— Это значит, что ты собираешься отравить меня, чтобы я не мучился? — грустно взглянув на собеседника, усмехнулся Альнар.
— Это значит, — спокойным, совершенно ровным голосом продолжал Алиор, — что я собираюсь вылечить тебя.
— Не знал, что ты лекарь, — тому было легче шутить над своей болезнью, чем говорить о ней всерьез.
— Какой толк от лекарей посреди снегов? Ну велят они уложить тебя в постель под теплое одеяло да разжечь во всю мочь огонь в камине. И что, много толку от таких советов в замерзших горах, где, хочешь — не хочешь, а утром нужно будет вставать и идти дальше?
— От твоего отвара, — кивнув головой на пыхтевший котелок, — толка не больше. Ну, набрал ты корешков, и что? Нужно ведь знать, какой для чего. А так… Как яд может в умелых руках стать лекарством, так в неумелых лекарство делается ядом.
— Я собрал те корешки, на которые указали мне горные духи.
— Ну, — покашливая, сдержано рассмеялся Альнар, — тогда точно — яд. Ведь им нужна жертва.
— Даже если она им на самом деле была нужна, они ее уже получили.
— Решив не дожидаться, пока мы доберемся до твоего каменного моста? — хмыкнул наследник. — И вообще, где одна, там вторая.
— Не бойся, я первым выпью отвар. И если со мной ничего не случится, то и с тобой все будет в порядке.
— А я и не боюсь, — все еще посмеиваясь, качнул головой царевич, — если боги хотят, чтобы я стал новым Основателем, они не дадут мне умереть раньше времени…
Между тем по пещерке стал распространяться тонкий сладковатый дух отвара.
— Знакомый запах, — принюхавшись, проговорил Альнар. — У этих корешков были вершки?
— Вот, — юноша тотчас протянул брату худосочный пучок с вялыми съежившимися листочками.
Царевич бегло оглядел их, затем, растерев, понюхал, осторожно коснулся языком, пробуя сок.
— Как и следовало ожидать, — оставшись вполне удовлетворенным, кивнул он.
— Что это? — решившись, спросил юноша.
— А ты не знаешь? — фыркнул его собеседник.
— Нет, — опять смутившись, растерянно пожал плечами Аль.
— Когда меня, больного, наконец, вытащили из мокрой промозглой жути темницы, лекари влили в меня столько этой гадости, что меня теперь начинает мутить от одного запаха, — он усмехнулся, качнул головой, а затем продолжал: — Это корень Аира — именно то лекарство, что мне сейчас и нужно. Вот только ты этого знать никак не мог. Так что, вывод напрашивается сам собой: хорошие, однако, у тебя помощники.
— Горные духи.
— Это вряд ли.
— Что? — удивленно воззрился на него юноша. — Почему?
— С чего ты взял, что тебе помогают именно горные духи, а не сами боги? — вместо того, чтобы ответить на вопрос брата, спросил тот.
— Но как же… Я ведь именно их просил о помощи.
— На мольбы не всегда отзывается тот, к кому они обращены, — качнул головой Альнар. — Есть даже легенда о крестьянине, который, потеряв весь урожай и не зная, чем кормить многочисленную семью, обратился к богам дня с мольбой о чуде. И в тот же миг на его поле взошла новая поросль, только это были не колосья, а сплошные сорняки, потому что его услышали боги ночи, которых хлебом не корми, дай поиздеваться над людьми.
— Ты хочешь сказать, что мне помогают боги, хотя я и называю их горными духами?
— Ничего я не хочу сказать, — вздохнул Альнар. — Я так устал, что лучше бы молчал… Ладно, — сдавленно покашливая, он потянулся за котелком, — кажется, уже готово, — дожидаясь, пока отвар чуть остынет, царевич вновь повернулся к брату. — Ты как, не все сварил?
— Нет, — испуганно взглянул на него тот. — А надо было?
— Как раз нет. Воды здесь — на раз. Корешков нужно — всего ничего. А лекарство это следует пить несколько дней. И вряд ли удастся найти еще что-то под снегом. Вообще странно, что они оказались тут посредине зимы.
— Это лишь выглядит зимой, на самом же деле сейчас — середина лета.
— Ну да, — фыркнул царевич, — хорошо лето… Хотя, — немного подумав, скривил он губы в грустной усмешке, — все так. Все так…
— Мне первым попробовать? — кивнув головой в сторону котелка, спросил Аль.
— Зачем? Ты, вроде, не болен.
— А если это все же яд? Ты сам говорил: на мольбу о помощи иногда откликаются совсем не затем, чтобы помочь.
Брат взглянул на него снисходительно, как взрослый смотрит на наивного ребенка, а затем, скорее шутя, чем всерьез проговорил:
— Я готов рискнуть.
Они просидели до самого утра без сна. Почти не говорили — хорошо, если обменялись парой фраз. Каждый думал о чем-то своем. А там проснулись Лот с Лиином. Тотчас торопливо отпрянули друг от друга, сделав это с таким видом, словно обнаружили себя в обнимку с только что выбравшимся из лужи боровом. Причем в этот миг они были так похожи друг на друга в своем забавном негодовании, что смотревшие на них братья не смогли сдержать улыбок. Которые, однако же, тотчас исчезли, стоило им поймать на себе одинаково осуждающий взгляд своих спутников.
— Смерть не любит, когда над ней смеются, — сочтя, что этого недостаточно, укоризненно проговорил бродяга.
— А мертвые достойны того, чтобы о них хотя бы три дня не забывали, — добавил сын воина.
Братья одновременно вздохнули, смущенно отвернувшись. Им не хотелось выглядеть бессердечными тварями, но, вообще-то, в глубине души, они чувствовали одно и то же: Рик остался в прошлом, а им идти навстречу будущему.
Перекусив на скорую руку, странники двинулись в путь. Сначала шли молча, стараясь даже не глядеть друг на друга, потом, когда молчание стало в тягость, начали мало-помалу вспоминать, что они — не одни.
— Что-то стало холодать, — кутаясь в меховое одеяло, которое уже давно перекочевало из сумы на плечи поверх плаща, промолвил Лиин. Лучший выход не маяться размышлениями — говорить. А говорить лучше всего о погоде — что бы ни сказал, никого не обидишь, а если и сболтнешь лишнего или ошибешься — ничего страшного. Ведь погода — такая вещь, в которой никогда нельзя быть уверенным на все сто.
Но на этот раз с ним были готовы согласиться все. Хотя бы, чтобы поддержать разговор, который иначе грозил затухнуть, как костер, в который перестали подбрасывать хворост.
— Такое чувство, что мы идем не на юг, а в северные степи, — покашливая, проворчал Альнар.
— Не-ет! — решительно мотнул головой его младший брат. И, все же, он задрал голову вверх, спеша свериться по горевшему посреди небес яркому солнечному диску, который, если бы ни веявший от земли холод, казалось не просто теплым, но жарким. — Мы идем в нужном направлении. Вот только, — чуть погодя, уже тише добавил он, — не знаю, когда мы выйдем на равнину…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
