– Пусть занимается с Сулой, – посомневавшись, определился Виктор, – Еще одна девушка на подпевках нам не помешает. Когда‑нибудь.
После такого неожиданного и удачного устройства дочери в музыкальный коллектив старик стал считать себя в неоплатном долгу перед Сомовым. Скрипач вышел на сцену в первый же день и был в ударе. Маэстро не требовались долгие репетиции, поскольку мелодию он схватывал на лету. Виктору даже пришлось ограничивать энергию Обоста, чтобы тот своей скрипкой не затмевал игру других исполнителей. В тот же вечер в таверну заглянул лекарь Авик Лакис и Сомов, когда выпала свободная минутка от работы присел за его столик поболтать с другом, а заодно и подкрепиться. Лакис в некоторой степени был посвящен в события, произошедшие с Обостом, так как именно лекаря Виктор направлял к скрипачу с просьбой ненавязчиво намекнуть, кто может помочь в решении проблем с исчезновением дочки. Авик был достаточно умен, чтобы сделать соответствующие выводы и эти выводы его напугали.
– А ты оказывается очень страшный человек, Элвис, – с опаской произнес Лакис, увидев скрипача на сцене, – Не хотел бы я стать твоим врагом.
– Так не становись им, – просто ответил Виктор, не отрываясь от тарелки.
– Я постараюсь, – совершенно серьезно ответил лекарь.
Сомов почувствовал напряжение в его голосе, и поднял удивленные глаза.
– Брось, Авик. Ты что это? Я тебе жизнью обязан. Ты мой спаситель и мой друг. Разве не так?
– Смею на это надеяться, – натянуто улыбнулся лекарь.
– Ну, вот опять, – расстроился Виктор и попытался пошутить: – Разве я могу плохо относиться к человеку, который спас мне жизнь и вылечил два зуба?
Алкис был непробиваем.
– И как мне тебя убедить? – задал риторический вопрос Сомов, – Ну, хочешь я спою для тебя? Для своего друга.
– Хочу, – смутился Авик.
Виктор вытер руки, швырнул салфетку в недоеденный ужин и поднялся на сцену.
– Все свободы, – бросил он музыкантам и громко объявил в зал: – Эту песню я исполняю в честь моего друга Авика Лакиса! Лучшего лекаря Маркатана способного воскрешать мертвых!
Песня о друге из кинофильма «Путь к причалу», если и не развеяла опасения лекаря полностью, то заставила его растрогаться и на время забыть обо всем, кроме голоса Виктора и таких душещипательных слов:
Ну а случится, что он влюблен, а я на его пути –
Уйду с дороги, таков закон: «Третий должен уйти».
Наступил момент, когда владелец таверны Рук Карс был приглашен в репетиционную студию, чтобы оценить новый репертуар. Сомов не считал свою группу полностью готовой предстать перед публикой, но на следующий день мастера должны были доставить вторую ударную установку, грозя превратить репетиционную в склад музыкальных инструментов. Обстоятельства заставляли представить музыкальный коллектив широкой аудитории, и первым слушателем стал хозяин таверны «Трюм». Три удара барабанной палочкой по ободу малого барабана стали сигналом к началу музыки, которой еще не слышал мир Осаны.
Спустя два часа Виктор и Рук сидели в кабинете за составлением нового договора между владельцем таверны и руководителем музыкальной группы «Ваnda». Карс все еще находился под впечатлением от услышанного и пошел на все условия, что выставил Сомов: тридцать серебряных в день, репертуар, исполнители и график их работы на усмотрение руководителя группы. Но вместе с тем владелец таверны сохранил трезвость мышления и решил подстраховаться.
– Знаешь, Элвис, хотя я и сторонник прогресса, но боюсь, что такую необычную музыку сложно будет принять консервативным людям, особенно старшему поколению и я потеряю часть очень состоятельных клиентов, – поделился своими опасениями Рук, – Я не хочу рисковать, поэтому предлагаю считать договор предварительным, с испытательным сроком на один месяц. Договорились? Вот и отлично. С тобой очень приятно иметь дело. Как насчет рюмочки светлого эльфийского?
Кое в чем Карс оказался прав и в последующие дни возраст посетителей таверны начал заметно молодеть. Однако в финансовом плане это пошло только на пользу и владельцу таверны и музыкантам. Оказалось, что среди молодежи Маркатана более чем достаточно богатых граждан, которые к тому же отличались щедростью и неиссякаемым интересом к творчеству уникального музыкального коллектива. Так у музыкантов, в первую очередь у Сомова появились новые постоянные поклонники и их число медленно, но верно увеличивалось. Многих из поклонников Виктор уже знал в лицо и в перерывах между песнями перебрасывался с ними приветствиями или даже шутками. Среди почитателей его таланта нашлась и совсем старая баронесса, которая посещала таверну раз или два в неделю в обязательном сопровождении угрюмого сухопарого мужчины. Баронесса старалась занять столик ближе к сцене, всегда смотрела на Виктора с благожелательной улыбкой, и каждый раз после ее посещения гарсон приносил один золотой с одним и тем же пояснением:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Элвису Пресли от баронессы Рунар за доставленное удовольствие.
Сомов при появлении баронессы тепло и вежливо ее приветствовал и обязательно исполнял персонально для нее одну из любимых ее песен. Однако, несмотря на расположенность баронессы, она никогда не приглашала его за свой стол, и они ни разу не поговорили. В чем была причина неслыханной щедрости баронессы, так и осталось загадкой. В отличие от старой баронессы молодежь напротив жаждала общения со своим кумиром. Стоило Виктору спуститься со сцены в зал на обеденный перерыв, как зал взрывался криками со всех сторон и каждый требовал его к себе за столик. Иногда приходилось менять по нескольку столов подряд, так что ему и поесть толком не удавалось. Он выслушивал комплименты, которые принимал искренне, с удовольствием, но без тщеславия. Его засыпали вопросами, на которые чаще всего он отвечал фразой – «это коммерческая тайна», даже если такой ответ порой и звучал совершенно не к месту. Ему делались интересные и заманчивые предложения, от которых он непреклонно отказывался. Впрочем, от просьб одного настойчивого молодого барона с фанатичными и грустными глазами он так и не смог отбиться. Барон горел желанием научиться играть на гитаре и не жалел денег для осуществления своей мечты. Сомов несколько раз ему отказывал, но барон был невероятно упрям и на сумме в десять золотых ежемесячно уговорил. А когда к ученикам игры на гитаре добавилась еще пара щедрых дворян, над входом в студию появилась и вывеска – «Музыкальная школа Элвиса Пресли».
Карс узнав об этом, поймал Виктора в свободную минуту и обратился к нему с робкой просьбой – не согласится ли он давать уроки музыки и его десятилетней дочке на дому.
– Конечно, господин Рук, – согласился Сомов, – Только не на дому, а в школе вместе с остальными учениками. Обучение стоит десять золотых в месяц.
У Карса пропал дар речи, а и без того румяное лицо пошло пунцовым пятнами.
Виктор понял, что шутка не удалась, и постарался исправить положение:
– Прошу прощения, господин Рук. Я назвал вам стоимость обучения в моей школе для посторонних лиц. Для вас же я готов сделать скидку, скажем, до одного золотого в месяц. Но условие обучения только в школе остается. Извините, но у меня абсолютно нет времени на частные занятия.
– Один золотой меня устроит, – облегченно выдохнул Карс, – Но надеюсь, у вас там занимаются порядочные люди?
– Как вы могли подумать иначе? – притворно возмутился Сомов, – Среди моих учеников минимум три барона. А что касаемо их благовоспитанности, то я сам беру у них уроки дворянского этикета.
– Что же, тогда я полностью спокоен. Предлагаю подняться ко мне в кабинет и отметить нашу договоренность бутылочкой прекрасного вина из Ольефа. Доставили только сегодня утром. Уверен, ты никогда ничего подобного не пробовал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Так в студии появилась бойкая рыжая непоседа Еала, с которой большую часть времени занималась Сула, обучая вокалу и игре на клавесине. К занятиям с учениками Сомов привлек и других своих музыкантов. Нотную грамоту преподавал отлично разбирающийся в ней флейтист, а заместителем руководителя школы был назначен Обост.
