• а также тем, что мы постоянно устанавливаем своего рода границу между «я» и «другим» и как бы координируем эти отношения — «ближе», «дальше» и т. д.
Данные функции относятся к деятельности задней теменной коры правого полушария, где, судя по всему, постепенно происходит «социализация» сформировавшегося там изначально физического пространства.
Посредством языка левое полушарием лишь означивает и описывает это пространство, его социальную «геометрию»: ребёнок начинает понимать — это «моя комната», это «мой стул», это «моя чашка и ложка», а это «папино место», а «тут должна мама сидеть».
И если сначала это были просто привычки, то постепенно в этом ребёнок начинает видеть своего рода «пространственную логику».
При этом авторы данной работы отмечают, что хотя для формирования theory of mind[35] нам необходима двусторонняя нейронная сеть, то есть оба полушария, именно правополушарная активность является ключевой в формировании понимания того, что происходит с другим человеком.
По факту, мы видим, как происходит взаимообогащение структур, находящихся в правом и левом полушарии.
Мозг, по сути, нарабатывает новый функционал, специфичный для каждого из полушарий, что приводит к тому, что и отношения между полушариями становятся всё более сложными: его левая и правая стороны обмениваются результатами своего обучения, в результате чего уровней организации системы становится всё больше и больше.
Группа исследователей из Университета Калифорнии и Университета здоровья и науки в Орегоне под руководством Дэвида Грейсона провела масштабную работу по сопоставлению связности основных нервных хабов в детском и взрослом мозге, благодаря чему мы можем увидеть, как разрастается эта связь как раз в описываемых нами сейчас височнотеменных зонах (рис. 35)51.
Рис. 35. Межполушарная связность ключевых нейронных хабов мозга у взрослых (старше 25 лет) и детей (около 10 лет). Общая структура хабов и их связности оказалась практически идентичной, за исключением новоприобретаемых с возрастом связей, показанных на нижнем изображении.
Постепенно левое полушарие ребёнка с учётом развития речевых центров обретает всё большее и большее значение.
Это совершенно неудивительно, если учитывать тот факт, что взрослые делают всё возможное, чтобы наладить с ребёнком именно речевой контакт.
Сам ребёнок начинает усваивать множество социальных правил, проигрывает их в рамках своих детских забав, играя в «дочки-матери», «сватовство и свадьбу», «магазин» и т. д.
Более того, он начинает даже руководствоваться этими правилами в своём поведении, у него формируется способность воспринимать речевые инструкции и следовать им.
Ребёнок постепенно переходит из мира «предметно-конкретного мышления» в мир, где у него возникают куда более абстрактные ценности и интересы.
И если в первые годы он ориентировался в основном на внешнюю информацию, существовал, по сути, ситуативно, то теперь у него возникает, накапливается всё больше «внутренней» информации о происходящем, для управления которой и необходимо левое полушарие.
Фактически изменение доминантности полушарий с правого на левое — это переход от какого-то «восприятия мира» на определённое «отношение к нему»:
• есть то, как он на меня воздействует и что я по этому поводу ощущаю — «правое» зеркало;
• и есть то, как я пытаюсь воздействовать на него, — и это уже «левое» зеркало.
При этом, конечно, ощущения от мира и его постоянное влияние на ребёнка никуда не исчезают — правый мозг точно так же работает, другое дело, что сам ребёнок постепенно перестаёт его слышать.
Всё большее влияние на ребёнка оказывают схемы, создаваемые с помощью языковых конструкций в его левом полушарии, а не его бессловесное понимание правого полушария.
В ряде исследований было показано, например, что для детей эта смена доминантности в отношении между полушариями зачастую чревата даже психофизиологическими проблемами.
Дело в том, что правое полушарие имеет более обширные связи с подкорковыми структурами, регулирующими вегетативные реакции — работу сердечно-сосудистой системы, желудочно-кишечного тракта, потливость, половую функцию и т. д.
Поэтому при передаче правления от правого к левому полушарию часть детей сталкиваются с соответствующими функциональными расстройствами организма — дистониями, дискинезиями, гипергидрозами, экземами и т. д. и т. п., вызванными как раз проблемами центральной (преимущественно правополушарной) регуляции вегетативных функций организма.
Мы обычно думаем, что «хочу» и «надо» — это императивы, свойственные «нижнему» мозгу и «верхнему» мозгу соответственно. Но, как вы видите, тот же самый принцип работает и в отношениях между «левым» и «правым» мозгом. Хотя здесь, конечно, и чуть другие «хочу», и чуть другие «надо».
Так или иначе, у обоих участников этой дискуссии — и у «левого» зеркала, и у «правого» зеркала — есть своё «понимание», «видение» происходящего с ребёнком и его самоощущение жизни.
Поскольку же, понятное дело, никто из них не считает себя неправым — а с какой, собственно, стати? — дискуссия между этими новоявленными субличностями, как мы с вами уже говорили, может продолжаться бесконечно.
Взаимные отражения, созданные «правым» и «левым» зеркалом, как и в случае с первыми двумя парами зеркал, обречены на конфликтное взаимодействие и будут производить таким образом нашу с вами психическую активность — спонтанно и самопроизвольно…
Кто на новенького?
Новизна восхищает часто больше, чем величие. Сенека
Исходя из всего, о чём мы с вами только что говорили, естественным образом вытекает ещё одно существенное отличие между «правым» и «левым» зеркалом.
Назовём эту особенность «реакцией на новизну».
Действительно, правое полушарие не просто так первым включается в работу после нашего появления на свет. У него в принципе, как оказывается, такая специфика — реагировать именно на что-то новое, необычное, на изменение привычного паттерна.
Это достаточно интересная особенность мозга:
• представляете — одна его половина отвечает за стабильность, за порядок, за всё привычное, за ясное-понятное,
• а другая словно стоит на стрёме — смотрит, что идёт не так и где надо что-то срочно придумывать и вообще действовать нестандартно.
Неудивительно, что данный вопрос привлёк большое количество исследователей, которые пытались понять, в чём же, собственно, специфика этого реагирования двух полушарий мозга на поступающую извне информацию.
Уже хорошо известный нам Элхонон Голдберг выделил три ключевых направления в этих исследованиях.
Например, если дело действительно обстоит таким образом (правое полушарие отвечает за «новизну», а левое — за что-то рутинное),
• то любой специалист в каком-то деле будет пользоваться, выполняя его, своим левым полушарием,
• тогда как человек, который является новичком в этом же деле, должен будет при выполнении тех же самых действий активизировать своё правое полушарие.
И действительно, данный принцип был продемонстрирован во множестве исследований.
Так, например, Томас Бевер и Роберт Дж. Кьярелло из Университета Аризоны исследовали активность полушарий головного мозга у опытных меломанов, владеющих музыкальными инструментами, и у тех, кто не имел музыкального образования52.
Результаты стали неожиданностью.
Дело в том, что традиционно считалось, что за распознавание музыки отвечает правое полушарие — конечно, ведь оно у нас такое «творческое» и «креативное»!
Но правда, как это часто бывает, оказалась чуть, так сказать, заковыристее:
