– Мы, – сказал Хобо-Ван, – с честными глазами ответим, что тут радиоактивность растет, потому что приходится вскрывать карстовые полости, которые образовались при французских ядерных тестах. Как там иначе вычистить? А часть радионуклидов, все же, попадает в океан. Ни одна технология чистки не избежала бы этого.
– Понятно… Прошу прощения, док Йан, пожалуйста, продолжай.
– Да, – спокойно сказал китаец, – второй идентификатор это наличие и тип замедлителя. Благодаря поставкам с Табуаэрана, у нас есть достаточный объем тяжелой воды, но мы проводили тесты и с другими замедлителем. Вот третий идентификатор: тип внешнего нейтронного источника. Нами в сотрудничестве с коллегой Халлуром отработана очень простая и надежная технология объемного получения нейтронов, пока лабораторная.
– Я поняла, док Йан. Можно я сама посмотрю твою схему?
– Aita pe-a, – сказал доктор Шан-Йан и подвинул ноутбук к ней, – вот, смотри.
Некоторое время Норна сосредоточенно изучала таблицу, со вкусом раскрашенную в разные тона фона и шрифта, а потом поинтересовалась:
– Значит, до симпатичных компактных боевых А-бомб еще далеко.
– Не очень далеко, – ответил китайский физик, – к декабрю они у нас будут.
– К началу ноября, – оптимистично возразил Хобо-Ван.
– Да, – Шан-Йан покивал головой, – но надо еще поставить их на конвейер.
– Ясно, – сказала Норна, – симпатичные компактные А-бомбы будут к декабрю, а как обстоят дела с не-компактными боевыми А-бомбами на ОЯТ? Сколько их у нас?
– Минуту, я уточню, – ответил доктор Упир, и поиграл пальцами на сенсорном экране своего элнота, – вот данные на сегодняшнее утро. Сделано 19 бомб на ОЯТ, из них 15 выведены в открытое море, и готовы к выходу на цели.
– К выходу на цели? – переспросила она.
Доктор Упир утвердительно кивнул.
– Да. Видишь, ли, в «бомбах экстренного случая» мы использовали ОЯТ, как самый неприятный вид сырья. Другие три вида сырья безвредны, если соблюдать обычные правила, а ОЯТ сильно излучает, и лучше с ним не возиться, а сразу запихнуть его в простую бомбу. Позже мы придумаем, как делать из ОЯТ что-то для нашей мирной энергетики, но сейчас актуально другое.
– Это логично, – согласилась Норна, – но что значит «готовы к выходу на цели»?
– Видишь ли, – ответил Упир, – наши бомбы на ОЯТ, это бочки весом полторы тонны, включая тонну ОЯТ, и триста кило тяжелой воды, а остальной вес это поджигающий генератор нейтронов и алюминиевая оболочка. Мощность примерно хиросимская, а носитель – неприметный 8-метровый рыбацкий парусник, каких в океане множество, включая потерянные, что важно. Ведь наш атомный парусник – беспилотный.
– Парусный робот-камикадзе? – спросила Норна и, заключив, по его кивку, что поняла правильно, продолжила, – Значит, вы уже поставили 15 единиц на боевое дежурство?
Доктор Упир снова кивнул и пояснил:
– Пока группа Гиены Ларсена тестирует эти роботы-парусники в подконтрольной нам акватории Северного фронта от Кирибати до Каролинских островов. Ларсен взял базу софтвера и механическую схему любительских гоночных роботов-парусников класса «Microtransat». Регаты роботов проводятся с 2006 года, и документация доступна.
– Я знаю эту регату, – заметила Норна, – там есть вполне надежные модели.
– Может быть, – согласился Упир, – но, когда речь идет о паруснике, заряженном 20-килотонной атомной бомбой, нужна дополнительная обкатка. Только так мы сможем подготовить хороший атомный удар по вражеским портам, прибрежным городам, и стратегическим проливам на случай соответствующего приказа Верховного суда. Ты понимаешь: для таких ядерных зарядов вряд ли подойдет другой класс носителей.
– Да, – перехватил инициативу китаец, – это вообще-то не бомбы, а неуклюжие бочки.
– Ну, – сказал Хобо-Ван, – теперь ты понимаешь, Норна, зачем нам еще сто дней?
– Коллеги! – Норна вздохнула, – Мне самой хотелось бы еще потянуть время. Все идет замечательно. Враг в эйфории. Он уверен, что почти сожрал нас. Варлок создал такой Лантон, в который поверили ооновские полицаи. Проблема в том, что время вышло.
– А что конкретно случилось? – спросил Упир.
– Мы заигрались, вот что! Приток свежих мозгов, организация деловых контактов, и выигрыш времени. Да, такая игра выгодна всем foa. Но, мы уже на грани нарушения Хартии! Жители в опасности, есть беженцы с Тинтунга и Науру, а мы тормозим.
– Какие конкретно жители?
– Конкретно, это вишнуиты. Их кошмарят мусульмане-мигранты, привезенные ООН.
– Минутку, Норна! – сказал Упир, – Эти вишнуиты – индусы-беженцы с Фиджи-Тонга, которые устроили трущобы, пользуясь тем, что наша полиция их не выгоняет. Заметь: полиция организовала поддержку всем трущобным жителям, которые шли на контакт. Теперь у этих вишнуитов есть работа, жилье, социальный сервис, и все такое. Остались только хрен знает кто, люмпен. Они сами виноваты в своих проблемах. И не фиг тут!..
Норна подняла руку, в знак возражения.
– Доктор Упир, пожалуйста, вспомни второй артикул Великой Хартии.
– Коллега Упир, – добавил Хобо-Ван, – ты прав. Индусы, которые остались в трущобах, поступили асоциально, когда уклонились от конструктивного контакта с полицейским департаментом адаптации. И, прежде всего, они не граждане Меганезии.
– …Вот-вот, – Упир кивнул, – еще, они не платили аренду земли и социальные взносы.
– …Но – продолжил Хобо-Ван, – ты знаешь, любой хабитант, не нарушающий Хартию, находится под защитой Хартии. Они бездельничают – это их дело. Они уклоняются от социальных и ресурсных выплат, установленных согласно Хартии – это основание для штрафа, и иногда для присуждения к каторге. Можно их арестовать, можно их судить, можно отобрать малолетних детей – если дети содержатся в явно негодных условиях. Можно, в крайнем случае, поставить вопрос о депортации люмпен – мигрантов...
Доктор Упир громко щелкнул пальцами.
– Вот-вот! О депортации! Если хотят быть люмпеном – пусть катятся в свою Индию.
– Но! – твердо произнес Хобо-Ван, – Эти индусы не занимаются бандитизмом, рэкетом, партийно-миссионерской политикой, и кредитами. Да, они не исполняли экономико-социальных обязательств, следующих из Хартии. Но они не нарушили саму Хартию, а значит, нельзя лишить их защиты в терракватории Меганезии.
– Хм! Ты еще процитируй Второй артикул Хартии: «нарушение любого базисного права одного гражданина есть тотальное нарушение всех базисных прав всех граждан».
– Коллега Упир, я не хотел цитировать то, что касается только граждан. Но ты сказал, и придется вспоминать комментарии Первой Ассамблеи. Если сегодня правами одного человека пожертвовали из каких-то особых соображений, то на месте этого человека может оказаться каждый. Если бесправен один – бесправны все. Даже если добавить оговорку «все не-граждане», это не меняет суть проблемы. У нас стало очень много не-граждан. За сто дней в Меганезию переехали из стран Первого мира примерно 40 тысяч молодых, деятельных прекрасно образованных людей, умеющих работать. Они пока не граждане, и они крайне внимательны к любым неясностям с правами не-граждан.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
