трудности подсчета: национальность не была важной характеристикой для греков – такой характеристикой была религия, а точнее, конфессия – они легко меняли имена, переходили в русскую церковь, т. е. немалое число греков затерялись среди православных русских. Иными словами, в реальности греков в России было, вероятно, больше, чем 450 000, потому что была тенденция к ассимиляции.
В 1930-е годы (1937, 1938 и 1939 годы и массовые депортации 1940-х годов) численность греческого населения сократилась на 110 000–120 000 человек.
Еще одним проявлением и следствием репрессий было насильственное переселение десятков тысяч греков в Центральную Азию и Казахстан, в Сибирь и на Урал[161]. Наконец, как мы помним, в 1949 году, в результате поражения коммунистов в гражданской войне в Греции, в СССР, главным образом в узбекском Ташкенте и Ташкентской области, оказались около 12 тысяч греческих политэмигрантов.
Они называли себя «эллинами» и выступали как носители современной греческой культуры.
Надо сказать, что советские власти с большим недоверием относились к греческому населению. Подозрения вызывал тот факт, что греки были самой многочисленной группой иностранцев, проживавших в Советской России. Одна треть всех греков – около 150 000 человек – были по сути гражданами Греции, сохранявшими греческие паспорта. Они либо приехали с этими паспортами с греческих островов и из материковой Греции при переселении в Российскую империю после провозглашения независимости Греческой Республики, либо получили их в греческих консульствах в Оттоманской империи уже в 1920-х годах – в Трапезунде и других понтийских областях, а также в исторически армянских Карсе и Ардагане, откуда в это время греки бежали на юг России или еще южнее – в частности, в Иран.
Напомню читателю, что Ленин поддержал кемалистское движение в Оттоманской империи и в 1921 году вернул новой Турецкой Республике эти две области, отвоеванные у турок еще в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов. Они несколько раз переходили от турок к русским и обратно, и обмен греческим и турецким населением происходил там по крайней мере дважды, так что Венизелос уже давно держал там консульства. Третья бывшая оттоманская область – Батум – осталась в составе СССР, и туда, а также в Новороссийск и Поти, устремился поток понтийских беженцев. Части из этих людей удалось выехать в Грецию, но кораблей на всех не хватило, и многие вынужденно остались в Советской России. В 1930-х годах власти СССР всеми силами пытались заставить держателей греческих паспортов принять советское гражданство, и во многих случаях люди были вынуждены это сделать. В 1938 году 20 000 греков, не отказавшихся от греческих паспортов, были в срочном порядке высланы из СССР в Грецию. При этом многие семьи оказались разделены.
В вину грекам ставилось и участие двух греческих дивизий в оккупационных войсках Антанты в Одессе и Севастополе в 1918 году, и то, что в период гражданской войны в России какая-то часть греков, стремясь защитить свои семьи и имущество, и не доверяя ни красным, ни белым, пошла воевать под знамена батьки Махно, и характер довоенного режима в Греции (полуфашистский режим диктатора Метаксаса), и проигрыш на выборах 1936 года Демократической партии Греции, и занятие мелким предпринимательством во время немецкой оккупации Крыма, и особенно отказ Греции от советизации после Второй мировой войны, за которым последовала массовая депортация греков в Казахстан в 1949 году.
Что касается греческого государства, то оно не торопилось возвращать своих граждан, не говоря уже обо всех прочих. Только в конце 1950-х – начале 1960-х годов понемногу началась репатриация в Грецию, которая поначалу затронула отдельных политэмигрантов, а затем и лиц с греческими паспортами. В 1970–1980-х годах репатриация усилилась и в 1990-х годах пошла полным ходом, затрагивая все категории греков. К моменту моего появления в Москве в 1980 году в Советском Союзе проживало чуть более 300 000 греков, примерно по 100 тысяч в России, Украине и Грузии. Разумеется, в работе по улучшению греко-советских отношений, которая предстояла мне в СССР, греческая диаспора представляла собой важную проблему и точку опоры.
В чем же была проблема? В греческой диаспоре, в том числе в России, были сложные отношения. Со второй половины XIX века, когда коалиция между Англией, Францией, Италией и Оттоманской империей ограничила русское влияние Черным морем, «русская партия», активная и весьма крепкая до этого времени в Греции, ослабла. Греческое общество и греческая городская культура вообще обратились в сторону Англии и Франции, позабыв о России. Западная диаспора перестала заниматься политикой и развернула торговую деятельность. В советское время судьба греческого населения Южной России и Кавказа также не внушала грекам Эллады чувства доверия к советскому режиму. На этой основе сформировался некий странный феномен: появился глубокий раскол между греческими политэмигрантами и местными понтийцами, которые еще жили в СССР.
Как известно, и те и другие в конце концов вернулись в Грецию. В стране к тому времени были амнистированы коммунисты, участвовавшие в гражданской войне, а в СССР произошли серьезные политические изменения, но все это не означало, что обе части диаспоры слились воедино. Я уже писал о том, что массовый приезд греческой диаспоры в маленькую балканскую страну создал в Греции множество социальных экономических, политических и культурных проблем. Горькая ирония ситуации состояла в том, что учредители греческой компартии в большинстве своем были такими же беженцами из Малой Азии, как и понтийцы, жившие и практически ассимилировавшиеся в России и СССР. Несмотря на это, недоверие между двумя частями диаспоры и, в частности, между советскими греками и греческими политэмигрантами в Москве было фактом жизни, с которым я в дальнейшем имел дело после моего приезда в советскую столицу.
Но вернемся в 1980 год. Итак, Греция стремилась к улучшению отношений с Советским Союзом. Надо сказать, что советская сторона также была заинтересована в том, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки, и тоже выбрала в качестве «безопасных» сфер науку и культуру. Благодаря обоюдной заинтересованности вскоре состоялись первые обмены научными и культурными делегациями. Уже летом 1980 года у меня появилась возможность начать осваивать географическое пространство Советского Союза, и особенно те места, которые имели отношение к греческой диаспоре в России и Украине.
В июле 1980 года в Москве состоялась первая встреча советских и греческих политических и общественных деятелей, организованная посольством Советского Союза в Афинах и посольством Греции в Москве. На эту встречу была приглашена делегация деятелей культуры Греции, которую я должен был сопровождать в поездке. С делегацией приехали шесть или семь человек, в том числе два-три члена парламента, а также кто-то из деятелей культуры. Помню, что приезжала известная певица Мариза Кох с мужем-композитором. Мероприятие оказалась
