и даже надстроили новый этаж. Больше никаких выпивох на первом этаже, дом превратился в респектабельную купеческую контору. Нас провели в подвал, где за широким столом восседал угрюмый мужик в простом одеянии небогатого горожанина, слегка помятый, но не избитый.
Я уселся напротив него и некоторое время разглядывал.
- Мне доложили, что ты решил использовать нашу торговую марку, причём без спроса, - я пристально посмотрел на мужика. Тот горестно вздохнул, но не произнёс ни слова.
- Чего молчим? – поинтересовался я. – Нечего сказать?
- А чего говорить, - пробурчал он. – Всё равно убьёте или покалечите. Знаю я вас.
- Ну, - покивал головой я, - это один вариант. Но есть и другой.
Мужик с надеждой уставился на меня.
- Мы можем договориться, - я посмотрел ему прямо в глаза. – Ты платишь нам вступительный взнос, а взамен получаешь официальное право работать под торговой маркой «Золотые булки», с передачей тебе рецептуры и прочих хитростей. Разумеется, придётся платить ежемесячные роялти, но ты получишь раскрученное имя и клиентскую базу. Как такая мысль?
- И что, даже бить не будете? – удивился наш будущий франчайзи.
- Дорогой мой, - поморщился я. – Мы живём в просвещённый век Совы, это не какой-нибудь замшелый век Летучей мыши. Так дела не делаются. Если можно договориться и извлечь прибыль, зачем прибегать к насилию? Сейчас мы составим договор, чтобы и нас не обидеть и вас не разорить. Разумеется, незаконное использование торговой марки будет учтено. Вот если бы вы сразу обратились к нам…
- Понял, - вздохнул мужик. – Давайте договор.
- Лихо ты ситуацию разрулил, - похвалил Билос, когда мы покинули подвал, - я бы не додумался. Честно говоря, я не знал, что с ним делать. Убивать – не выход, стража на такое смотрит косо, но и отпускать нельзя.
- Ты вот что, - остановился я, - пусти слух про эту историю. Пусть остальные знают, что мы договороспособны, и, если им хочется заработать на модной еде – пусть обращаются. Это, как ты видишь, чистая прибыль при минимуме затрат. Да, вот ещё что. Помнишь плохие деньги из Вайпера? Те, где меди было больше, чем золота?
- Ещё бы не помнить, - поморщился Билос. – До сих пор в банке хранятся. Это, между прочим, статья расходов.
- Сегодня она закончится, - обнадёжил я. – Пусть их запакуют в одноразовые предметы, хоть стеклянные шарики, по десять тысяч монет. Чтобы при разрушении предмета всё добро высыпалось наружу.
- Придётся колдунам заплатить, - вздохнул Билос.
- Так заплати, - пожал плечами я. – Мне они нужны до окончания конкурса.
- Даже не спрашиваю, зачем они тебе потребовались, - посмотрел на меня младший бизнес-партнёр.
- И правильно делаешь, - похвалил я.
Новый день – новое шоу. Во-первых, благотворительная лотерея, в которой могли принять участие все желающие, а во-вторых, как-то сама собой организовалась выставка-продажа произведений молодых художников. Пока Фрезию допрашивала с пристрастием толпа журналистов, мы с Розалин прошлись по выставке и прикупили несколько картин.
Надо сказать, народ попался довольно талантливый. Один писал даже в стиле, напоминающем Ван Гога, у него я купил целых три картины. Вообще-то я не поклонник подобного стиля, но эти три вещи были очень хороши. «Подсолнухи в полночь», «Заря Роана» и «Птицы Тилмуна». Последней картиной я просто залюбовался. Тилмунское ущелье – одно из красивейших мест горного Роана, я там был, когда мне было лет шесть.
- Потрясающе, маэстро, - абсолютно не кривя душой, похвалил я. – Я словно слышу клёкот летящих орлов. Эту картину я повешу в своём кабинете.
К выставке начала подтягиваться толпа горожан. Ходили, принюхивались, но пока что ничего не покупали. Внезапно в толпе я заметил милорда Феликса. Он поймал мой взгляд, поклонился и подошёл поближе.
- Вы тут какими судьбами, милорд? – удивился я.
- Я всегда там, где скопление народа, - отшутился контрразведчик. – Бдю.
А может и не шутил, хрен его знает.
- Знаете, - продолжил Феликс, - тут действительно полно интересных авторов. О, вот это к примеру. Замечательная картина. Я бы с удовольствием купил.
Да уж, замечательная. Молодой художник писал исключительно демонов. Демон такой, демон сякой, демон, разрывающий людишек, демон-душитель… И всё в этом духе.
Нет, с точки зрения художественного исполнения тут всё было замечательно, даже более того. Картины внушали реальный ужас, в спальне я такое не повесил бы ни за что.
- Просто потрясающе, - любовался Феликс. – Возьму всё. Развесим в допросных, эти замечательные произведения сломят дух любого государственного преступника. Даже мне немного не по себе, а я ведь немало всякого повидал.
- Я всегда выступал за Добро! – гордо объявил художник. – Я хотел показать внутренних демонов людей, их пороки и слабости. Пусть люди смотрят на эти уродливые лики и устрашаются, ведь они, простые обыватели, могут превратиться в это…
- Дорогой мой, - Феликс аккуратно приобнял за плечи занервничавшего художника, - мы с вами мыслим одинаково. Думаете, Тайной Канцелярии нравится пытать людей? Я вам честно скажу, нисколечко. Главная наша задача – профилактика, чтобы внутренние демоны, как вы выражаетесь, не вылезли наружу, и не устроили теракт, как почти год назад, к примеру. Знаете, мы бы с вами сработались. Давайте я устрою вам допуск в наши казематы, напишете с натуры страдания наших постояльцев. Не смотрите на меня так, я вам дам почитать их досье. Там такое, что ваши демоны покажутся ангелочками. Потом устроим вашу персональную выставку. Пусть те, кто задумает недоброе посмотрели, что их ждёт в качестве расплаты, и давили своих тараканов… в смысле демонов, в зародыше.
- Ну, если ради благого дела… - заколебался художник.
- Естественно, ради него, - поддакнул Феликс. – Уверен, своими картинами вы спасёте множество невинных жизней. Разве не это цель любого искусства? Нести разумное, доброе, вечное?
Художник таки решился, и, передав картины в руки ликторов Тайной Канцелярии, удалился вместе с Феликсом Айроном.
- Ну вот, - обратился я к толпе. – Если уж Тайная Канцелярия одобрила, то и вам не грех приобщиться к прекрасному.
Толпу прорвало. Столичная публика падка на модные штучки, а тут даже дураку стало ясно, что в этом сезоне авангард будет на гребне волны. Картины и скульптуры разлетелись как горячие пирожки.
Рутинный процесс голосования за лучшую модель памятника вылился в стихийный фестиваль. На площадях, в парках и
