на однажды заданный мне вопрос. Именно поэтому прямо сейчас мне был нужен Бен. Хотя душа Филиппа и текла по моим венам, я хотела быть с Беном. И при этом я скучала по Филиппу всеми фибрами своего существа, но все же хотела быть с Беном. Снова, и снова, и снова.
Противоречивые чувства смешались с ветерком, который холодил мою кожу. Наши пальцы сжались сильнее. Я не могла сказать Бену, что каждый день вспоминаю ту ночь. И что, возможно, как и многие до нас, мы были из тех, кто хотел того, чего не мог иметь, из тех, кто никогда не был по-настоящему свободен, чтобы любить. Отпустить друг друга – это лучший из финалов, полная противоположность чепухи из волшебных бестселлеров.
Бен начал прислушиваться к песне, которую пела Клаудия. Вот она пропела строчку о дураках.
– Мы были этими дураками, Бен.
Поднялся ветер, и моя шаль развевалась на ветру.
– Может быть, мы и были ими, Шарлотта. Возможно, мы совершили большую ошибку, но я никогда не буду в этом уверен. Я никогда не поверю, что ты встретила меня на этом рынке и спасла жизнь моего с Сари сына случайно, без какой-либо важной причины, без того, чтобы это значило что-то намного более важное, чем наши с тобой жизни.
Если бы в этот самый момент Бен продолжил прокладывать путь, ведущий ко мне, к нам, я бы не устояла. Я бы приняла его разум, тело и душу, не оглядываясь назад.
Но он не стал этого делать.
– Я хочу, чтобы ты нашла то, что ищешь, Шарлотта. Мне казалось, что я знаю, что это, но я ошибался.
Я покачала головой и отпустила его руку.
– Неважно, чего я хочу. Я слишком несчастна, чтобы любить кого-то прямо сейчас.
– Я бы отдал ради тебя что угодно, и ты знаешь это. Ты всегда это знала.
С ним было бессмысленно спорить.
– Я люблю тебя, Чарли. Я всегда буду любить тебя.
Я заплакала, услышав, как он назвал меня этим именем. По моему лицу текли крупные слезы.
Он положил мне руки на плечи, и я почувствовала его дыхание на своих щеках. Его лицо было так близко к моему, что я могла бы спрятаться в его объятьях и никогда из них не выбираться.
Но мы упустили свой шанс. Я отпускала Бена.
Тишина окутала нас, и я пожалела, что столь легкомысленно надела бледно-голубую одежду.
– Я буду скучать по тебе, Бен. Я уже скучаю по тебе. Езжай в свой Нью-Йорк с Клаудией и открой этот ресторан. И люби Джимми, люби его за нас двоих.
Мой голос задрожал.
– Я тебя никогда не забуду. Я никогда не забуду нас троих. Какое счастье, что меня любили два таких замечательных человека. Некоторым никогда не доводилось испытать такую любовь…
Он стряхнул песок с джинсов. Его волосы развевались на ветру, и я удержалась от того, чтобы снова заправить эти пряди на место. Его глаза блестели в лунном свете, и мы сказали друг другу о многом, не произнеся ни слова.
И Бен ушел из моей жизни также внезапно, как когда-то в ней появился.
Глава 42
Январь – май 2019 года
Когда умер Филипп, я почувствовала его отсутствие практически сразу. Когда уехал Бен, я теряла его медленно, неделями. В каком-то смысле отсутствие Филиппа подходило мне, как потерянная перчатка, уютная и знакомая, но без Бена возникла пустота другого рода – к ней прилагалось осознание упущенных возможностей и бессчетное количество «а вот если бы» и «мы могли бы». Осознание того, что он существовал в этом мире и был мне недоступен, проливало яркий свет на все, что было потеряно. В худшие дни я убеждала себя в том, что наша любовь не заслуживала второго шанса, что мы были обречены на провал, а в лучшие дни я прятала свои дурные мысли в коробку и продолжала жить своей обычной жизнью.
У меня вполне получалось погрузиться с головой в работу, и со временем я подала заявку на сертификацию для преподавания в школах округа Монро. Появилась вакансия, и когда мне позвонили, я чуть не расплакалась, осознавая, как сильно я скучала по детям – своим ученикам – тем, кто научил меня большему, чем я когда-либо могла научить их. Я обещала Либерти, что буду помогать ей в клинике, когда у меня будет появляться свободное время, но мне было трудно там находиться – там ко мне возвращались воспоминания о Джимми, Филиппе и Бене. Либерти отметила, что я умею отлично ладить с детьми.
– Им повезет, что их будешь учить ты.
Я изо всех сил шла к своей цели, и звонок раздался как раз вовремя. Если бы я продолжала работать у Либерти, пациенты всегда оставались бы ее пациентами. Мне нужно было что-то свое. Уроки с детьми всегда приносили радость и удовлетворение – то, чего мне не хватало в последнее время.
Прошло шесть месяцев с тех пор, как умер Филипп. Я ехала по трассе US-1 и случайно обратила внимание на знак «Зона запрещения обгона». Из-за узких двухполосных дорог в Кис нетерпеливые водители предпочитали обгонять более медленных. Оказалось, что сотни подобных знаков украшали проезжую часть, отговаривая любителей быстрой езды от импульсивного решения. Я не понимала их более глубокого значения, пока не доехала до зоны, где можно было безопасно переходить дорогу. Там появился другой знак: «Переходи осторожно».
Когда я вошла в наш с Филиппом дом, Санни встречал меня у двери и последовал за мной в спальню. «Переходи осторожно». Филипп перешел в иной мир очень осторожно, оставив все в таком идеальном порядке, что мне и в голову не приходило перечитывать горы документов, оставшихся в нашем доме. Я рухнула на кровать, а Санни запрыгнул следом за мной и принялся облизывать мое лицо.
– Ты любишь горчицу, Солнышко? Или это индейка? А, мальчик?
Потянувшись через кровать, я открыла ящик стола и увидела кипы бумаг, стоящих в ряд. Сзади них стояли документы о наследстве, финансовые отчеты и информация о депозитных ячейках, о которых я даже не подозревала. Бумага, лежащая сверху, оказалась нашей лицензией на брак. Я изучила его подпись и потрогала пальцем завитки букв.
– О, Филипп!
Я хотела вернуться в кровать, поняв, что это была плохая идея, но Санни подтолкнул меня носом.
Вернувшись к ящику, я вытащила документы и артефакты прошлого на кровать. Я начала раскладывать бумаги одну за другой, наводя подобие порядка. Разделила
