— Дать ей в руки меч? Чтобы она поубивала моих стражников?
— Я говорил про учебный. Она женщина, а не воин.
— Но вы — воин.
— Так удвойте стражу, — огрызнулся Стенк.
— Что еще необходимо вашей жене, чтобы она поправилась?
— Свобода!
— Это исключено.
— Что, у вас не получается посадить на трон Кордии свою марионетку?
— Вы забываетесь, господин Стенк, — поспешно вступил в разговор Рекат, видя, как наливаются гневом глаза его господина.
— Это Сегот забывается, — взорвался Стенк. — Мы не просто пленники. У пленников есть возможность сноситься со своими родными. Мы — нет. Как, скажите, это понимать? По какому праву король Сегота так поступает с членом королевской семьи Илонии?
— Мне плевать на Илонию! — с презрением ответил Дюртал. — Как только у меня будет выход к морю, Илония сама приползет на коленях ко мне
— У Илонии есть выход к морю через Мадарис. И через Кордию наши торговые пути идут лишь потому, что они идут через Арилазу. Дружественную и благоприятную для остальной торговли. Без Арилазы и Кордии — у Илонии останется лишь одна заинтересованность в Сеготе — отомстить за смерть принцессы Талины.
Рекат поспешил опять вмешаться.
— Ваше величество, — успокаивающе проговорил он. — Что если перевести принцессу Талину в замок Мелах? — Рекат обернулся к Стенку. — Это небольшой замок, в дне пути от столицы, в королевских охотничьих угодьях. Там королевские покои, и много места. — Рекат снова повернулся к Дюрталу. — Мы усилим гарнизон, и у принцессы будет возможность как совершать верховые прогулки, так и заниматься на плацу, если это необходимо ей, чтобы не умереть.
Стенк немедленно кивнул.
— Я согласен. — Это была хоть какая-то, но уступка.
Дюртал подумал, внимательно глядя на больную женщину.
— Хорошо, Рекат. Подготовьте надежных людей. Ее высочество будет моей гостьей в замке Мелах.
Так, через несколько дней они оказались в замке.
Им отвели самые лучшие покои в замке, королевские. И хотя они и уступали по роскоши тем апартаментам во дворце, где они провели первый месяц заточения, здесь все же дышалось легче и свободней.
И Талина начала медленно выздоравливать.
Сначала Стенк выводил жену на террасу, затем во двор. Несколько раз в карете они объезжали замок, делая остановки на берегу реки или в поле. И хотя их всегда сопровождало не менее двадцати вооруженных до зубов всадников, это вернуло постепенно на лицо Талины краски жизни.
Комендант крепости Хартан обходился с ними вежливо и предусмотрительно. Его жена Диара была любезна и добра. Обеды и ужины неизменно проходили в гостиной, в обществе супружеской четы и их детей, а на кухне готовили хоть и просто, но сытно и вкусно.
На этот раз Дюртал позволил своим пленникам знать, что творилось в мире. Но подать о себе весточку родным всё же запретил. Поэтому комендант, получив приказ, тщательно ограничивал общение своих пленников с обитателями замка. Но наблюдать с террасы за повседневной жизнью замка — не возбранялось.
Когда Талина взяла в руки поданный ей учебный меч, Стенк посчитал, что выздоровление закончено. Вернувшись к жизни, Талина снова перетрясла весь замок, пытаясь найти лазейку для побега. Ждать, пока Дюртал, удовлетворившись Кордией, их отпустит, она не соглашалась.
— Не знаю, — говорила Талина. — Во-первых, я не верю Дюрталу. Я не верю, что у него так легко получится затея с фальшивой Тайлис. И, во-вторых, если что у него пойдет не так, мы из пленников становимся заложниками. Мне это не нравится.
Стенк молча соглашался.
И Талина не оставляла мыслей о побеге, не зная, что со стороны Арилазы к ним уже приближается помощь.
Присутствие в отряде женщин сильно упростило их путешествие. Интар ехал, как глава семейства, с женой и дочерью, в сопровождении вооруженной охраны. Они сказались беженцами из Кордии. И хотя путь их с Кордии был необычен, отговорка, что вначале они бежали в Арилазу, а потом, услышав, что в Албоне их королева, идут под её знамя, была принята сразу. Из чего Интар заключил, что его расчёт, а это именно он предложил данную выдумку, верен. Фальшивая Тайлис собирала под свои знамена людей. А Дюртал приветствовал поддержку своей протеже. Впрочем, как оказалось, войска Сегота во главе с королевой Тайлис уже переходят пограничные горы. Но по дорогам Сегота шло сейчас было такое множество беженцев как с Сегота, там и Арилазы, что путешественники не вызывали подозрений.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Даже Фет пригодился, когда им подвернулась возможность в ближайшем городке приобрести старую, полуразрушенную карету. Не переставая ворчать, что надо было потратить немного времени и забрать их карету, поколдовав над данным убожеством, он привел карету в рабочее состояние. Теперь Лайна и Овета смогли отдыхать. Да и Интару, как оказалось, дальняя дорога была ещё тяжела, и он позволял себе пересаживаться в карету для отдыха.
Овета пыталась было уговорить отдыхать в карете и Стенли, всё ещё выглядевшего неважно, и Раднира, у которого не до конца зажили раны. Но оба юношей так посмотрели на неё, что Овета больше не поднимала этот вопрос.
— Скорее всего, Кордию покинули не все люди Курхота. Дюрталу не с руки входить в Кордию, а затем обеспечивать свободный проход ситарцам, — делился Интар своими мыслями во время езды с юношами, сопровождавшими его. — Раднир, как ты думаешь?
Тот усмехнулся.
— То, что я служу тебе, принц, ещё не значит, что я буду рассказывать тебе о своей стране и своем народе.
— Положим, про твою страну и про твой народ я достаточно услышал и от тебя, и от твоих земляков. И страна с народом не одно и то же, что войско твоего отца. А завоевывать твои Острова мне не с руки. У меня нет ни моряков, ни кораблей. Так что Острова вне нашей заинтересованности.
— А что тебя на самом деле интересует?
— Как много Курхот планирует перевести сюда людей? Насколько я понял, пришли две волны воинов. Первая волна — тридцать кораблей и шесть тысяч людей. Вторая волна — еще три-четыре тысячи. Мои расчёты верны?
— Верны, — немного подумав, согласился Раднир.
— Будет ли третья волна?
— От моего ответа зависит, как скоро Сегот займет Кордию?
— Да.
— В таком случае мы сами это скоро узнаем.
— Раднир, — голос Оветы звенел от негодования. — Ты служишь моему отцу. Ты должен отвечать на его вопросы!
— Если бы он сделал меня рабом, то возможно! — рассмеялся Раднир. — Ну, а понятие службы не распространяется на то, что я предам свой народ.
— Твоему народу следовало сидеть там, откуда он пришёл, — как всегда с досадой вставил Стенли.
Они с Радниром сохраняли напряженный нейтралитет. И хотя Стенли больше не призывал связать и заткнуть рот юноше, за всё время их путешествия он так и не смирился с тем, что несостоявшийся убийца Интара теперь разгуливает на свободе и, мало того, спокойно общается с Оветой. Его постоянную настороженность поддерживали как Лайна, так и Тарлин. На свою сторону они перетянули и Ногала и тот, хотя и посмеиваясь, согласился не спускать глаз с ситарца.
А Интар, казалось, и не замечает их недоверия. К досаде Стенли, Овета так же, как и её отец, относилась к Радниру с непонятным дружелюбием. Она запросто могла вручить ему какую-либо поклажу, попросить подержать то одно, то другое, или заставить его снять рубаху и осмотреть его раны. Тот выполнял всё с неизменным послушанием и снисходительной усмешкой. А Интар доверял молодому человеку полностью.
— Целиком с этим согласен, — смеялся Раднир в ответ на слова Стенли. — Острова и море — не чета вашей земле. Никогда бы не полез в эти горы добровольно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Если Интар отпустит тебя, ты вернешься туда? Или вернешься к отцу? — заинтересованно спросил Тарлин.
— Я подвел своего повелителя. Я не исполнил приказ. В его глазах я опозорен, — для разнообразия сухо, а не с обыкновенной усмешкой ответил Раднир.
— Так что же ты будешь делать?
— Вы едете туда, где королева Тайлис. Если я привезу её отцу, он простит меня.
