посетители Обсидианового замка были вынуждены еще три месяца любоваться на постепенно обнажавшиеся скелеты. И когда черноторговцы пытались выйти из-под власти черного герцога, что также неизменно грозило им и их кланам смертью, Даор Карион не злился. О ситуациях же прямого нападения на черного герцога и говорить было нечего, казалось, они не вызывали в сердце учителя ни малейшего отклика.
В историях, передаваемых друг другу по секрету, люди всех девяти земель ужасались, как, оставаясь в хорошем расположении духа, черный герцог по щелчку пальцев стирал с лица земли целые деревни, где прятались те, кто оказывался перед ним виноват.
А сейчас Даор Карион был в ярости.
Пространство вокруг него искривлялось и дрожало, как горячий воздух, когда он, не торопясь, вышел из наспех созданного Теа шатра и направился к отдыхавшим. Олеар, ощутив кожей его ярость, поспешно отступил с дороги, отталкивая за себя Юорию, на которую черный герцог внимания не обратил. Каждый шаг учителя, бесшумный, как и обычно, пускал по земле едва заметные силовые трещины, постепенно затухавшие где-то вдалеке. В руках его переливалась изумрудом сфера, в которой что-то перетекало и билось о прозрачные стенки. В другой ситуации Олеар спросил бы, что это, но сейчас даже от мысли о том, чтобы обратиться к Даору Кариону, холодок шел по спине.
И черный герцог улыбался.
Кто бы ни хотел навредить Тамалании, он был обречен.
— Юория, скажи мне, что ты в этом не замешана, — бросил Олеар жмущейся к его плечу женщине.
— В чем? — кажется, довольно искренне удивилась Юория. Олеар обернулся: глаза черной розы были широко открыты, красные губы дрожали. — Дядю что-то расстроило, да?
— Дядя сейчас всех тут перекрошит, — усмехнулся Олеар. — Смотри внимательно. Это убережет тебя от многих ошибок.
Юория недоуменно моргнула, с трудом отрывая взгляд от спины черного герцога и переводя его на Олеара. Мужчина со смесью жалости и раздражения отметил, как в возбуждении трепещут ее ноздри. Она ждала демонстрации силы, и это предвкушение заставляло ее сердце биться быстрее. Олеар подумал, что ему придется часто кого-то убивать напоказ, чтобы поддерживать интерес к себе, и эта перспектива его раздосадовала.
— Почему? — облизнув губы, уточнила Юория. — Что произошло?
— Кто-то зачаровал седло Тамалании, — объяснил ей Олеар. — Похоже, смертельным заговором. Повезло, что удар на себя приняла воительница, иначе вся затея с защитой уже была бы обречена. Полагаю, выбор пал на Алану как на не сведущую в магии единственную представительницу белой крови.
— Я аплодирую этому человеку, — вздернула нос Юория.
— Заткнись, — беззлобно бросил ей Олеар. — Хочешь, чтобы он услышал? Ты еще не поняла, что это вгонит тебя в могилу?
— Смотри, подскочила, — сжала зубы Юория.
Алана действительно преградила герцогу дорогу. Олеар видел, как поменялось ее лицо, когда она оказалась с Даором Карионом рядом — глаза расширились от страха, и Алана задрожала, будто пропуская силовые потоки сквозь себя. Но все же девушка не отступила:
— Что с Гвианой? — донеслось до Олеара. — Скажите, прошу вас. Она в порядке?
Словно разбуженные ее звонким голосом, герцоги и их воины теперь обеспокоенно наблюдали за этой сценой. В голову Олеару пришла неожиданная мысль: если бы он мог вычислить недоброжелателя Аланы по реакции, учитель похвалил бы его. Олеар рассматривал, как переглянулись Лисары, как встала и выпрямилась Лианке, прекратив разговор со своим братом, как склонилась глядящая исподлобья Йорданка, как сжала руку некстати закашлявшегося супруга побледневшая Даника Стелер, как скрестил руки на груди так и не спешившийся Сфатион Теренер. Во всех этих отчаянных взглядах сквозили страх и непонимание, но не животный ужас за свою жизнь. Инстинкт, должно быть, кричал неудавшемуся убийце белой герцогини бежать, но знать замерла на месте, словно надеясь переждать смерч. Их стража тем временем продолжала подтягивать стремена, поправлять попоны и убирать в седельные сумки посуду — они привыкли, что их никто не замечает.
И только чуткая Апудо, которой все же было разрешено сопровождать отряд, нисколько не смущаясь, сжалась в комочек на земле, как спасающееся от огня животное.
Не понимая, Олеар снова обернулся к Юории: она, скривившись, наблюдала за тем, как герцог приближался к Алане вплотную. Вдруг черная роза закрыла глаза и схватилась за предплечье Олеара в горячем жесте просьбы о помощи. Не отказывая, он мягко привлек Юорию к себе, обнимая, и она зарылась носом в его рубашку:
— Ненавижу ее, — глухо сказала Юория. — Выскочка!
Запах волос Юории — сладкий аромат роз и жимолости — пьянил. Олеар уже привык, что она пряталась в его объятиях, все чаще и чаще разрешая ему касаться своего дрожащего тела. Юория смирялась с очевидным медленно, но верно, и искала утешения. Олеар погладил ее напряженную спину. Если бы не ситуация, сейчас он увлек бы черную розу за плотный кедровник, туда, где никто бы их не видел.
Герцог тем временем наклонился к Алане. Лицо его смягчилось, ореол режущей глаза тьмы перестал искажать пространство вокруг, и Олеар в очередной раз удивился тому, как явственно сквозь холодные черты учителя проступает свет. Это было так интимно и почти нереально, и тем не менее, отвести глаза было невозможно.
«Хотел бы я однажды найти женщину, к которой буду относиться так».
— Теа удалось извлечь из твоей подруги червя, — сказал Даор Карион Алане, неожиданно обнимая ее свободной рукой. Девушка зарделась, а когда он поцеловал ее в лоб, положила ладони ему на грудь, будто удерживая на расстоянии. Герцог же только прижал ее к себе чуть сильнее и продолжил: — Это живой смертельный заговор. Червь пророс в седле Лучика, Алана.
Она кивнула, будто ожидала этого, и попыталась сделать шаг назад:
— Хотели ранить меня. Вы спросите их, кто его туда посадил?
Тут даже Олеар усмехнулся. В ее наивности было что-то притягательное.
— Спрошу? — повторил герцог, снова обхватывая девушку за плечи. Поверх ее головы Даор смотрел на застывших герцогов, как и Олеар, не отводящих глаз от сцены, которой никак не могло быть. — Да, спрошу. Иди в шатер, Теа тебя ждет. Она проверит, что тебе не досталось ни следа заклятия.
Черви никогда не разделялись на несколько носителей, это было невозможно, Олеар это хорошо помнил. Объяснение сказанному существовало только одно: Алане не нужно было видеть того, что произойдет дальше.
Даор Карион еще раз легко поцеловал девушку в макушку. Кто-то из герцогинь, Олеар не успел заметить, кто,
