— Секундантом? — недоверчиво переспросил он.
— Да, — ответил Ной, — я собираюсь драться с этими людьми, но не уверен, что смогу сам договориться об этом. Я не сдержусь, и будет неприятность. А я хочу, чтобы все было сделано как следует.
Майкл в недоумении заморгал глазами. Вот уж никак нельзя было представить, что такое может произойти в армии.
— Ты сумасшедший, — сказал он, — ведь это же просто шутка.
— Возможно, — решительно заявил Ной, — но мне начинают надоедать такие шутки.
— Почему ты выбрал именно меня?
Ной глубоко вздохнул и со свистом выпустил воздух через ноздри. В неверном свете фонаря, висевшем по ту сторону линейки, он выглядел подтянутым, стройным и очень красивым, напоминая чем-то героя старинной трагедии.
— Ты единственный во всей роте, кому я могу довериться, — ответил Ной и, выхватив у Майкла свои бумажки, добавил: — Ладно, если не хочешь мне помочь, черт с тобой…
— Подожди, — сказал Майкл. Он смутно чувствовал, что должен что-то предпринять, иначе эта дикая и нелепая шутка перейдет все границы. — Я же не отказывался помочь.
— Хорошо, — резко сказал Ной, — тогда иди и договорись о расписании.
— О каком расписании?
— Их же десять. Что ж ты хочешь, чтобы я дрался со всеми в один вечер? Надо установить очередь. Узнай, кто хочет драться первым, кто вторым и так далее. Мне все равно, какой будет порядок.
Майкл молча взял из рук Ноя листок бумаги и перечитал фамилии. Потом, не спеша, проставил порядковый номер против каждой фамилии.
— Знай, что это десять самых сильных парней в роте, — предупредил Майкл.
— Знаю.
— Каждый из них весит не меньше ста восьмидесяти фунтов.
— Знаю.
— А ты сколько весишь?
— Сто тридцать пять.
— Они убьют тебя.
— Я не просил твоего совета, — спокойно проговорил Ной, — я просил тебя подготовить, что нужно. Вот и все, а остальное предоставь мне.
— Не думаю, что капитан разрешит это, — усомнился Майкл.
— Разрешит, — возразил Ной. — Эта сволочь разрешит, об этом не беспокойся.
Пожав плечами, Майкл спросил:
— Что же я должен подготовить? Я могу достать перчатки, организовать двухминутные раунды, найти судью и…
— Мне не нужны никакие раунды и никакие судьи, — ответил Ной, — если один из нас не сможет подняться, значит, бой окончен.
Майкл опять пожал плечами:
— А как насчет перчаток?
— Никаких перчаток — голые кулаки. Что еще?
— Ничего, это все.
— Спасибо, — сказал Ной, — дай мне знать, когда договоришься.
Не попрощавшись, он негнущейся походкой зашагал по линейке. Майкл смотрел ему вслед, пока он не скрылся в темноте. Покачав головой, Майкл медленно направился к двери казармы, Надо было отыскать первого по очереди — Питера Доннелли, парня ростом в шесть футов и один дюйм и весом в сто девяносто пять фунтов. В сорок первом году он выступал в тяжелом весе в «Золотой перчатке» в Майами и вышел в полуфинал.
Доннелли сбил Ноя с ног. Ной вскочил, подпрыгнул и ударил его в лицо. У Доннелли потекла из носа кровь, он стал засасывать ее уголком рта. На его лице уверенность профессионального боксера, с которой он начал бой, сменилась выражением злобы и удивления. Он схватил одной рукой Ноя за спину, подтянул к себе и, не обращая внимания на яростные удары, которыми Ной осыпал его лицо, нанес ему жестокий, короткий, рубящий удар так, что наблюдавшие за ними солдаты даже ахнули. Доннелли нанес еще один удар, и Ной упал на траву к его ногам.
— Я думаю, — сказал Майкл, выступив вперед, — что этого достаточно…
— Убирайся отсюда к дьяволу, — прохрипел Ной, упираясь руками в землю и поднимаясь на ноги.
Он стоял перед Доннелли, качаясь, с залитым кровью правым глазом. Доннелли приблизился и замахнулся, как для удара по мячу в бейсболе. Зрители опять ахнули, когда от сильного удара в зубы Ной зашатался и отступил назад. Сначала он упал на солдат, которые, окружив плотным кольцом дерущихся, напряженно наблюдали за боем, потом соскользнул на землю и замер.
Майкл подошел к нему и опустился на колени. Глаза Ноя были закрыты, он тяжело дышал.
— Все в порядке, — сказал Майкл и, взглянув на Доннелли, добавил: — Ура тебе, ты выиграл. — Он повернул Ноя на спину. Ной открыл глаза, но в них не было и признака мысли, они бездумно смотрели в вечернее небо.
Круг зрителей распался, и солдаты начали медленно расходиться.
— Как вам это нравится! — донесся голос Доннелли, когда, схватив Ноя под мышки, Майкл медленно поднимал его на ноги. — Как вам нравится, этот сопляк разбил мне нос в кровь.
Майкл стоял у окна уборной и, куря папиросу, наблюдал, как Ной, склонившись над раковиной, мыл холодной водой лицо. Он был голый до пояса, и на его теле были видны большие красные пятна. Ной поднял голову. Его правый глаз был закрыт, а изо рта продолжала течь кровь. Он сплюнул, и вместе с кровью вылетели два зуба.
Не взглянув на упавшие в раковину зубы, Ной начал старательно вытирать лицо полотенцем, которое быстро покрылось красными пятнами.
— Ну хорошо, — сказал Майкл, — можно считать, что дело сделано, а от остальных лучше отказаться…
— Кто следующий по списку?
— Послушай, — пытался уговорить его Майкл, — они в конце концов убьют тебя.
— Следующий Райт, — решительно проговорил Ной, — скажи ему, что я буду готов встретиться с ним через три дня. — И не ожидая ответа, он накинул на плечи полотенце и вышел из уборной.
Майкл посмотрел ему вслед, затянулся еще раз, бросил окурок и вышел на улицу. Он не пошел в казарму, потому что ему не хотелось в этот вечер снова встречаться с Аккерманом.
Райт был самым высоким в роте, но Ной и не думал избегать его. Встав в строгую, профессиональную боксерскую стойку, он то быстро уклонялся от медлительно молотивших воздух кулаков Райта, то сам наносил ему удары в лицо, а когда он ударил Райта в живот, тот даже замычал от боли.
«Удивительно, — подумал Майкл, с восхищением и завистью наблюдая за Ноем, — он по-настоящему умеет боксировать, где он научился этому?»
— В живот, — закричал Рикетт, стоявший в первом ряду зрителей, — в живот, ты, паршивый ублюдок!
Минуту спустя все было кончено: резко выбросив в сторону руку, вложив всю свою силу в узловатый, подобный молоту, кулак, Райт ударил Ноя в бок. Ной повалился лицом вниз и встал на четвереньки, широко раскрыв рот, высунув язык и беспомощно глотая воздух.
Стоявшие вокруг солдаты молчали.
— Ну как? — воинственно спросил Райт, стоя над Ноем. — Ну как, здорово?
— Шагай-шагай, — сказал Майкл, — ты был великолепен.
Ной начал дышать, издавая хриплый свист: воздух с трудом пробивался через его горло. Презрительно коснувшись Ноя носком ботинка, Райт отвернулся и спросил:
— Ну, кто мне поставит пива?
Доктор посмотрел на рентгеновский снимок и сказал, что сломано два ребра. Он забинтовал Ною грудь, наложил пластырь и отправил Ноя в лазарет.
— Ну, теперь ты успокоишься? — спросил Майкл, стоя в палате над его кроватью.
— Доктор говорит, что мне придется пролежать недели три, — произнес Ной, с трудом шевеля бледными губами. — Договорись со следующим на это время.
— Ты сумасшедший, я не стану договариваться, — наотрез отказался Майкл.
— Читай свои дурацкие нотации кому-нибудь еще, — прошептал Ной, — если не хочешь, можешь сейчас же уходить. Я все сделаю сам.
— Ты думаешь, что делаешь? Что ты этим хочешь доказать?
Ной молчал. Он смотрел дикими невидящими глазами в противоположный угол палаты, где лежал солдат со сломанной ногой, упавший два дня тому назад с грузовика.
— Что ты этим хочешь доказать? — крикнул Майкл.
— Ничего, — ответил Ной, — просто мне нравится драться. Ну, что еще?
— Ничего, больше ничего, — ответил Майкл и вышел.
— Капитан, — говорил Майкл, — я по поводу рядового Аккермана.
Колклаф сидел очень прямо. Через его тугой воротник свисал второй подбородок, что придавало ему вид человека, который медленно задыхается.
— Да? — спросил Колклаф. — Что вы хотели сказать о рядовом Аккермане?
— Вероятно, вы слышали о… мм… споре, который возник между рядовым Аккерманом и десятью солдатами роты.
Уголки рта Колклафа чуть поднялись в довольной улыбке.
— Я кое-что слышал об этом, — произнес он.
— Я думаю, что в настоящее время рядовой Аккерман не в состоянии отвечать за свои действия, — продолжал Майкл. — Его могут очень серьезно покалечить, покалечить на всю жизнь. Я думаю, если вы согласитесь со мной, что было бы неплохо попытаться удержать его от дальнейших драк…
Колклаф засунул палец в нос, медленно нащупал там что-то твердое, затем вытащил палец обратно и стал рассматривать извлеченное сокровище.
— В армии, Уайтэкр, — заговорил он монотонным спокойным голосом, который, должно быть, перенял от священников, говоривших на многочисленных похоронах, свидетелем которых ему пришлось быть в Джоплине, — в армии некоторые трения между людьми неизбежны. Я считаю, что самым здоровым способом улаживания таких трений является честный, открытый бой. Этим людям, Уайтэкр, придется пережить значительно большие испытания, чем удары кулаков, значительно большие. Их ждут пули и снаряды, Уайтэкр, — с особым смаком произнес он, — пули и снаряды. Было бы не по-военному запрещать им улаживать свои разногласия таким образом, не по-военному. Моя политика такова, Уайтэкр, что я предоставляю солдатам моей роты как можно больше свободы в улаживании своих дел и не намерен вмешиваться.
