— Забавно, — выдохнул гном, когда они понеслись по переулку. — Мне было показалось… что ты предпочтёшь… принять бой.
— Шутки… у тебя… дурацкие!
Добежав до конца переулка и завернув за угол, Коэн быстро прижался к стене, снова вытащил меч, постоял немного, склонив голову набок и прислушиваясь к приближающимся шагам, а затем описал на уровне живота параллельный земле круг. Послышался неприятный звук, раздалось несколько вскриков, но к этому времени Коэн, который бежал необычной, шаркающей трусцой, позволяющей облегчить нагрузку на его больные ноги, был уже далеко.
Завернув вместе с мрачно трюхающим Недобором в разрисованную багровыми звёздами таверну, он с легким вскриком от боли в суставах вскочил на стол, пронёсся по нему — тогда как Недобор, следуя за героем шаг в шаг, пробежал, не пригибаясь, снизу, — спрыгнул на другом конце, пинками проложил дорогу через кухню и вылетел в очередной переулок.
Они ещё несколько раз свернули за угол и свалились в каком-то дверном проёме. Коэн вцепился в стену и с шипением втягивал в себя воздух, пока у него перед глазами не перестали плясать синие и пурпурные огоньки.
— Ну, — пропыхтел он, — что ты урвал?
— Э-э, солонку, — признался Недобор.
— Чего-чего?
— Мне ведь пришлось бежать под столом. У тебя самого улов не такой уж богатый.
Коэн с презрением посмотрел на небольшую дыню, которую успел подцепить на меч, пока пробегал через таверну.
— Наверное, они здесь очень жесткие, — сказал он, вгрызаясь в корку.
— Посолить не хочешь? — предложил гном.
Коэн ничего не ответил. Он просто стоял, держа дыню в руках и разинув рот.
Недобор оглянулся. Тупик, в котором они очутились, был пуст, если не считать старого сундука, который кто-то забыл у одной из стен.
Коэн смотрел на сундук. Он не глядя сунул дыню гному, вышел на солнечный свет и, сопровождаемый взглядом Недобора, крадучись — насколько это возможно с суставами, которые скрипят, как судно, идущее под всеми парусами, — обошёл сундук кругом. Очень осторожно, словно опасаясь, что тот может взорваться, Коэн ткнул сундук мечом.
— Это просто ящик, — крикнул гном. — Что в нём такого особенного?
Коэн не отозвался. С превеликим трудом он опустился на корточки и пристально вгляделся в замок на крышке.
— Что там? — поинтересовался Недобор.
— Тебе незачем это знать, — ответил Коэн. — Пожалуйста, помоги мне подняться.
— Да, но ящик…
— Ящик, — повторил Коэн, — этот ящик…
Он неопределённо махнул рукой.
— Продолговатый?
— Фантасмагорический, — загадочно выразился Коэн.
— Фантасмагорический?
— Угу.
— О-о, — протянул гном.
Пару минут они стояли и смотрели на сундук.
— Коэн?
— Да?
— А что значит «фантасмагорический»?
— Ну, «фантасмагорический» — это… — Коэн замолчал и раздраженно посмотрел вниз. — Попробуй его пнуть, сам поймешь.
Подкованный железом каблук гномьего сапога врезался в стенку сундука. Коэн содрогнулся. Ничего не произошло.
— Ясно, — сказал гном. — «Фантасмагорический» значит «деревянный».
— Нет, — ответил Коэн. — Он… он не должен был так реагировать.
— Ясно, — повторил Недобор, который ничего не понял. Не надо было Коэну торчать под палящим солнцем с непокрытой головой… — Думаешь, он должен был убежать?
— Да. Или откусить тебе ногу.
— А-а, — отозвался гном и мягко взял Коэна за руку. — Пойдём. Там тенёчек, там хорошо. Ты отдохнешь и…
Коэн стряхнул его ладонь.
— Он смотрит на эту стену. Слушай, именно поэтому он нас не замечает. Он пялится на стенку.
— Да, разумеется, — успокаивающе подхватил Недобор. — Он смотрит на стену своими маленькими глазками и…
— Не будь идиотом, нет у него никаких глаз, — рявкнул Коэн.
— Извини, извини, — торопливо пробормотал Недобор. — Он смотрит на стену, не имея глаз, извини.
— Мне кажется, он чем-то обеспокоен, — заметил Коэн.
— Ну ещё бы, — отозвался Недобор. — Полагаю, он просто хочет, чтобы мы убрались и оставили его в покое.
— По-моему, он сильно озадачен, — добавил Коэн.
— Да, он выглядит озадаченным, — согласился гном.
Коэн бросил на него свирепый взгляд.
— Тебе-то откуда знать? — зарычал он.
Недобору пришло в голову, что они самым несправедливым образом поменялись ролями. Он перевёл взгляд с героя на сундук. Его рот то открывался, то закрывался.
— А ты откуда знаешь?
Но Коэн его не слышал. Он сидел перед сундуком — если принять доску с замочной скважиной за перед — и смотрел на него не отрывая глаз. Недобор попятился. «Чудно, — отметило его сознание, — но эта проклятая штуковина действительно смотрит на меня».
— Ладно, — проговорил Коэн, — я понимаю, мы с тобой не сходимся во взглядах, но и ты и я ищем тех, кто нам дорог. Согласен?
— Я… — начал было Недобор, но осознал, что Коэн разговаривает с сундуком.
— Ну и куда они подевались?
На глазах пораженного ужасом гнома Сундук выпустил маленькие ножки, весь подобрался и с разбегу бросился на ближайшую стену. Во все стороны брызнули глиняные кирпичи и пыльная известка.
Коэн заглянул в дыру. С другой стороны стены оказалась маленькая неприбранная кладовка. Сундук стоял посреди неё, и весь его вид излучал крайнюю озадаченность.
* * *
— Лавка! — воскликнул Двацветок.
— Здесь есть кто? — позвала Бетан.
— Аг-ха, — высказался Ринсвинд.
— Думаю, следует посадить его куда-нибудь и дать стакан воды, — сказал Двацветок. — Если таковой здесь имеется.
— Здесь имеется всё остальное, — заметила Бетан.
Комната была заполнена полками, а полки были забиты самыми разнообразными предметами. То, что не поместилось на полках, пучками свисало с тёмного, утопающего в тени потолка. Всевозможнейшие товары высыпались из коробок и мешков на пол.
Снаружи не было слышно ни звука. Бетан оглянулась вокруг и обнаружила причину.
— Никогда не видел столько всякой всячины сразу, — объявил Двацветок.
— И всё же есть одна вещь, которая тут закончилась, — твердо сказала Бетан.
— Откуда ты знаешь?
— А ты сам посмотри. Здесь только что закончились выходы.
Двацветок повернулся кругом. Там, где располагались дверь и витрина, теперь стояли стеллажи, битком набитые коробками. Причем вид у стеллажей был такой, словно они стояли здесь испокон веков.
Двацветок усадил Ринсвинда на расшатанный стул у прилавка и начал с недоверием рыться на полках. Он нашел ящики с гвоздями и щётками для волос. Откопал выцветшие от времени куски мыла. Обнаружил пирамиду банок с расплывшимися солями для ванны — к банкам кто-то прикрепил довольно грустное и бойкое объявленьице, гласящее, вопреки очевидному, что Соль Для Ванной — Самый Идеальный Подарок. Кроме того, Двацветок весь извозился в пыли.
Бетан заглянула на полки, висящие на другой стене, и расхохоталась.
— Ты только взгляни! — воскликнула она.
Двацветок взглянул. Она держала в руках… ну, в общем, это было маленькое горное шале, но оклеенное со всех сторон морскими ракушками. Плюс виновник создания этого шедевра выжег на крыше (которая, разумеется, открывалась, так что внутри можно было хранить сигареты, и наигрывала простенькую дребезжащую мелодию) слова «Асобеный Сувинир».
— Ты когда-нибудь встречал что-либо подобное? — поинтересовалась Бетан.
Двацветок покачал головой. Его рот раскрылся.
— Ты в порядке? — спросила она.
— Думаю, это самая прекрасная вещь, которую я видел в своей жизни, — отозвался он.
Откуда-то сверху донеслось жужжание. Они подняли глаза.
С тёмного потолка спустился огромный чёрный шар, на котором то вспыхивали, то гасли маленькие красные огоньки. Под взглядами Бетан и Двацветка он повернулся и посмотрел на них большим стеклянным глазом. Он таил в себе угрозу, этот глаз. У него был такой вид, будто он смотрит на нечто противное его натуре.
— Привет? — сказал Двацветок.
Из-за угла прилавка появилась чья-то голова. Она выглядела рассерженной.
— Надеюсь, вы платить намереваетесь? — ядовито заметила голова.
Судя по выражению лица, она с нетерпением ждала возможности не поверить, когда Двацветок скажет «да».
— За это? — переспросила Бетан. — Да я бы не купила его, даже если бы мне предложили в придачу целую шляпу рубинов и…
— Я его куплю. Сколько? — спешно вмешался Двацветок и начал рыться в карманах.
Вдруг лицо его вытянулось.
— Вообще-то у меня нет денег, — пробормотал он. — Они в моем Сундуке, но я…
Голова фыркнула, исчезла из-за прилавка и появилась снова у витрины с зубными щетками.
Она принадлежала очень маленькому человечку, почти не заметному за зелёным передником. Человечек казался сильно расстроенным.
