Он тут же распахнул двери и заголосил:
— Пепик, ты где? У меня случилась страшная беда. Быстрей беги сюда, вопрос жизни и смерти!
Лейтенант Троник прибыл в рекордные сроки, поскольку унылые интонации в голосе командира возбудили его любопытство.
— Дружище, сделай что‑нибудь, — стонал старший лейтенант, — Представь себе, мой пистолет в жопе!
Замполит сразу насторожился. Если офицер потеряет личное оружие, это всегда серьёзно. Но если утеря произошла в подразделении наподобие этого, то тут все шутки в сторону.
— Ты не мог его куда‑нибудь запихнуть? — спросил он взволнованно, — Ты везде посмотрел? Во все ящики заглянул?
— Пепик, это лишнее, — горевал Перница, — Пистолет был тут, в кобуре, а теперь он в пролёте. Кто‑то из этих неблагодарных мошенников у меня его свистнул, по–другому никак не объяснить.
— Это неприятно, — констатировал Троник, — Как ты мог допустить, чтобы незваный гость мог проникнуть к тебе в спальню?
— Я ничего не допускал, — бубнил старший лейтенант, — я был пьяный, как свинья, а в таком состоянии про бдительность и зоркость и не вспомнишь. Я завалился в кровать, и так вышло, что я не запер дверь. Но скажи сам, пришло бы тебе в голову, что какой‑то гад мог бы воспользоваться возможностью?
— Мы в подразделении, — сказал замполит, — где возможно всё. Я же тебе рассказывал, что произошло со мной.
— Я бы с тобой с радостью поменялся, — уныло твердил Перница, — Отбитая жопа заживёт за пару дней, а от моего дела пахнет шишкой на всю жизнь.
Замполит был того же мнения. Если пистолет по несознательности старшего лейтенанта попал в руки каких‑нибудь врагов социализма, то ситуация исключительно серьёзная, прямо‑таки вопиющая. И самое время политическому работнику вмешаться в неё со всем своим авторитетом.
— Как ты думаешь, Пепик? — канючил Перница, — Не получится как‑нибудь всё замять?
— Замять? — поднял брови замполит, — Исключено. Даже если бы у нас были к этому средства, которых у нас нет, мы не можем просто махнуть рукой на этот случай. Что, если пистолет похищен империалистическим агентом, который намерен с его помощью свергнуть социализм в нашей стране?
— Одного пистолета ему бы, наверно, не хватило, — предположил старший лейтенант, — не говоря уже о том, что из него никуда нельзя было попасть два раза подряд.
— Пистолет пистолетом, — не отступал Троник, — А у тебя тут незаконное вооружённое формирование. Заминать я это точно не буду, но в случае, если мы вычислим виновного, ты можешь выбраться целым и невредимым.
— Вычислим! — вспыхнул Перница, — И такое устроим засранцу! Раз он против социализма, то пусть узнает, что почём. А в суде я мог бы заявить, что меня этот проходимец оглушил. Что скажешь?
— Это пока преждевременно, — ответил замполит, — Сперва надо вернуть пистолет, и только потом мы сможем кого‑то потащить в суд. И в любом случае пора немедленно приступать к действиям.
Лейтенант Троник мысленно потирал руки. Он чувствовал себя на высоте ситуации, и таким способом, какой ему и не снился. Наконец‑то он сможет железным кулаком ударить по противнику и внести замешательство в его ряды. Он может и должен уничтожить империалистических боевиков, а в их существовании в рядах чёрных баронов и их изощрённости он никогда не сомневался. Он долго ждал случая, и уже почти перестал надеяться, что он представится. Ну что же, теперь настал черёд ему, обученному работнику, молниеносно перенести теоретические познания в революционную работу.
Удар по врагу должен был быть безжалостным, но продуманным.
— А самое смешное, — улыбался Троник в душе, — что помимо классового врага в собственном соку поварится и отвратительная пьяная свинья Перница.
На стройках работали, в обычном темпе, поскольку никто и понятия не имел, что назревает острый классовый конфликт. Трудовая дисциплина в эти дни, как ни странно, не снижалась и оставалась на обычном умеренно неудовлетворительном уровне. Солдаты уже не так часто покидали рабочие места, потому что им казалось, что теперь, когда осталось действительно чуть–чуть, ни к чему напрасно рисковать. Так что только Мацек, Цина, Дочекал и еще несколько человек отошли на пару запотевших кружек пльзенского, но и они вскоре вернулись, чтобы присоединиться к созидательному труду. Каждый в соответствии со своеё натурой: Мацек с упорством русского богатыря принялся таскать мешки с цементом, Дочекал ковырялся лопатой в груде песка, а Цина смастерил из двух досок импровизированную лежанку, на которой тут же глубоко уснул.
— Парни, делайте что‑нибудь, — подгонял солдат мастер Пецка, — Ведь у нас эта стройка совсем не движется. Через пару недель идёте на гражданку, там‑то вам придётся поработать с огоньком.
— Что ж поделаешь, если у нас всё время неполный состав, — оправдывался Кунте, — Вот сейчас, например, нет Ясанека.
— Он вроде отошёл в туалет, — апатично заметил Кефалин.
— Вечно он срёт по два часа, — заворчал кулак Вата, — а если не он, кто кто‑нибудь ещё. Поэтому никак не можем собрать полную бригаду.
— Я вам кое‑что скажу, парни, — понизил голос мастер Пецка, — насчёт этого Ясанека. Я его давно раскусил. Он сядет в сортире, вытащит из кармана блокнот и пишет в него какие‑то стишки.
— Совсем сдурел, — рассудил кулак, — Что может прийти в голову в сортире?
— Возможно, ты удивишься, — сказал Кефалин, — но ценность поэзии совсем не зависит от того, где она возникла. Фантазия поэта способна оторваться от грубой реальности…
— Хорош болтать и подай мне кирпич, — загремел кулак, — Вы образованные все лодыри, и думаете, что всё можно заболтать! И ты тоже из таких! Мне вот интересно, напишет кто‑нибудь из вас что‑нибудь приличное?
— Например, о чёрных баронах, — присоединился Кунте, — Должно получиться неплохое чтиво.
Кефалин задумался.
— Это был бы достойный поступок, — сказал он через некоторое время, — такой же достойный, как подвиг штабного ротмистра Ешатека.
— Какого Ешатека, — спросил Кунте.
— Это был человек, который спас несколько сотен болотных черепах, — пояснил Кефалин, — Когда перед войной в Восточной Словакии осушали Чёрное болото, никто не подумал, что при его осушении погибнет целый ряд ценных животных, в первую очередь болотные черепахи, которые у нас водятся лишь в нескольких местах. Но нашёлся штабной ротмистр Ешатек, который думал не так, как начальство. С превеликим трудом он переловил черепах…
— Почему с превеликим трудом? — отозвался Салус, — Черепаха — это тебе не заяц, её, наверное, даже ты догнал бы.
— Это не просто черепахи, — просветил его Кефалин, — Болотные черепахи очень шустрые и умеют прыгать, словно лягушки. Кроме того, обитают они в местах, куда человеку особо лезть не захочется. Я уж не говорю про комаров и прочий гнус. Пока штабной ротмистр Ешатек доставил черепах в безопасное место, пришлось ему изрядно повозиться.
— А мы, значит, словно те болотные черепахи, — задумчиво произнёс Кагоун, — которых ты спасёшь, если о нас напишешь.
— Этому Ешатеку хотя бы дали медаль? — спросил Саша Кутик, — Если да, то ему повезло больше, чем тебе, если напишешь о нас. Я бы такую книгу оценил на восемь лет.
— Не меньше двенадцати, — выкрикнул Вата, — Господа, тут уж вы мне верьте. У нас был такой Гоусева, получил за антинародную листовку двенадцать лет, и моргнуть не успел.
Кто знает, как дальше развивалась бы дискуссия, если бы на стройку не прибыл старшина Блажек. Его лицо было необычайно серьёзно, и на дружеские приветствия он отвечал, лишь рассеянно кивая головой.
— Эй, Кефалин, — сказал он, — собирайся, и идём в казарму. Ясанек, Анпош и Ленчо тоже.
Все разом насторожились.
— Что случилось? — спросил Кутик, — Почему ты у нас в разгар рабочей смены уводишь самых лучших работников?
Старшина многозначительно пожал плечами.
— Все узнаете, — заверил он бойцов, — и я вам гарантирую, что это не какая‑нибудь ерунда.
Когда Блажек с комсомольцами покинул стройку, ни о каком выполнении планов не было и речи.
— Мне это не нравится, — констатировал Кутик, — Мне кажется, готовится что‑то нехорошее.
— Какое‑нибудь жидовство, — предположил Салус.
— Только бы нам опять не продлили службу, — опасался Вата, — Я многое могу перенести, но надо понимать, что я всего лишь человек. Как у меня не выдержат нервы, я на кого‑нибудь сорвусь и буду несчастен до самой смерти!
Комсомольцы собрались в кабинете замполита. Троник выглядел, как будто разразилась ядерная война, и судьба социалистического лагеря зависит только от него.
Он важно расхаживал по кабинету, поправлял на себе форму и говорил необычно энергичным голосом:
— Товарищи, когда я вас бессчётное количество раз предупреждал, что классовый враг не дремлет, а, наоборот, следит за нами, вы отнеслись к моим словам легкомысленно. Сегодня произошло событие, которое откроет вам глаза. Империалистический агент, имя которого нам пока неизвестно, ночью проник в спальню старшего лейтенанта Перницы и похитил его служебный пистолет. С какой целью, наверное, нет необходимости объяснять.
