не выпуская из виду происходящего. Никто больше ничего не говорил, пока и второй воин не затих, а червь не вырвался свечой вверх, озираясь всеми своими головами.
Огненная вспышка поглотила отвратительное существо с громким треском. Пронесся вздох облегчения.
— Свет… — неожиданно проговорила Юория, от которой Олеар никогда не слышал подобных воззваний. — Это было ужасно! Он был готов всех нас стереть с лица земли, я видела это в его глазах… Дядя убил бы всех нас из-за этой девчонки. Как их. В мучениях.
— Идиоты, — прокомментировал Олеар, успокаивая сердце. — Сами виноваты.
— Д-да, — согласилась Юория. — А что Сильвиа? Думаешь, замешана?
— Это не наше дело, — отрезал Олеар. — Видишь, он ее допрашивает?
— Это допрос? — завороженно проговорила Юория. — Никогда не видела, как дядя делает это. Я не поняла сначала…
И она, уже не дрожа, вышла из-за плеча Олеара, как мотылек к пламени, стремясь увидеть больше.
Сильвиа сидела на земле и тихо, почти неслышно выла, а рядом о невидимую стену заклятиями бился закованный в круг ее сын. Даор Карион стоял над женщиной. Ярость все еще текла из его глаз, но лицо уже стало холодным и бесстрастным. Он больше не улыбался. Судя по всему, Сильвиа была не так уж причастна, иначе она была бы уже мертва.
— Сильвиа Лисар знала, что ее воины хотят навредить Тамалании, — наконец вынес вердикт Даор Карион. Голос его, негромкий, но всепроникающий, наполнил собой полянку. — Корвен и Варре обязаны были рассказать герцогине о полученном от Ренарда Лисара приказе — и рассказали столько, сколько могли, надеясь, что госпожа их остановит. Она не остановила. — Он наклонился к Сильвиа, съежившейся на земле. — Ты предположила, что Ренард хочет взять мою Алану под контроль, и обрадовалась этой возможности. Ты нужна для ритуала, и только поэтому все еще жива. Если ты хоть словом, хоть действием помешаешь мне, я убью твоего бастарда-сына. И не сомневайся, это будет очень тяжелая смерть.
Айден застыл за куполом. По щекам его текли слезы бессилия, он что-то говорил, но спресованный воздух глушил звук.
— Я поняла, — выдавила из себя Сильвиа.
— Айден, решай, — распорядился черный герцог. — Ты даешь мне сейчас поместить в твое сердце это, — в руках герцога сверкнуло что-то, похожее на сияющую песчинку, — и твоя мать не проводит остаток пути совсем без кожи.
— Вы не посмеете ее освежевать, — прошептал парень бледными губами.
— Не давай ему разрешения! — взвилась Сильвиа. — Я лучше…
И упала обратно, безголосая. Вся левая половина ее лица и шеи и левое плечо под тканью зашипели, опаленные. Кожа, сожженная магическим пламенем, закипела желтизной и обнажила тошнотворно-багровый слой мышц. Сильвиа закричала, закрывая кровавую маску руками и упала на бок, содрогаясь.
— Герцог Карион, — встал между Сильвиа и Даором Роберт. — Страдания не искупят ее вины и не помогут нам достичь успеха.
— Директор совсем с ума сошел, — прошептала рядом с Олеаром Даника Стелер. — Черный герцог его убьет.
Однако Роберт, похоже, так не думал. Он подошел к Сильвиа и накинул какой-то полупрозрачный полог на ее искалеченное лицо.
— Вы вынуждаете ее натворить глупостей, тогда как мы все зависим от решения каждого из нас, тем более, единственного представителя семьи, — негромко обратился Роберт к черному герцогу. — Пусть предательство и заслуживает наказания.
— Обезболивание ни к чему, — улыбнулся герцог, проводя ладонью над тонкими волокнами. Полотно вспыхнуло и из голубого стало бледно-желтым. Сильвиа со стоном содрала ткань с себя. Роберт, присевший было рядом с ней, поднялся и оказался с Даором Карионом лицом к лицу.
— Я прошу вас остановиться, — тихо, очень твердо сказал он. — Этого более чем достаточно.
Черный герцог не ответил. Вместо этого он повел пальцами — и сын бедной женщины рухнул, больше не сдерживаемый воздушными оковами.
— Мама! — бросился к скукожившейся на земле женщине Айден. На парня было жалко смотреть. — Мама, прости, я согласен!
— Нет, — одними губами шепнула Сильвиа. — Запрещаю.
— Он все равно убьет меня, если ты… Скорее всего, он просто хочет облегчить себе задачу, но все равно может убить меня, понимаешь? Я согласен, но вылечите ее! — крикнул он Даору Кариону. — Пусть не страдает!
— Твой сын умнее тебя, — заметил черный герцог. — Лечить ее я не буду, и никто не будет. Держаться в седле ей по силам.
— Герцог Карион, — снова уверенно вмешался Роберт. — Должен заметить, стоит ли не говорить матери, что собираетесь оставить ее сына в живых, и стоит ли мучить ее, подвергая разум опасности? Она — наш единственный Лисар, верно? Парня и вовсе можно было бы отправить домой, если бы не шныряющие тут и там пар-оольские марионетки. Так что эту леди стоило бы беречь.
— Ты хочешь помешать мне? — осведомился Даор.
Роберт, не дрогнув, ответил:
— Не считаю нужным и возможным. Однако всего пара слов, и она станет нашим союзником.
Олеар усмехнулся: попытка заставить господина что-то пообещать, заранее была обречена на провал.
— Решение принимает не она. А бастард уже согласен.
Айден молча расстегнул куртку.
44. Юория
В пути Олеар с ней почти не разговаривал, и Юории было откровенно скучно. Она выискивала глазами дядю, но чаще всего, не находила: еще в первый день Олеар объяснил ей, что Даор использует отводящую взор завесу. Пытаясь привлечь его, Юория громко рассказывала Апудо истории о черном герцоге, ожидая, что он появится и прикажет ей замолчать — и посмотрит своим приковывающим к земле взглядом, от которого мурашки шли по коже. Но дядя игнорировал ее попытки. И даже когда она сделала вид, что повредила руку и не может править лошадью, рядом с ней остановился лишь Олеар.
Вообще-то он был прав, и это приближавшееся понимание наполняло женщину отчаянием и ненавистью. Иллюзия, что она может привлечь дядин взор, и раньше была слабой, хоть и живучей, но Юория могла льстить себе мыслью, что дядя просто не провел с ней достаточно времени. Сейчас же, столкнувшись с его полным равнодушием, Юория почти верила в слова Олеара. Пока дядя не потеряет интерес к девчонке, так не похожей на Юорию, завлекать его бесполезно. Юории нравилось думать, что любовницы дяди были одноразовыми игрушками, и что он бросал
