Дети вошли под пышные кроны деревьев, и их немедленно поглотили сумерки, вечно царящие в окрестностях Храма. Выложенная брусчаткой дорожка прихотливо вилась меж кряжистых стволов. То там, то здесь из земли поднимались исполинские валуны, испещренные серебристыми жилами самородного железа Некоторые глыбы нависали над дорожкой словно вздыбившиеся звери, и Лланма, как всегда, невольно сжалась, проходя под ними, — ей казалось, что тысячетонные громады вот-вот рухнут, сотрясая землю…
Янс внезапно сжал ей руку. Обернувшись, девочка увидела, как из-за стволов деревьев начал выплывать призрачный замок с полуразрушенными башнями. Вначале сильно наклоненный, он медленно поднимался к кронам, поворачиваясь вокруг невидимой оси. Дети увидели выщербленные блоки фундамента и рядом — участок заснеженного парка с каменными обелисками. Странное видение исчезло так же внезапно, как и появилось, оставив после себя лишь затхлый запах.
— Что это было? — испуганно прошептала девочка, но Янс, не ответив, только убыстрил шаг.
Вскоре дорожка привела их под белые своды Убежища, опиравшегося на четыре массивные колонны. В этом огромном открытом сооружении, защищенном силовым полем машин, деревенские жители не раз пережидали ураганы и землетрясения, а порой спасались и от Скачков.
Дети поежились: подошвы их ступней обожгло холодом от мраморных плит пола. Здесь, вблизи Храма, царила вечная сумеречная зима. Порывистый ветер перекатывал по полу крупные звездчатые снежинки, иногда сцеплявшиеся в искристые шары.
Миновав Убежище, Янс и Лланма ступили на узкую тропинку, вытоптанную в глубоком снегу. В полусотне шагов впереди темнела мрачная глыба Храма — десятиметровый гранитный четверик с конической черепичной крышей, окруженной четырьмя башнями и увенчанный красным, светящимся изнутри шпилем. От углов основания четверика отходили в стороны полусферические приделы, сложенные из пятиугольных хрустальных плит. Узкие, словно бойницы, окна в стенах уже погасли, и только через сводчатый проем распахнутой двери вытекал тусклый желтый свет.
Лланму вновь охватил страх, и она остановилась, не обращая внимания на лютый ветер.
— Не хочу идти дальше, — прошептала она. — Вдруг новое Предсказание Хранителя будет еще более жутким? Что, если отец Габар скажет сегодня, что скоро я перенесусь в страну Мрака, где рассвет встречается с закатом, земля круглый год скована льдом, а трещин столько, что дома для безопасности подвешивают на воздушных колоколах? Или Ветер Перемен забросит меня на тропические острова, где волны каждую ночь покрывают сушу, а люди расплываются по морю, словно рыбы…
— Ты слишком близко к сердцу принимаешь рассказы старика Трода, — нахмурившись, перебил ее Янс. — Кто знает, где правда и где ложь в его словах?
Они молча пошли по тропинке, погружаясь по щиколотки в сыпучий снег и стараясь не смотреть по сторонам, где, как в калейдоскопе, мелькали миражи причудливых зданий, пейзажи безжизненных пустынь, статуи воинов и правителей на площадях заброшенных городов… Миражи были черно-белыми и тусклыми — это означало, что машины перешли на обычный, пониженный режим работы.
Когда до сводчатой арки входа осталось всего несколько шагов, на высоком пороге выросла могучая, чуть сгорбленная фигура в черной рясе.
— Здравствуй, Янс, здравствуй, мой мальчик, — ласково произнес отец Габар, щуря синие глаза в морщинистых веках. — Ты пришел вовремя — нам надо идти в деревню. Ветер Перемен наконец миновал побережье. Страшно подумать, сколько бед он мог натворить в селении! Это я виноват: ошибся в расчетах… А ты что здесь делаешь? — удивился он, только что заметив растерянную Лланму.
— Это я ее привел, наставник, — смущенно ответил за нее Янс, переминаясь с ноги на ногу: от его былой самоуверенности не осталось и следа. — Я знаю, сейчас не время… но, может быть, вы сделаете для нее повторное Предсказание? Помните, вы говорили, что после очередного Скачка вероятности перемещения людей немного меняются?
Старик пристально взглянул на детей, и на его сморщенном, обезображенном глубокими язвами лице промелькнула тень жалости. Он повернулся и молча пошел в глубь здания. Дети робко последовали за Хранителем.
Лланма почувствовала себя совсем маленькой и беспомощной. Широкая дорожка, устланная грубым ковром, тянулась между стенами машин, сверкающих тысячами разноцветных лампочек. Время от времени в глубине то одной, то другой стены начинали звучать переливчатые колокольчики, и тотчас внизу, за многочисленными овальными дверцами, раздавался негромкий стук. Янс знал, что это означало работу печатных устройств, наносивших на тонкую бумагу мириады цифр и символов. Отец Габар не раз доверял ему, своему единственному ученику и помощнику, вынимать из машин тяжелые рулоны с расчетами, но этим пока все и ограничивалось. Предсказания старик совершал в одиночестве, запираясь в комнате за Центральным залом… Ах, как хотелось Янсу заглянуть туда, в святая святых Храма, хоть краешком глаза!
Пройдя Центральный зал, увенчанный черным с золотистыми блестками куполом, дети вошли вслед за Хранителем в резную алтарную дверь и оказались в овальной комнате с плоским потолком и пятнистыми стенами. Присмотревшись, Лланма догадалась, что стены на самом деле были громадным экраном, на котором светились изображения разноцветных областей самых причудливых форм и разнообразных размеров.
— Это… карта? — с трудом выдавил из себя Янс, потрясенный увиденным. — Карта Майоры?
— Да, ты прав, мой мальчик, — улыбнулся старик. Кряхтя, он уселся в кожаное кресло у пульта управления, над которым светились несколько дисплеев с цифровыми таблицами и диаграммами. — Я рад, что мои уроки не прошли даром… Это изображение карты нашего несчастного мира, получаемое машинами от неведомого мне внешнего транслятора. Голубым цветом на карте обозначены моря и океаны, а коричневым, желтым и зеленым цветами — материки и острова. Ты помнишь, Янс, их названия — те, что приведены в древнем атласе из церковной библиотеки?
Мальчик молча кивнул, обводя растерянным взглядом круговую панораму. Присмотревшись, он обратил внимание, что карта живет своей необычной жизнью — словно дышит гигантское пятнистое животное. Внезапно посреди Льдистого океана исчезла цепь небольших островов, но вскоре рядом с Южным материком возник звездообразный архипелаг. Контуры материков были размыты. Присмотревшись, Янс заметил, что береговые линии постоянно меняли свою форму. Мигрировали и цвета, окрашивающие поверхности континентов: то резко набухал ядовито-зеленый цвет, то расползался желтый и темно-коричневый.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
