— А кто говорит о браке? — Йорис отвратительно ухмыльнулся. — Тебе никогда не было одиноко? Я уверен, иной раз ты вспоминала обо мне.
— Что вы себе позволяете!
Анна почувствовала, как ее щеки наливаются краской. Йорис встал вполоборота и через окно окинул взглядом двор и хозяйский дом на противоположной стороне.
«Он ждал этого момента, — подумала Анна, — он знает, что мы одни».
Йорис Брейфогель снова повернулся к ней.
— Ну, скажи-ка, было ли тебе тоскливо? Вот как сейчас, когда рядом нет никого, ни единой живой души? Тогда чувствуешь себя очень одинокой, не так ли? — Молодой Брейфогель подошел еще ближе к окну. — Можешь не говорить, что ты никогда не страдаешь от одиночества. Разве ты не мечтала о человеке, с которым можно говорить ночи напролет, Анна?
Теперь его голос стал бархатистым и заставил ее содрогнуться. И откуда ему это известно?.. Но он же не может этого знать. Он просто предположил. Не нужно рассказывать ему о том, как страстно она хочет поделиться с кем-нибудь своими переживаниями. Не с матерью, сестрой или отцом…
Вдруг Йорис резко обернулся. На его привлекательном лице сияла дружеская улыбка. Все же он по-прежнему был опасен. Анна напряглась всем телом. Когда Йорис решил подойти ближе к ней, она поспешила стать так, чтобы стол преграждал путь незваному гостю.
— Я часто спрашивал себя, что ты делаешь там, наверху, одна, по вечерам, когда я вижу свет в твоем окне. — Йорис произнес эти слова с таким выражением лица, что Анне сразу стало ясно: даже стол ее не спасет.
На этот раз ей не удалось сдержать дрожь. Йорис Брейфогель заметил это и едва заметно улыбнулся. Лучи вечернего солнца, которые падали в бюро сквозь маленькое окно, золотили его каштановые волосы. Двумя пальцами Йорис разгладил модные усы. Вся его натура говорила о том, что он знает, какое впечатление производит на женщин его поведение. Анна вновь постаралась сдержать дрожь и попыталась презрительно ухмыльнуться.
В тот вечер Йорис Брейфогель появился в ее бюро совершенно неожиданно. Она еще сидела за документами. В этой части дома, кроме нее, никого не было.
«Что ему нужно от меня?» — подумала Анна. Ее охватили недобрые предчувствия. Она скрестила руки на груди, но, вместо того чтобы подойти к ней, Йорис осмотрелся.
— Унылая обстановка, — произнес он, — ни картин, ни украшений, даже цветов нет. Что скажете, сеньора Вайнбреннер? Куда подевалось чувство прекрасного, присущее каждой даме? Как же вы сможете обустроить уютный дом для своего мужа?
Анна захлопнула книгу и сложила в стопку бумаги, которые изучала. Йорис Брейфогель не должен увидеть ни одного письма, даже если он и хотел всем своим видом показать, что его внимание сосредоточено исключительно на ней. Все-таки его послал его отец. Никогда ничего нельзя знать наверняка.
— Люди здесь работают, сеньор Брейфогель, — резко произнесла Анна, — и я бы сейчас охотно продолжила это занятие.
Йорис виновато пожал плечами.
— Я тут не по своей воле, сеньора. — Он снова улыбнулся. — Как я уже говорил, мой отец дал поручение заботиться о вас. — Брейфогель воздел руки к небу. — И кто я такой, чтобы ослушаться отца?
— А я уже говорила, что не нуждаюсь в вашей помощи. Я еще раз прошу вас уйти, иначе…
— Иначе что? — Молодой Брейфогель подошел к столу и оперся на него. — Мы здесь одни. Ты знаешь это, маленькая Анна, и я тоже это знаю.
Он еще немного наклонился вперед, так что Анна непроизвольно отпрянула.
— Будешь кричать? Кто тебя услышит, кто тебе поверит? Я — красивый мужчина. Ты — одинокая женщина. Любой знает, чего хочет одинокая женщина. Мы одни…
— Ну, что касается последнего пункта, вы в корне ошибаетесь, сеньор Брейфогель.
Анна и Брейфогель не услышали, как открылась входная дверь. На пороге стоял темноволосый мужчина. В левой руке он сжимал трость с серебряным набалдашником, а правой держался за ручку двери.
Анна раскрыла рот, но не смогла произнести ни звука. Юлиус взглянул на нее и улыбнулся.
— Надеюсь, я пришел вовремя и вы помните о нашей встрече, сеньора Вайнбреннер.
Анна кивнула. Она откашлялась и обратилась к Йорису Брейфогелю:
— Вот видите, сегодня мне и думать некогда о вас, сеньор Брейфогель. — Ее голос звучал сдавленно.
На лице Йориса отразилось детское негодование, словно у него отняли игрушку. Некоторое время казалось, что он борется с собой, но потом он направился к двери.
— Хорошо, сеньора Вайнбреннер, но все же подумайте над моим предложением. Мне кажется, до этого момента я был вполне обходителен в вами.
Казалось, Юлиус и Анна стояли друг напротив друга целую вечность.
«Я думала, что больше никогда его не увижу, — пронеслось в голове у Анны, — думала, что мы уже никогда не поговорим друг с другом». Почти в тот же миг ей стало тепло. Тут же она вспомнила широту неба над Андами, кондора, свой страх и Юлиуса, который обнял ее. Тогда он ее поцеловал. Анна и сейчас помнила его губы, его теплые и нежные прикосновения, помнила о чувствах, которые проснулись в ней, — чувства, о которых она до этого момента даже не подозревала.
«Этого не может быть, — говорил голос у нее в голове, — это невозможно». Но она не могла ничего произнести. Анна лишь смотрела на Юлиуса и больше всего хотела, чтобы он вновь взял ее за руку, чтобы счастливые дни вернулись. Она хотела забыть все, что наговорила ей Виктория, и все, что с тех пор произошло между ними.
«Она лгала, — вдруг подумала Анна. — Виктория лгала, Юлиус никогда бы…»
Она заметила, как задрожали ее руки, и спрятала их в складках юбки.
— Доверься мне наконец, — спокойно произнес Юлиус, — доверься мне, Анна.
С какой нежностью он произнес ее имя! Анна почувствовала, как ее волнение проходит. Их взгляды встретились. Юлиус открыл объятия, и Анна, переполненная чувствами, бросилась к нему.
— Юлиус, — прошептала она, — Юлиус, я так рада, что ты здесь…
— Что значит, тебе помешали?
Штефан Брейфогель бегал по комнате, красный от гнева. Казалось, он вот-вот схватит сына за грудки и встряхнет, как он обычно и делал, когда Йорис был моложе и слабее. Сын неохотно вскочил и по привычке отпрянул назад, хотя отец и не давал больше воли рукам. Сейчас Йорис уже не был так уверен в этом. Он почувствовал, как вспотели его лоб и ладони, которые он поспешил вытереть о штаны. Отец это заметил.
— Ты боишься меня, сынок? Я всегда знал, что в штанах у тебя пусто. Без cojones, как здесь говорят. — Он хотел плюнуть, но в последний момент вспомнил о дорогом ковре, лежавшем на полу.
Йорис молчал. Отцовские приступы ярости всегда наводили на него ужас. Иногда он спрашивал себя, чем его отец занимался, прежде чем приехать в Аргентину. Йорис просто представить себе не мог, что тот кому-то когда-то подчинялся. Злые языки утверждали, что в прошлом Штефан Брейфогель был человеком Хуана Мануэля де Росаса. Йорис родился уже в Буэнос-Айресе.
