— Да, моя госпожа, — сказала Дидима.
— Можешь идти.
— Да, моя госпожа, — Дидима низко поклонилась и поспешила из комнаты.
Взяв немного белой мази, Юлия помазала себе под глазами, чтобы хоть как-то скрыть темные круги. Сколько мази потребуется, чтобы вообще скрыть эти круги? Она работала искусно, накладывая белую мазь и сочетая ее с красной охрой. Закончив работу, она осмотрела себя в зеркальном отражении.
Выглядела она респектабельно. Но не более того. Когда-то она была просто прекрасна. Куда бы она ни пошла, мужчины с восхищением смотрели на нее. Женщины завидовали ее темно-карим глазам, матовой коже, полным алым губам, высоким скулам, изящной фигуре. Теперь ее глаза были тусклыми, кожа болезненно-желтой, губы алыми, но накрашенными. Высокие скулы выдавались, что свидетельствовало о незавидном здоровье.
Состроив улыбку, Юлия попыталась привнести в выражение лица хоть немного жизни, но увидела в своем отражении лишь что-то вроде карикатуры. Она смотрела на то, какой она стала: женщиной, лишенной всяческой невинности.
Отвернувшись от зеркала, Юлия поднялась. Сняв тогу, она бросила ее на пол и взяла голубой наряд. Дидима приготовила для нее серебристый пояс, и Юлия надела его поверх наряда. Он свободно болтался у нее на талии. Сколько же она потеряла в весе с тех пор, как надевала его в последний раз?
— Дидима!
Девушка быстро прибежала на ее зов.
— Подгони мне пояс и надень мне сандалии.
Дидима подогнала пояс и снова надела его на Юлию. Потом она склонилась и надела Юлии на ноги сандалии.
— Светло-голубую шаль, — холодно произнесла Юлия и протянула руки. Дидима принесла ей шаль и умелым движением накинула ее Юлии на плечи.
Юлия взяла из шкатулки с деньгами монету и протянула ее Дидиме.
— Скажи Тропу, чтобы он заказал мне паланкин.
— Но ему для этого понадобится больше денег, моя госпожа.
Юлия почувствовала, как в ней все закипает, и ударила девушку.
— Дай монету! — она вырвала монету у рабыни, вся трясясь от злости. — Пойду пешком, — сказала она, вздернув подбородок. — День сегодня прекрасный, а до виллы матери недалеко. — Кинув монету обратно в шкатулку, она захлопнула ее и положила на нее руки. — Я знаю точно, сколько здесь монет, Дидима. Если хоть одна из них пропадет, когда я вернусь, виновата в этом будешь ты. Тебе понятно?
— Да, моя госпожа, — девушка стояла, не двигаясь, на ее щеке краснел след от ладони Юлии.
— Пока меня не будет, проветри покои и раздобудь цветы для вазы у постели. Если надо, укради где-нибудь. Или упроси кого-нибудь. Доставай, как хочешь, но чтобы цветы были! Поняла?
— Да, моя госпожа.
— Будь проклято это тоскливое место.
Юлия дошла до главной улицы и зашла отдохнуть в небольшой мраморный храм, увитый виноградными лозами. Улица была полна людьми, направлявшимися к храму Артемиды или возвращающимися из него. Закрыв глаза, Юлия прислонила голову к мраморной колонне и стала слушать шум жизни, которая проносилась мимо нее. Ей хотелось пить, но она не догадалась взять с собой денег и у нее не было даже медяка, чтобы купить чашу разбавленного вина у кого-нибудь из уличных торговцев.
Она встала и пошла дальше.
Уже несколько недель она не слышала от матери никаких вестей. Обычно кто-то из рабов матери приходил к Юлии и передавал ей приглашение: «Не согласишься ли ты прийти на вечернюю трапезу?». Такое доброе приглашение от любящей матери. Юлия всегда отвечала вежливым отказом. И вот теперь она поняла, какими дорогими стали для нее эти приглашения. Даже когда она отвечала отказом, эти приглашения оставались для нее последней тонкой ниточкой, соединяющей ее с матерью и с прошлой жизнью.
Кто знает, может быть, и эта связь уже оборвалась.
Ей необходимо было это выяснить.
Отдохнув, она встала и пошла дальше. Дойдя до дома матери, Юлия остановилась на самой нижней каменной ступеньке. Она посмотрела на величественное здание прекрасной виллы. Ее отцу не приходилось считаться с расходами, и этот дом, расположенный на холме, выглядел символом богатства и высокого положения. Он ничем не напоминал виллу, которую неподалеку отсюда купил Марк. Разумеется, его дом находился гораздо ближе к центру города и был приспособлен к торговой деятельности. Интересно, какими богатствами обладает теперь брат? Несомненно, он стал еще богаче, с тех пор как Юлия в последний раз общалась с ним.
Набравшись смелости, Юлия пошла наверх по ступеням. Дойдя до самой верхней ступеньки и постучав в дверь, она уже задыхалась. Когда никто ей не ответил, она постучала снова, и ее сердце забилось чаще. Что скажет ей мать после стольких недель молчания? Обрадуется ли она появлению дочери? Или же на ее лице Юлия увидит только разочарование?
Юлия узнала раба, который открыл ей дверь, но не помнила его имени. Отец купил его сразу после прибытия в Ефес.
— Госпожа Юлия, — удивленно произнес он, и она прошла мимо него в переднюю. Оглядевшись, она почувствовала, как ее охватило чувство возвращения домой.
— Скажи моей маме, что я пришла навестить ее. Я подожду ее в перистиле.
Однако слуга стоял в нерешительности, с каким-то странным выражением лица.
Заметив это, Юлия повелительно вскинула подбородок.
— Ты что, не понял, что я сказала, раб? Делай, что тебе говорят.
Юлий не сдвинулся с места, пораженный высокомерием и равнодушием этой молодой женщины.
— Твоя мать нездорова, моя госпожа.
Юлия в недоумении заморгала глазами.
— Нездорова? Что ты хочешь этим сказать?
Юлию было интересно, волнует ли гостью состояние матери, или же она просто беспокоится о собственном удобстве.
— Она не может двигаться и говорить, госпожа Юлия.
Юлия с тревогой посмотрела на лестницу.
— Я хочу ее видеть. Сейчас же!
— Конечно, — сказал раб, жестом пригласив Юлию подняться по лестнице, как она и хотела. — Госпожа на балконе с видом на гавань. Если не помнишь, я провожу тебя.
Почувствовав укор в голосе раба, Юлия взглянула на него в упор. Она очень не хотела, чтобы ей напоминали о том, как давно она не была в этом доме.
— Я дорогу знаю.
Юлия вошла в покои матери и увидела мать на балконе. Феба сидела под лучами солнечного света, рядом с перилами. Юлия быстро прошла через помещение и встала на пороге балкона.
— Мама? Это я, — сказала она. Мать не повернулась к ней с радостной улыбкой, а продолжала сидеть неподвижно. Обеспокоенная, Юлия вышла на балкон и встала перед матерью.
То, что Юлия увидела, поразило ее. Как может человек так измениться всего за несколько недель? Волосы матери поседели, а руки стали жилистыми, как у старухи. С одной стороны ее лицо было перекошено, а рот был неподвижен и приоткрыт. И, несмотря на это, кто-то очень заботливо ухаживал за ней — волосы были аккуратно убраны, а сама она была одета в белый наряд. И выглядела вполне благородно.
