Родители, вздыхая, говорят:
— Может быть, у вас есть хоть немножечко времени подождать, когда он проснется? (До чего же все-таки, заметьте, родители любят своего ребенка!)
Доктор говорит:
— У меня нет времени, я вам уже сказал. А чем, собственно, он болен? Глядя на вашего ребенка, не скажешь этого. Может быть, вы перепутали и у вас кто-то другой болен?
Родители объясняют поведение своего сына, и доктор хмурится. Как будто он не верит. В это время Мите надоело лежать с закрытыми глазами, тем более ему любопытно взглянуть на личность доктора, и он открывает один глаз.
Доктор сразу замечает (на то он и доктор) и строго говорит:
— Ну-ка встань, мальчик!
От такого строгого голоса Митя, к удивлению своих родителей, встает во весь рост и твердым голосом заявляет:
— Я больше никогда не буду…
— Он просто валял дурака, — говорит доктор.
— Не может быть! — говорят родители.
— Быть все может! — говорит доктор и, возмущенный, уходит.
А родители остаются совершенно потрясенные.
Они никогда не ожидали от своего сына такого поступка. Ведь они так хорошо к нему относились!
А он?..
В ГОСТЯХ У СОСЕДА
Стою на лестничной площадке, схожу, думаю, к соседу, давно у него не был.
Звоню, вхожу, вижу: четыре разноцветных попугая ходят бродят вокруг толстого сиамского кота. Кот большой, крупный, а один попугай чуть побольше кота, а три средние, ну как бы это вам объяснить?.. несуразные пропорции у птиц и кота. Кот, скажем, ну… с эрдельтерьера, а тогда можете представить, попугай каков? Кот желтый с черным, а попугаи всеми цветами радуги переливаются вокруг кота.
Ну, здравствуйте, здравствуйте. Узнаю, что четыре комнаты у него перегорожены на шестнадцать.
Стоим в одной из шестнадцати комнат. Кот с попугаем перешли сюда же.
Кот с птицами сидит, а мы стоим. Неохота сидеть. Толкаться. В другую комнату пошли, а те за нами. Кот с попугаями. Осматриваю в основном обои, во всех шестнадцати комнатах обои совершенно разные.
— Мебель менять собираемся, — говорит хозяин, — но беда в том, что старую теперь отсюда не вытащить, а новую не втащить. Старую как бы замуровали, а для новой вход забаррикадировали…
— И как же теперь?
— Думаем. Ну, а общее впечатление?
— Дай пива, — вдруг кот говорит.
Совершенно обалделый, спрашиваю кота:
— А ты-то каким образом разговариваешь?
А он лапой махнул:
— Да бывает, бывает, все бывает… — говорит.
— Жрет пиво ведрами, — хозяин говорит, — и попугаев пугает, как нажрется этого пива! Гоняет их по комнатам, довольно занятная картина, между прочим.
— Кто гоняет?
— Кот.
Вот это номера!
Хозяин говорит:
— Да что вы удивляетесь! Всему всю жизнь удивляетесь, чудак! Ведь есть кот в сапогах, кот на цепи у лукоморья, всех не перечтешь.
— Нет, нет, простите… в сказках! Что вы меня-то путаете? Не удастся провести. Я не могу представить наяву и не буду.
— Можете не представлять. Факт налицо.
— Налицо.
Кот говорит:
— Да бывает, бывает, все бывает.
— Да не может быть!
Попугай говорит:
— Катись тогда отсюда, если не веришь!
Вот нахал!
— Не надо так с гостями, — говорит сосед.
— Да ну его… — попугай ему отвечает.
— Помолчи, Кокоша, — говорит сосед.
— Да заткнись ты, обормот, — попугай хозяину отвечает.
— Ладно, ладно… — хозяин вроде бы его побаивался, что ли…
— Да что же такое, братцы, — говорю, — что же творится, происходит на моих глазах? Вы за кого меня считаете? Ведь не бывает такого и не может быть!
— Да вы не берите в голову, — хозяин говорит.
— Как мне не брать?!
— Вы с этой птицей осторожно, дружище, — хозяин говорит, — с Кокошей лучше не деритесь. Знаю я вашу манеру драться по каждому пустяку. Всегда и всюду лезете на рожон, если чего не поймете.
— Да, может, это и не птица, — говорю, — а черт знает что…
— Смотри мне! — говорит Кокоша.
— Да я этому вашему Кокоше свистну по загривку, чтобы он заткнулся, идиот. Птица, предположим, а ведет себя как человек, и нахально, главное!
В это время паршивец Кокоша подлетает и с размаху бьет меня клювом под дых. Я присел. Не упал. Больно бьет. То есть клюет. Разворачиваюсь и правым хуком ему по морде. Он выпорхнул. Вот гад! Смеется. А я взвыл. Об стенку кулаком!
Хозяин говорит:
— Да оставь ты его. Ну его! Он какаду…
На «ты» вдруг перешел.
— Ну и что, — говорю, — подумаешь, какаду! Велика важность! Что же, выходит, он мне должен под дых давать? Да, может, он и не какаду вовсе, ростом с меня…
— А ты его не оскорбляй. — И хозяин с какаду смеются.
— Ну, компашка собралась! — Я возмущаюсь. — Нашли друг друга, нечего сказать!
— Тебе не нравится? — спрашивает хозяин.
— Кому может нравиться получать под дых?!
— Да я не об этом, — говорит хозяин, — в общем-то тебе как? Нравится?
— А что тут может нравиться? Не пойму…
— В общих-то чертах?
— В общих-то? Да не могу понять, нравится или не нравится, потому что непонятно.
— Да бывает, бывает, — твердит кот.
— И потом, — говорю, — если уж все бывает, как утверждает ваш котяра, то еще мне непонятно: нужно все это или не нужно? С одной стороны, любопытно, интересно. Но с другой — хлопотно. Живность странная. И лабиринт…
— Цифра шестнадцать приводит в восторг моих сослуживцев, — сказал хозяин.
— Какая цифра? — не понял я.
— Шестнадцать комнат.
— Да какие же это комнаты, где повернуться невозможно. Камеры самые настоящие, если уж на то пошло.
— А цифра?
— Да хрен с ней, с цифрой. Пустое число. Абстрактное понятие.
— А я искусствовед-абстракционист, — говорит хозяин.
— Мы абстракционисты!!! — неожиданно заорали все попугаи и кот.
— Но вы ведь кандидат наук.
— Бывает, бывает… — сказал кот.
— А где вы гостей принимаете? — живо поинтересовался я.
— В ресторане. Я современный человек.
Мы прошли в шестнадцатую комнату.
Хозяин быстро вышел, и вся разношерстная компания помчалась за ним вприпрыжку. А я остался.
— Ау! — заорал хозяин откуда-то издалека.
— Ау! — ответил я как идиот.
— Слышно?
Я не ответил. Ну его к чертям! Пусть сам забавляется со своими попугаями и котом. Не хочу я участвовать в его нелепых играх.
— Ау! Иди сюда! — заорал он откуда-то, уж совсем издалека.
— Иду! — ответил я.
Я пошел ему навстречу, надоело там торчать, но тут же пришел на то же самое место.
— Выбирайся! Выбирайся! — заорал он радостно. — Все специально придумано!
— Не могу! — крикнул я.
— Вот видишь? — вопил он. — Ну, каково?
— Выведите меня отсюда сейчас же!
Он хохотал со своими пернатыми, со своим котом.
— В какую сторону мне идти? — орал я.
— В какую хочешь! У нас в этом смысле полная свобода!
— Вы меня сюда привели, вы меня отсюда и выводите!
— Ты сам ко мне пришел! — хохотал он вместе со своей живностью.
Послышался звонок. И тоже вдалеке. И женский голос:
— Прекратите безобразие, что я говорю!
Жена. Узнал голос. Она-то наведет сейчас порядок. И выведет меня отсюда.
— Выпустите меня отсюда, Мария Николаевна!
— Иду, иду! — ответила она, и вся честная компания, видимо, двинулась, похохатывая, за ней.
— Ну вот и мы! — сказал паршивец какаду.
И тут я ему врезал. На этот раз он увернуться не успел.
— Ууу! — завопил он. — Ооо!!! Мне больно… саданул как… Ааа!!!
— А ты не лезь к гостям, — сказал хозяин.
— Вот именно, — сказал я, свыкшись, что он все понимает, как человек… — А вам, Константин Пантелеймонович, не к лицу…
— Да я же пошутил, ну? Эх, и пошутить нельзя!
Какаду хныкал. Кот твердил, что все бывает.
— За такие шутки, Константин Пантелеймонович… приплюсовав сюда вашего какаду…
— Правильно, правильно, Петр Петрович, так его! — поддержала хозяйка. — Он совсем распустился, на докторскую подал. Что же вы нас давно не посещали, что-нибудь у вас случилось?
— Ничего не случилось, — сказал я, — ровным счетом ничего не произошло, работаю на старом месте, десятый ребенок у меня родился, вот только свинкой приболел.
— Ребенок приболел?
— Нет, я.
— Бывает, бывает, — сказал кот.
— А как вам у нас нравится? — спросила хозяйка. — А на мужа я прошу вас не сердиться. Ведь лабиринт устроен специально для воров. Над этим долго думали. Вот вор пришел. Представим… Но… обратно ему уже отсюда ни за что не выбраться. Хитроумная комбинация расположения комнат. Вы меня поняли?
