена — Натача. Ей подчиняются все жёны. — Я вздохнул и добавил: — Иногда. Но, вообще-то, должны подчиняться всегда. Кстати, — вдруг вспомнил я. — А вы за сегодня ещё ни разу не закурили.
— А-а-а! — она рассмеялась и махнула рукой. — Я, вообще-то, только делаю вид, что курю. На деловых переговорах приходится делать то же, что и партнёр. Это способствует взаимопониманию, расслабляет. А тогда, с вами… Мне просто хотелось позлить вас. Извините… А ваши жёны всегда подчиняются вам?
Конечно, это был каверзный вопрос, потребовавший от меня много изворотливости. Но, наконец, мне удалось увести разговор в сторону от скользкой темы.
Я постепенно забыл осматривать состояние отсеков и оборудования. Я рассказывал Кошкиной о нашем быте, традициях, о том, как отмечаем дни рождений, проводим парко-хозяйственные дни, как учатся дети, как меняются дежурства и вахты. При этом я не забывал показать новую каюту Корасон, оборудование камбуза, классные комнаты для учёбы. Так мы прошлись до командной рубки, где Натача, Джень и Хелена о чём-то спорили. Когда мы вошли, Хелена как раз говорила. Она запнулась на полуслове и с каким-то откровенным любопытством стала нас с Катей разглядывать. А я ощутил напряжённость. Похоже, говорили только что о Кате.
— Ладно! — сказала Натача. — Мы эту тему разберём позже.
Конечно, она попыталась придать разговору нейтральный смысл.
Катя вдруг спросила:
— Скажите, кто разрабатывал план по моему спасению?
— Мы все в этом участвовали, — ответила Натача. — Но всё пошло наперекосяк. Мы не ожидали, что ты воспользуешься ливнёвкой. Там можно застрять навсегда. — Натача аж передёрнулась от ужаса. — Как ты решилась?
— Деваться некуда было.
— А как ты выбралась из помещения?
— Попросилась в туалет. А там подпилила решётку, — и Катя показала пилочку для ногтей. — Точнее, гвозди, на которых она держалась.
— Да там же на несколько часов работы! — не поверила Натача.
— Нет! Меньше часа. Но я не один раз туда выходила. Кстати, пилочка очень хорошая, с алмазным напылением. А гвоздей было всего шесть. Оказалось достаточным срезать три.
Вот, оказывается, как… Катя хорошо владеет пилочкой для ногтей.
Все замолчали, а Катя вдруг решила вернуться к прежней теме.
— И всё-таки! Вы вытащили меня оттуда… Вам так нужна лаборатория Рогули?
Натача хмыкнула и огляделась по сторонам.
— Если бы ты отдала этот договор фирме "Викат", нам было бы гораздо проще с ними разобраться. Ты мне веришь?
В этот момент, как ураган, в рубку влетела Изабель.
— Вы представляете? У меня на куртке три дыры… прошу прощения!
Она застыла на месте. Катя несколько секунд рассматривала мою десятую жену. Удивительно, мне хотелось похвастать своими жёнами перед Кошкиной. Я очень хотел, чтобы они произвели на неё сильное впечатление. И сейчас я чувствовал, что сочетание "сильное впечатление" не передаёт полноты того ощущения, которое испытывала Катя. Она перевела взгляд на Натачу и ответила:
— Я тебе верю! — она помолчала. — Но зачем вы занимались моим освобождением?
Она перевела взгляд на меня. Все поняли значение этого взгляда. Она всё ещё считала, что мои жёны, как рабыни, верные прихотям своего господина, следовали моему приказу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Натача изобразила кривую улыбку, полную насмешливой иронии. Рабы на такую улыбку не способны.
— Всё очень просто: мы своих в беде не бросаем!
