Красное холодное солнце начало менять свой цвет. По нему пробежали желтые, голубые, белые полосы. Косматые протуберанцы внезапно стали распухать, выбрасываясь на сотни тысяч километров в космос. А затем звезда взорвалась.
Даже на экране это выглядело ужасающе. Небольшой диск превратился в огненный шар, который начал стремительно расти.
Флот гербодов был уже довольно далеко от звезды, но уйти в гиперпространство не успел. Чудовищный вал бушующего огня догнал его и поглотил, словно россыпь блестящих пылинок.
Спустя несколько минут солнце вновь стало сжиматься, и вскоре в центре экрана засияла громадная белая звезда, источая ослепительный, испепеляющий свет.
— Новая… — в благоговении выдохнул Асташевский. — Это же Новая! В этом-то и была твоя идея, Игорь?
Корин, весь дрожа, почти рухнул в кресло. Сотни, тысячи раз он мысленно представлял себе эту картину — но не ожидал, что вспышка Новой на самом деле окажется столь ужасной.
— Да… Я вспомнил, что некогда над Заповедником катаклизмы провремени начались лишь оттого, что звездолет дориан вышел из гиперпространства слишком близко к поверхности Земли. Чтобы проверить это, мы послали в эпицентр взрыва космосамолет и провели сотни, тысячи измерений. Все подтвердилось — но как использовать этот эффект в качестве оружия? И тогда канадца Монтеля вдруг озарило: а нельзя ли с помощью мощных колебаний провремени вызвать нестабильность ядерных процессов в недрах звезд? Оказалось — можно. Для этого надо было всего лишь научиться выводить корабли из гиперпространства в мощном поле тяготения, да еще с точностью плюс-минус десять километров от центра звезды… Сумасшедшей сложности задача — но мы с ней справились. Неплохой сюрприз для гербодов, правда?
Асташевский тупо посмотрел на него, а затем почти истерически расхохотался, будто Корин сказал Бог знает что смешное.
— Все-таки мы сумели отшлепать их по заднице, — всхлипывая, произнес он. — И каким славным получился удар, а?
Спустя две недели к Корину наконец допустили посетителя. Все это время он пролежал в одном из пригородных санаториев Дориании под пристальным наблюдением врачей-землян. Трехмесячное перенапряжение свалило его в постель сразу же после возвращения на Андору, и потому он ровным счетом ничего не знал о том поистине всепланетном ликовании, которое прокатилось по Андоре и всей Солнечной системе. Впрочем, ему было не до праздников. Только на пятый день он стал ходить без помощи медсестер, а былой аппетит к нему так и не вернулся. Впрочем, врачи заметно повеселели, а это означало, что здоровье пациента было вне опасности.
Корин ждал посетителя, сидя в кресле-каталке. На его бледном, изнуренном лице ничего нельзя было прочесть — и все же Игорь не смог сдержать разочарованного вздоха, когда в палату вошла Марта.
Нью-дорианка остановилась на пороге, переминаясь на щупальцах, словно не решаясь войти.
— Марта… ты? — прошептал Корин.
— Да. Прости, Игорь, я знаю, ты ждал не меня.
— Нет, я ждал именно тебя!
Нью-дорианка нерешительно подошла к нему, а затем ласково коснулась его плеча щупальцем.
— Помнишь сказку о царевне-лягушке? — тихо сказала она. — Когда Виктор погиб, я сделала то же самое, на что некогда решился Иван-царевич. Я сожгла свою лягушачью шкурку — раз и навсегда!
— Лягушачью? Но…
Марта упрямо покачала треугольной головой.
— Прости, милый, но истинная Марта стоит перед тобой. Та, земная красавица… была лишь бутафорией. Мы с Виктором играли в глупую игру, но с его гибелью время игр закончилось. Я знаю, Игорь, ты хотел бы обманывать и себя и меня до конца жизни, но я больше не хочу никаких обманов.
Корин опустил глаза.
— Да, я понимаю… — грустно согласился он.
— Мне уйти?
— Нет.
Игорь и Марта долго смотрели в глаза друг другу. «Это безнадежно, — подумал он. — Безнадежно!»
— Если хочешь, мы больше не расстанемся, — после долгой паузы произнесла Марта. — Виктора нет, Володя… где он? Так что ты — единственный близкий мне человек.
Корин кивнул.
— Конечно, я буду только счастлив. Ты же знаешь — я тоже одинок. Но… но есть еще Вадим…
— Да. Сейчас он начал подготовку к первой галактической экспедиции — он хочет найти миры Метрополии дориан. Удивительный человек, сколько в нем жизни!
— И ты… ты ему отказала?
— Конечно же, дурачок.
Корин долго с нежностью смотрел на странное существо, в котором было больше человечности, чем во многих землянах. Впрочем, Марта никогда и не переставала быть женщиной.
— И мы… мы поселимся с тобой здесь, на Андоре? — с надеждой спросил он.
— А что ты скажешь об экспедиции на Майору? — ответила Марта вопросом на вопрос. — Правительство Андоры только вчера назначило меня одним из директоров орбитальной станции. Для хронофизика эта планета — просто Эдем. Как знать, может, там, на станции, ты встретишь свою единственную и неповторимую женщину? Ведь тебе уже за сорок, милый.
Корин собрался с силами и встал. Обняв нью-дорианку, он прошептал:
— Я слабый человек, Марта, но… но, может быть, к старости я наберусь храбрости и попрошу переселить меня… Ты согласна подождать, пока и я тоже сожгу свою лягушачью кожу?
Марта посмотрела на Корина снизу вверх и прижалась к нему всем телом.
И тогда он понял, что нью-дориане умеют плакать.
Ветер перемен,
Майора, 2052 год
Повесть
Часть 1
ПОСЕЛОК
Глава 1
Лланма сидела на валуне, заросшем шелковистым розовым мохом и, чуть прищурившись, подставляла лицо под теплые лучи оранжевого солнца, только что поднявшегося над морем. Ее серебристые ноги утопали в прохладной гуще сора — растения-протоплазмы, стекавшего светло-зеленым ручьем с вершины соседнего холма, а на коленях пригрелась доверчивая ящерица с искристыми изумрудными глазками. Когда девочка, забывшись, опускала руку на ее чешуйчатую спину, ящерица немедленно складывала веер радужных игл, чтобы Лланма не поранила кожу.
Девочка не отрывала глаз от голубого неба и пыталась предсказать погоду, скользя взглядом по переплетениям нитевидных облаков — так, как это делает Анга и другие охотники. «Сегодня будет дождь, — думала она, разглядывая звездчатое облако, быстро несущееся вдоль горизонта. — Это хорошо, я люблю весенние дожди… А может, это облако — примета первой грозы?»
На самом деле облака мало интересовали ее: как и все женщины в деревне, она куда лучше разбиралась в повадках растений, обильно покрывавших склоны прибрежных холмов. Просто сейчас Лланме не хотелось смотреть вниз, на надоевшую за долгую зиму ослепительную гладь застывшего моря. Вблизи берега, в изломах торосов, еще сохранились остатки снега, но здесь, на склонах холмов, уже царствовала весна.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
