сделал, как я велела. Пистолет со стуком упал на асфальт.
– Пни его ко мне.
Он послушался, и пистолет оказался у моих ног. Я подобрала его.
– Если пошевельнёшься – убью.
Я прицелилась и несколько раз пальнула по шинам. Руки у меня дрожали, и мне пришлось сделать несколько выстрелов, прежде чем я попала. Колёса с тихим свистом начали спускать воздух. Долговязый стоял неподвижно, словно окаменел. Я резко развернулась и, проделав последние метры до машины бегом, прыгнула внутрь и вырулила на трассу. Ты прерывисто дышала, по твоим щекам текли слезы. Долгое время мы молча ехали по тёмному шоссе.
– Теперь, после всего того, что узнала, я даже не понимаю, как к тебе относиться, – сказала ты. – Я должна жалеть тебя? Или ненавидеть?
– Ни то и ни другое. И потом, ты ведь вернулась, чтобы спасти меня. Мой отец перед смертью велел мне не повторять его ошибок. И я всю жизнь старалась, чтобы моя судьба сложилась по-другому. Я сделала всё, чтобы его предостережение не сбылось. И вот результат. Но считай, что это уже позади.
– А Янэ думала, у тебя рак, – всхлипнула Алиса. – Как ты могла сказать ей такое?!
– Бедняжка Янэ. Она не должна была тебе ничего рассказывать. Но пусть она пока и дальше думает, что я умираю от рака. Я обязательно поговорю с ней, но сейчас нам нужно уладить дела поважнее. – И я достала флешку из кармана на груди. – Мне нужно кое-что сделать.
Мне удалось посадить тебя на самолёт до Амстердама, откуда затем ты должна была вылететь в Нью-Йорк. В аэропорту Арланда было довольно безлюдно, но всё же те, кто встретился нам по пути, с подозрением косились на моё лицо в синяках и испачканную одежду.
По залу ехал уборщик на поломоечной машине, вдоль стен стояли ожидавшие рейса пассажиры с дорожными сумками. Мы с тобой, держась рядышком, прошли через просторный зал регистрации. Ты молча обняла меня и повесила сумку на плечо. Я смотрела тебе в спину, когда ты проходила контроль безопасности. А потом ты исчезла из виду. «Однажды я должна буду вернуть её обратно», – подумала я.
Я вышла из здания аэропорта и направилась к стоянке. Вокруг ни души, лишь невдалеке курили и болтали двое таксистов. Близость людей слегка успокоила меня, но всё же я почти бегом преодолела расстояние до машины. Я села и повернула обратно в Стокгольм. Приближаясь к городу, съехала с трассы и углубилась в какой-то жилой микрорайон. Моя машина была совершенно одна в темноте. Остановившись, я достала из сумки ноутбук и включила его.
Больше всего мне хотелось сейчас лечь и уснуть… и спать долго-долго. Но вместо этого я вошла в Сеть и нашла нужный адрес. Теперь я могу передать полиции ту запись, которую передал мне Мик. Я вставила флешку в разъём и прослушала разговор ещё раз.
– У нас в хранилище есть свой человек. Нет такого, чего бы он не знал о своей работе. Он говорит, у них там есть счётная комната, в которую сравнительно легко пробраться. Я всё хорошенько взвесил и считаю, что у нас неплохие шансы разжиться довольно крупной суммой, примерно в 50-100 миллионов.
Внезапно говорившего прервал телефонный звонок.
– Да, это Карл Хоффман, – ответил мужчина и вышел.
Дальше разговор продолжался без него. Раздался женский голос:
– Папа прав. Задумка интересная. С такими деньгами мы долго не будем ни в чём нуждаться. В общем, стоит попробовать. А ты что скажешь, Бруно?
Это была, как я догадалась, Мария Хоффман.
– Но кого можно привлечь к этому делу?
Этот голос я тоже узнала. Это был голос Бруно Валля.
Между тем Карл Хоффман вернулся, и после короткой паузы я услышала, как он спрашивает:
– Кто займётся планом операции?
– Есть у меня на примете одна кандидатура, – ответила Мария Хоффман.
На этом запись заканчивалась. Все участники разговаривали друг с другом легко и непринуждённо, абсолютно не таясь. Я поняла, что Мик шёл на огромный риск, когда делал эту запись. Его голоса слышно не было, но наверняка он находился где-то поблизости. Я прослушала всё ещё раз. Потом вынула флешку и, аккуратно протерев её носовым платком, положила в конверт и осторожно заклеила его, стараясь не оставлять отпечатков пальцев. На конверте я написала: «Ограбление в Бромме». После чего завела двигатель и поехала в Виикен. У одного из коттеджей на самой окраине квартала я остановилась. Дом молчал, погружённый в темноту. Я ещё раз сверила адрес, который нашла в Интернете, и опустила конверт в почтовый ящик, на котором было написано: «Малин и Дэвид Нурены».
В коридорах отеля царила полная тишина. Мне даже показалось, что я здесь единственный постоялец. Я нашла свой номер и вставила электронную карту в замок. После чего села на постели и зажгла ночник на тумбочке. Остальная часть комнаты была погружена во тьму. Я закрыла глаза. Теперь всё зависело от офицера полиции Малин и её действий. Я потушила свет и провалилась в глубокий сон без сновидений.
Я очнулась и в мутно-сером свете, льющемся из окна, оглядела комнату. Где это я? Казалось, глубокий сон начисто стёр мне память. Было жарко и душно. И тут я всё вспомнила. Встала и открыла окно. Свежий воздух наполнил номер утренней прохладой. Куда мне теперь? Где-то далеко шумела автострада. Сколько же я спала? Я посмотрела на свой телефон. Куча пропущенных звонков от Петры и столько же тревожных сообщений. Среди них было даже короткое сообщение от тебя, доченька, в котором ты писала, что приземлилась в Нью-Йорке. Значит,
