Виктор очень надеялся, что на те два часа, что он каждое утро проводил за учёбой у Билла, соглядатаи теряют бдительность. Так и случилось — скрючившийся Витька успел доползти до джунглей, стоявших сплошной зелёной стеной в полукилометре от жилища старика, когда между редкими и тонкими стволами пальмовой рощи замелькали маленькие смуглые фигурки.
— А вот хрен вам!
Витька выпрямился и, щурясь от солнца, пригляделся. Преследователей было двое и, вроде бы, оба они были без доспехов. Егоров вытащил из-за пазухи увесистый свёрток и рванул в ближайшие заросли.
— Да ё…! Ё! Ё! Ё! Твою…!!!
Витька ломился сквозь буйные и временами жутко колючие заросли, словно лось во время гона. Или, скорее, как атакующий носорог — вижу цель, не вижу препятствий. Пока что до цели, которая ждала своего часа в укромной бухточке, было три километра да всё лесом. Побарахтавшись с минуту в лианах и густом кустарнике, он, наконец, выбрался на свою тропу.
То, что убежать у него не получится, Витька понял сразу. За три прошедших месяца просека немного заросла. Это было бы не страшно, будь на нём обувь и плотный камуфляж, но… чего не было — того не было.
— Муууудааак! Перестраховщик…уев!
Егоров смог пройти только несколько метров, вусмерть исколов себе ноги острыми пеньками и молодой колючей порослью. От боли и злобы на свою глупость хотелось в голос материться, но получалось лишь плакать — пятки кололо так, что слёзы брызгали сами собой.
"Бараааан!"
Выстиранный Катенькой камуфляж висел рядом с такими же мокрыми ботинками возле его палатки. "Умная" мысль об усыплении бдительности, пришедшая ему в голову вчера вечером, на поверку оказалась сущим бредом.
— Пля!
Витька вытер слёзы, зло сплюнул и коротко выматерился — встревоженные голоса преследователей уже пробивались сквозь шум ветра, листвы и веток.
"Сам, дурак, виноват"
Дубинок вокруг не наблюдалось. Камней и просто увесистых палок, почему-то, тоже.
"Это неправильные джунгли, в которых дохнут неправильные люди…"
Вдали раздался хруст веток и злобные мяукающие голоса бирманцев. Виктор Сергеевич облегчённо выдохнул — оба преследователя решились идти за ним а не бежать за подмогой. То, что придётся драться, Егоров понял, как только утёр слёзы и сопли. Странно, но от понимания этого простого факта весь страх и желание БЕЖАТЬ полностью исчезло. Витя спокойно прикинул в руке вес тугого свёртка и без единой мысли в голове уставился на зелёную стену кустарника у начала узкой просеки.
Страх накрыл Виктора Егорова своей мутной тошнотворной и липкой волной сильно позже, когда он на карачках отполз от места схватки шагов на сто. Ладонь, которой он опирался на землю, укололо и Витька замер. Перед глазами всё плыло, а к горлу подкатил ком. Последней мыслью, перед тем, как его стошнило, было — "завтрак!".
Очухался Витя через пару минут вывернув наизнанку желудок. Сразу стало сильно легче. Зрение собралось в кучку, а мозги окончательно проветрились и заработали на всю катушку. Тихонько матерясь от боли в ногах, Виктор поднялся. Пошатывать — пошатывало, но в меру. Егоров посмотрел себе под ноги, вздохнул, и на цыпочках пошёл обратно к месту схватки.
За обувью.
Ему повезло ровно два раза. У бирманцев с собой были лишь ножи и дубинки. Копий или, не дай бог, дротиков у них не было. Как не было и доспехов — на соглядатаях были лишь набедренные повязки и…
— Да твою жеж мать!
Егоров сплюнул. Обуви на этих жмурах тоже не было!
Вторым везением было то, что первым, поперёк батьки в пекло, на тропу выбрался совсем молодой парнишка. Следом за ним сквозь кусты лез здоровенный мужик, который увидев Виктора предостерегающе закричал, но "молодой", издав торжествующий вопль, поднял над головой дубинку и понёсся вперёд — убивать беглеца.
Егоров отстранённо смотрел, как дёрнулась уколотая нога солдата, как зацепилась за свисающую ветку дубинка и спокойно, словно на тренировке, сделал шаг вперёд и со всей мочи заехал пяткой по колену опорной ноги бирманца. Прямой удар сверху вышел на славу — нога солдата жутко хрустнула, выгнулась в обратную сторону и солдатик, завопив, рухнул под ноги спешащему ему на помощь ветерану. Тот споткнулся, но устоял, неуклюже взмахнув руками и наклонив голову.
Витя не остановился. Он сделал ещё один шаг вперёд и, подойдя вплотную ко второму преследователю, без затей долбанул его обоими кулаками по макушке. Что он делал дальше Витька не помнил. Да и глядя на истерзанные и окровавленные лета солдат, не хотел вспоминать. Размочаленные вдрызг кулаки жгло огнём так, что боли в исколотых ногах он просто не замечал.
— Тьфу. Я ж, — Егоров содрал с ветерана набедренную повязку, — я ж говорил, что здесь… уффф… дохнут неправильные люди.
За последние полгода Виктор видел много крови. Ему самому приходилось убивать. Стрелять из пистолета, колоть копьём или рубить топором. Но чтобы вот так замесить живых людей голыми руками…
Стараясь не смотреть на убитых солдат и дыша ртом через раз, Егоров намотал на ступни одежду бирманцев и, посмотрев на Катины часы, побежал к лодке.
До контрольного срока оставался ровно час.
"— Кать, а твои часы ещё фурычат? Сходи и сверь их с Димкиными, ладно? А потом отдай их мне…"
К схрону Витька выполз на четвереньках — портянки путешествия через джунгли не осилили и отвалились на середине пути, так что со ступнями была просто беда. Егоров честно заставлял себя не смотреть вниз и просто пёр вперёд, словно танк, побив все рекорды скорости. Лодка нашлась на своём месте и в полном порядке. Её даже не пришлось подкачивать. Витя, с сомнением потыкав пальцем в вяловатый бок судёнышка, всё же решил, что давления достаточно. Споро порезав тент на широкие полосы и мысленно порадовавшись своей запасливости, Витька соорудил себе новые портянки и, вцепившись в верёвку, поволок лодку к воде.
"— Сверила? Умница. Давай их сюда. А теперь запоминай. Держись рядом с Димой. Ровно в девять двадцать соберитесь вместе и лезьте в воду и плывите. Плывите что есть мочи — я выскочу на моторке из-за мыса и заберу вас…"
Как назло сегодня за ними увязалась Вероника. Неудачливый соглядатай и озлобленный на весь мир человек. Катя зябко повела плечами — ей было очень жаль эту несчастную женщину, но как же невовремя она вздумалапойти за водорослями!
'Дура набитая…'
Катерина изо всех сил старалась выглядеть естественно, но получалось это плохо. Обычно женщина бродила по мелководью бухты в одиночестве, собирая моллюсков и кое-какие водоросли и лишь изредка выбираясь на берег, чтобы сложить добычу в корзинку. Сейчас, против своей воли, ноги сами собой принесли её к семье Мельниковых. Дима и Надя удивлённо посмотрели на одетую Катю, но промолчали. Ещё больше их удивил Антон. Он не убежал, как обычно, к пацанам, которые ныряли за креветками с небольшого плотика, а тоже, по примеру матери, залез в воду в одежде и принялся имитировать поиск моллюсков.
— Катя, — Сенсей настороженно огляделся. Вроде бы, всё было в порядке — два десятка землян расползлись по берегу в поисках пищи, а бирманцев не было видно, — случилось что?
Горло у женщины пересохло, и она в ответ лишь кивнула.
— Сколь… ко? Времени.
Дима медленно выпрямился и посмотрел на Надю и детей. В его глазах постепенно разгорался огонёк понимания, сомнения и надежды. Вчерашний визит Екатерины с часами стал обретать смысл.
— Витя?
— Да. В девять двадцать. Только…
Катя стрельнула глазами в сторону осведомителя. Вероника брела по пояс в воде, делая вид, что осматривает дно, но голова у неё была вывернута так, чтобы лучше слышать негромкий разговор соседей. Дима легко кивнул и, прихрамывая на повреждённую ногу, выбрался на песок пляжа. Бирманских солдат не было видно, но они были совсем рядом — за высокой песчаной косой, у затона, где стояли корабли.
Один крик Вероники и они будут здесь.
— Вичка, иди сюда, покажу что…
Мельников вытащил из груды вещей, сложенных на пляже, свои старенькие часы и приложил их к уху.
'Идут, родимые…'
— Что?
'Девять часов девятнадцать минут'
— Да вот, часы подарить тебе хочу.
Вероника растерялась.
— Мне? Ой, спа…
— Да не за что!
Дима улыбнулся и коротким ударом в челюсть погрузил женщину в сон. В этот самый момент из-за мыса донёсся звук лодочного мотора.
