Девушка невольно бросила взгляд в сторону красивого незнакомца, но он и темноволосая уже скрылись в толпе.
— Так потанцуем? — повторил Филипп, протягивая ей руку.
Заиграла музыка, но Аврелия вдруг почувствовала, что ее больше не радует ни музыка, ни танцы, ни царящее вокруг веселье. Праздник словно бы померк, потерял половину своих красок.
— Не обижайся, Филипп, но я больше не могу танцевать, — сказала она, пожимая плечами. — Я... я подвернула ногу.
Юноша что-то хотел возразить, но тут из-за его спины появилась Кириена, словно по наитию пришедшая на помощь подруге.
— Ты подвернула ногу? Пойдем в сторонку, посидим.
Кириена увела нарочно прихрамывающую Аврелию подальше от толпы, к ступеням у фонтана, где можно было сесть.
— Что, после того жгучего красавца тебе уже ни с кем не хочется танцевать? — спросила она игриво. — А кто он такой? Я никогда его раньше не видела.
Аврелия вздохнула при мысли, что так и не успела познакомиться с красивым чужеземцем и они даже не узнали имени друг друга. И кто эта девушка с такими красивыми и злыми глазами, которая его увела? Кто она ему? Жена, сестра, любовница? Опомнившись, Аврелия с заминкой ответила на вопрос подруги:
— Я... я тоже его раньше не видела. Он приезжий. По-моему, испанец.
— Возможно. Я слышала, в Константинополе и Афинском княжестве живет немало арагонцев. Кажется, к нему потом подошла какая-то девица в маске?
— И, когда она сняла маску, я увидела, что девица весьма красива, — с отсутствующим видом сказала Аврелия.
В этот момент к подругам подбежала оживленная Раиса и, усевшись рядом, объявила:
— Бальдасаре сообщил мне такую новость, что вы сейчас упадете!
— Да ну? — повела бровью Кириена. — А кстати, где он, твой Бальдасаре? Что-то его не видно на празднике.
— Он сейчас беседует с моим отцом.
— Неужели просит у мастера Ореста твоей руки?
— Может, скоро и попросит. Но пока они договариваются с отцом о постройке корабля. Но слушайте, какая новость! — Раиса чуть не подпрыгивала от возбуждения и желания поразить собеседниц. — Бальдасаре сказал мне по секрету, что сегодня видел Веронику Грозовую Тучу. Представляете, эта пиратка здесь, в Кафе, на нашем празднике!
Кириена недоверчиво усмехнулась, а Аврелию новость неожиданно заинтересовала, и она спросила Раису:
— А что, Бальдасаре знаком с этой Вероникой?
— Во всяком случае, ему приходилось ее видеть! Бальдасаре вообще много чего повидал в своей жизни! — заявила Раиса не без гордости и, вскочив с места, побежала — видимо, искать других знакомых, чтобы поделиться с ними новостью.
— Странно... — прошептала Аврелия. — Мне вдруг пришло в голову, что та девушка в маске... вдруг она и есть Вероника Грозовая Туча?
— Что? — рассмеялась Кириена. — По-твоему, эта пиратка не побоялась бы явиться в Кафу на праздник? Ее же могли схватить стражники!
— Может, потому она и была в маске. Хотя, я думаю, разговоры о ее разбойных подвигах преувеличены и стражники за ней не охотятся. — Аврелия немного помолчала, задумавшись. — А маску она сняла, чтобы увести того испанца... наверное, хотела показать мне свою красоту, прожечь взглядом...
— Выходит, она дьявольски ревнива? Да, ведь говорят, что эта Вероника похищает молодых красавцев, что взгляд ее страшен, как у горгоны Медузы. А волосы — словно туча змей. Ты этого не заметила?
— Волосы у нее действительно как туча, но не змеиная. Пожалуй, о них можно сказать словами Овидия:
Перед Кассандрой, с ее волосами безумной менады,Остолбенел, говорят, вождь величайший Атрид.[27]
— Ну, я не такая ученая, как ты, не так много понимаю в поэзии, но зато я поняла другое: этот парень, которого увела девица, похожая на пиратку, тебе очень понравился. Да, не отпирайся! Ведь лишь только он ушел — так и ты загрустила, даже плясать не хочешь, а ведь как готовилась к празднику!
— Ты чепуху говоришь, Кириена! — с досадой возразила Аврелия. — Как мне может понравиться человек, которого я сегодня увидела впервые в жизни и больше, наверное, не увижу? Да я ведь даже имени его не знаю, как и он моего! Я завтра же о нем и думать забуду!
— Вот и правильно. Ведь, если он близко знаком с этой Грозовой Тучей, значит, и сам из корсарской компании.
— А по-твоему, корсары не бывают благородными? — спросила Аврелия, вспомнив о своем отце.
— Я этого не говорю, но... но лучше тебе все-таки думать о каком-нибудь честном, мирном купце или землевладельце. А корсары... они ведь для семейной жизни не годятся.
— Господи, Кириена, да я так далеко не загадываю! — с деланной беспечностью рассмеялась Аврелия и потянула подругу смотреть гонку парусных судов, а затем — конный турнир.
Но, как бы девушка внешне ни бодрилась, на душе у нее все- таки остался смутный осадок. И она знала, что еще долго будет перебирать в памяти свою случайную встречу с мужчиной, показавшимся ей реальным воплощением ее девичьих грез, и с темноволосой красавицей, которая столь уверенным тоном позвала его за собой. Кто бы ни была эта странная незнакомка — даже если та самая зловещая Вероника Грозовая Туча, — она, безусловно, привлекательна и обладает властью над мужчинами. И, наверное, в эти минуты она вполне довольна собой.
Но, думая так, Аврелия ошибалась. Та, что была прозвана Грозовой Тучей, отнюдь не чувствовала себя довольной и счастливой.
В прошлом остались те радостные дни, когда окрыленная и опьяненная любовью девушка верила, что ее счастье незыблемо, что возлюбленный всегда будет с нею рядом и она не увидит лжи или отчуждения в его глазах.
Поначалу все складывалось счастливо. Как подруга и невенчанная жена капитана «Альбы», Вера сопровождала его повсюду — на суше и на море. Родриго построил укрепленный дом- усадьбу между Джалитой и Горзовиумом, над маленькой бухтой, где находили свое укромное пристанище «Альба» и «Вероника», когда возвращались после корсарских рейдов с добычей и повреждениями. Этот дом, названный Кастель Серено — Тихая Крепость, стал основным местом обитания Веры и Родриго; зиму же они проводили в Константинополе, а Ринальдо и Карло — в Монкастро, где Вера уже и не появлялась.
В течение полутора лет девушка верила, что они с Родриго обвенчаются и ей не придется больше чувствовать себя грешницей и избегать зачатия, дабы ребенок не родился бастардом. Но к марту закончился срок обета, данного Великому магистру, а Родриго по-прежнему не спешил узаконить отношения с Верой, и холодок сомнения проник ей в душу. Девушка не могла понять: то ли любовь Родриго угасает, то ли он с самого начала не любил ее так глубоко и серьезно, как она надеялась. Ей вспоминались предостережения Ринальдо, и девушка внутренне сжималась от стыда, встречая его внимательный и, кажется, всепонимающий взгляд. Но жаловаться Ринальдо или, тем более, просить его воздействовать на Родриго она не стала бы ни за что на свете.
