Но скоро тайные генуэзские посланники, прибывшие к консулу, доложили, что восточный завоеватель после захвата турецких городов собирается повернуть свое войско назад, к Самарканду, чтобы готовить большой поход на Китай. Это означало, что северным берегам Черного моря наступление Тимура не грозит.
Известие было для Кафы столь важным, что заслуживало праздника. К тому же консул Константине Леркари, мать которого была гречанкой, не мог не выразить свою радость по поводу спасения Константинополя. Торжественные службы и шествия были приурочены к наступившему в это время празднику Перенесения из Эдессы в Константинополь Нерукотворного Образа (Убруса) Господа Иисуса Христа[29], который православные христиане еще называли Спасом на полотне. Разумеется, танцев и гуляний, как надень святого Георгия, не предполагалось, но настроение в городе все равно царило праздничное, приподнятое.
А в семье Латино к Священному Убрусу всегда было особое отношение — как и к Святой чаше, первым местом хранения которой в древности тоже был город Эдесса. Аврелия знала, что с чашей связана какая-то семейная легенда, но в подробности родители ее не посвящали. Когда она спрашивала их об этом, мать-православная рассказывала ей о чаше Евхаристии, а отец-католик — о Святом Граале. И оба они утверждали, что след Святой чаши издавна оставлен в пещерных храмах Таврики, где побывали первые христиане, жившие в те времена, когда церковь еще не делилась на западную и восточную.
К празднику была приурочена ярмарка, на которую съехались со своим урожаем поселяне из окрестных деревень, и, как обычно к Спасу на полотне, начались первые торги холстами из недавно собранного льна. Это торговое оживление радовало Аврелию уже тем, что ее мать со служанками была занята покупками и позволяла дочери проводить праздничный день с подругами.
Аврелия не преминула воспользоваться этой относительной свободой и поспешила с Кириеной на берег моря, к корабельным причалам, где чаще всего горожане и узнавали последние новости из разных стран света.
Скоро их догнала Раиса в сопровождении Бальдасаре, уже официально объявленного ее женихом. Она показала новый браслет, подаренный ей отцом к обручению, и похвасталась, что Бальдасаре заказал для нее у ювелира ожерелье, которое вот-вот будет готово. Затем, оглянувшись на жениха, игриво спросила:
— А как же парусные гонки? Ты говорил, они сегодня будут. Мои подруги тоже хотели бы на них посмотреть.
— Похоже, что консульский казначей поскупился выделить на это деньги, — с усмешкой заметил Бальдасаре. — Однако, если моя невеста и ее подруги желают морских развлечений, мы с Гварко можем это устроить.
Он оглянулся на своего спутника — невысокого, но крепко сбитого генуэзца, который, выйдя из-за спины Бальдасаре, молча поклонился девушкам.
— Вы будете обгонять друг друга на парусниках? — засмеялась Кириена.
— Нет, они будут загонять в море скупых консульских чиновников, — в тон ей сказала Аврелия.
Раиса всплеснула руками, покачала головой и с победоносным видом объявила девушкам:
— Хоть вы и насмешницы, но ужасно непонятливые! Бальдасаре и Гварко покатают нас по морю на парусной лодке! Разве это не интересно — посмотреть с моря на Кафу?
— По-моему, очень интересно! —обрадовалась Аврелия. — Правда ведь, Кириена?
Подруга тоже была охвачена праздничным настроением, но все-таки засомневалась:
— А твоя матушка не будет возражать? Она же тебя к морю не подпускает.
— А мы ничего не скажем синьоре Марине! — с беспечным видом заявил Бальдасаре.
— И правда, — поддержала его Раиса, — зачем вашим матушкам знать о каждом вашем шаге? Или, может, вы боитесь, подруги? А с виду такие смелые! Да вы не сомневайтесь, лодка прочная, надежная, ее мой отец строил, а он мастер своего дела.
— И море сейчас спокойное, — добавил Бальдасаре.
Аврелия мечтательно посмотрела вдаль, на сверкающую под
солнцем синюю равнину. Жизнь Кафы была так тесно связана с морем, что оно казалось для города средоточием всего самого важного и интересного. По морю прибывали не только товары, но и новости со всех концов света, обычаи, слухи, моды. По морю приплывали не только купцы, солдаты и авантюристы, но также образованные люди, привозившие с собой новые учения, знания, изобретения, книги и картины. Морская дорога не раз выручала город, когда он осаждался с суши. Но море могло быть и источником скорби — особенно для пленников, которых увозили на кораблях в далекие края, чтобы продать в рабство. Эта вольная стихия, омывавшая берега Кафы, бывала и ласковой и грозной, но никогда не оставляла равнодушными тех, кто хоть раз прочувствовал ее красоту и силу.
Море всегда влекло Аврелию, но родители старались держать ее подальше от берега. Она понимала, что это из-за Примаверы: вначале они думали, что их девочка погибла в морской пучине, потом узнали, что разбойники увезли ее по морю. Так или иначе, получалось, что море отняло у них старшую дочь, и они оберегали от него младшую.
Но Аврелия, понимая родительские опасения, все же чувствовала подспудную обиду оттого, что ее лишили доступа к стихии, которая казалась девушке самой прекрасной и могучей на свете. Лишь раз Аврелии довелось плыть на отцовском корабле из Кафы в Солдайю. И, хотя близко к борту ее не подпускали, все же это плавание осталось в ее памяти как одно из самых ярких впечатлений жизни.
И вот сейчас ей вдруг представился случай вновь соприкоснуться с морем — и даже еще ближе, чем раньше. Теперь она сможет смотреть на волны не с высоты палубы, а дотронуться до них рукой, чувствуя мягкое покачивание лодки и соленые брызги на своем лице. Могла ли девушка отказаться от такого удовольствия!
— Мне давно хотелось на морскую прогулку! — объявила она весело. — Отчего бы и не сейчас, во время праздника? Ну же, Кириена?
Подруга, которая тоже была не прочь покататься на лодке, не стала возражать, и, отбросив всякие сомнения, девушки пошли вслед за Бальдасаре и Раисой мимо причалов, где стояли галеры, каракки, фусты и тяжелые купеческие навы, в ту сторону, где у самого берега покачивались маленькие суда — лодки, шлюпки и баркасы.
Парусная лодка, изготовленная в мастерской Ореста, выглядела внушительно, словно маленький кораблик: прочный широкий корпус, высокие борта, руль. Разместившись на удобном сиденье, девушки возбужденно зачирикали, когда здоровяк Гварко оттолкнулся веслом от причала и лодку качнуло. Аврелия не без опаски огляделась вокруг: как бы поблизости не оказалось людей, которые могут рассказать Марине, что ее дочь самовольно отправилась на морскую прогулку. Но, не увидев знакомых лиц, она успокоилась.
