Там веселилась группа молодых людей и девушек. На столе были разложены сендвичи, куча пустых бутылок пива и термос. Барт уставился на термос, а молодежь вопросительно уставилась на него.
– Извините, – очнулся Барт. – Я забыл дома термос, а мне очень нужно пить горячие напитки. Можно я у вас его куплю. Сто евро.
– Купите на вокзале, – с польским акцентом посоветовала одна из девушек. видимо, термос принадлежал ей.
– Не могу терпеть, мне нужен сейчас. Вы ведь сами на вокзале сможете купить. Я думаю, за двести евро сможете купить термос Армани.
И Барт доверительно достал две ярко зеленые купюры. Спутник девушки легонько подтолкнул ее.
– Вам так сильно нужен термос? Вам нездоровиться? Забирайте просто так.
– Просто так не заберу. Вам же нужно купить новый, – и Барт смело шагнул вперед, взял со стола термос синего цвета, положил на стол деньги и удалился. Купе с молодежью хранило молчание.
Макс вошел в купе вместе с Бартом. Барт бесцеремонно вылил остатки кофе прямо на пол. Немного черного на белом могло увеличить продажную стоимость этой абстракции в несколько раз. Но Барт об этом сейчас не думал.
– Макс. Аккуратно положи амулеты в термос. Постарайся не долго держать их в руках.
Макс молча послушался. Глаза еще щипало. И ему не хотелось вспоминать произошедшее. Он аккуратно сгреб камешки и веревочки и насладился гулких звуком, падающих в пустой металлический сосуд драгоценностей. Вошла Марлен. Она молча смотрела на происходящее. Но когда Макс закончил безапелляционно заявила.
– Нужно их сдать в багаж. Пусть летят отдельно
– А не потеряют? – спросил Макс. – Хотя, если потеряют, я буду рад.
– Увы, – Барт улыбнулся, – багаж бизнес-класса загружают отдельно от эконома, так что не потеряют.
– И чтобы положить в багаж хоть что-то, нужно этот багаж вначале купить. Я куплю чемодан и пару платьев в Милане, – твердо добавила Марлен. – А то странно лететь в костюме из пены и сдавать в багаж абсолютно пустой чемодан. Я все куплю.
Макс с Бартом не выходили из миланского вокзала, поглощая кофе в малюсеньком кафе микроскопическими чашечками с черной капелькой на дне. Марлен вернулась с ярко красным чемоданом. Макс поморщился, но, скорее от пятой чашки нестерпимо крепкого эспрессо, который, надо отдать ему должное, развеял сон. До аэропорта добрались на такси.
Шаг 5. Аэропорт
Принадлежность какой-либо группе людей накладывает определенный отпечаток на внешность. Это как посвящение в секту. Стиль жизни, стиль мышления, стиль одежды. Индивидуальность в обществе кажущаяся, и она проявляется до тех пор, пока рядом не появится человек той же группы общества. Макс с трудом мог отличить секту бухгалтеров от секты мерчендайзеров, зато охотников за собой он определял сразу. Это чувствовалось почти физически: тепло в ладонях и привкус во рту, похожий на жженый сахар. Ему, правда, надоело быть дичью. Хотелось самому полакомиться охотничьим трофеем. Самоуверенный охотник и мысли не допускает, что он сам добыча, хотя через мгновение зубы сомкнуться на его шее. Макс оценивал любые перемещения в зале аэропорта. Пышная дама в платье с рюшечками и огромной шляпе, украшенной перьями и гигантским зонтом-тростью, видимо, чтобы не казаться такой большой, но комичность этой фигуры подчеркивал худенький мальчуган прицепиввийся к сумке.
Шупленький мужичок с жиденькой растительностью на лице нерешительно бродящий вдоль сидений и изредка подходящий к бару, борящийся то ли с похмельем, то ли со страхом полёта.
«Русский», – решил Макс.
Губы мужика шевелились и слова явно складывались в русский мат.
Громадный африканец в белом саване.
А хрен знает какой группе они принадлежат, но не охотников – точно, да и не жертв.
Макс прикрыл глаза и весь аэропорт привиделся ему планом с серыми точечками людей, как в очках дополненной реальности, только без надписей и навязчивых пояснений. Они зарегистрировались на рейс без очереди на отдельной стойке бизнес-класса, поменяли имена на билетах на свои, и теперь, их местонахождение может стать известно любому, кто может проникнуть в систему
Боковым зрением Макс видел и их красный чемодан уезжающий на ленте, вместе с вещами прочих пассажиров. Он взглянул на Марлен. Та впилась взглядом в чемодан и еще долго смотрела в черную дыру, где скрывался багаж всех пассажиров. На ее лице застыло напряжение.
В бизнес-лаунже Барт растерянно терся у бара в сотый раз принимая решение отказаться от чарки коньяка и выставляя новые доводы против этого решения. Макс накладывал себе еду, поскольку осознал, что кроме салатов в поезде не ел почти сутки. Марлен сидела с чашкой кофе на диване напротив панорамного окна.
Макс подсел к ней и взглянул в окно. У телетрапов стояли самолеты, ближайший заправлялся из огромного бензовоза, мимо сновали автобусы, ходили служащие в ядовито-зеленых жилетах.
Макс решил, что все опасности позади. Сейчас они сядут в самолет, прилетят домой, он обнимет сына. Амулеты, если Марлен так хочет, пусть забирает. Ему 2 миллиона хватит на всю жизнь. Купит квартиру, бэху пятерку, обеспечит сына. «Надо позвонить матери», – решил он. Как они? Сейчас звонить уже, наверное, безопасно.
В ладони пришла теплота опасности. Теплые точки замельтешили со всех сторон. Макс глянул на Марлен. Она изящно отставив мизинец пригубляла кофе, растерянно прилепившись взглядом к худенькому мальчугану вцепившемуся в ремешок сумки огромной, пышной дамы.
На мягком диване, несмотря на кипящую за стеклом бурную жизнь аэропорта, царили спокойствие и неспешность. В представлении Марлен только приглушенный рев самолетов выдавали истинную сущность времени. Она была бы почти счастлива, столько раз избежать смерти – это уже счастье если бы не боль внизу живота. Марлен судорожно подсчитывала цикл – нет, не должны начаться. Но чувствовала – вот вот начнется.
– Извините, мальчики я на минутку.
Ее опасения оправдались. Это настолько заслонило переживания последних дней и откинуло на несколько уровней назад. События эти вдруг перестали быть значимой картой. И осталась только она. Любящая женщина потерявшая любимого и не могущая иметь детей.
Ангел, ангел, где ты? Где ты?
Хрупкость оказалась еще более хрупкой. Это была просто серая пыль. Она вернулась на диван и отрешенно уставилась в стекло.
– Жена погибла, – выдавил Макс и уже ровно добавил. – Бывшая жена. Мать плачет. Автокатастрофа.
– Слушай, Макс, а может это дезинформация? Попытка найти тебя, приманить?
– Если это так, то задействовали мою мать, – сухо бросил Макс. – И кому это надо?
– А нельзя это проверить?
– Как?! То, что голос ее – сомнений нет. Слава Богу, что с сыном все в порядке.
– А что за автокатастрофа, – спросила Марлен. – Где?
– Мать плачет, подробности толком не сказала. На трассе
