что я верила, рассыпалось.
Странно, но осознание того, что лорд Грей меня обманул, не терзало так сильно, как прежняя мысль о том, что Ричард лгал с самого начала. Лорд Грей друг моего отца, но не мой. Обидно, конечно, что меня обвели вокруг пальца, но как-то… объяснимо. Не поверь я в безгрешность отца и предательство Ричарда, не согласилась бы ему помогать. А я пока ему нужна – чтобы получить Локк полностью в свое распоряжение.
К слову, я еще ни на что не согласилась – впрочем, он может все провернуть и без меня. Будет труднее добраться до Ричарда, но магистр хранителей не неуязвим. При этой мысли по хребту пробежал озноб. Надо ему рассказать – как ни стыдно будет признаваться, что я снова едва не завела его в ловушку. Нельзя, чтобы он оставался в неведении, даже если… даже если он отвернется от меня.
Я прокусила губу, прислонившись лбом к шее лошади. Хватит. Все равно между нами ничего нет. Ничего, кроме нескольких поцелуев и моих грез, что бы там ни нес Рэндольф. Так что и терять мне нечего.
Время шло, стало зябко, несмотря на стеганый подкольчужник. Я переминалась с ноги на ногу, терла замерзшие пальцы и гадала, что сейчас происходит в замке. Поверил ли Рэндольф? Принял ли сына?
Я ощутила присутствие хранителя прежде, чем услышала шаги, выпрямилась. Сделать безразличное лицо не вышло – впрочем, все равно бы никто не поверил. Ричард пересек двор стремительно, почти бегом.
– Как там? – спросила я.
– Сначала Рэндольф кричал, что все это обман, который придумала ты, чтобы отыграться за сегодняшнее.
Значит, правильно, что я не стала говорить сама.
– Потом вспомнил, что на черной половине дома части прислуги удалось уцелеть – охотились-то в основном на семью и доверенных слуг, судомойки и трубочисты никого не интересовали. Потом он пошел посмотреть на ребенка… В общем, сейчас там все рыдают: Рэндольф от радости, Кайл – испугавшись незнакомого дядьки, слуги— от умиления. – Ричард усмехнулся, но и у него подозрительно блестели глаза. – Один Акиль остался спокоен, так что я положился на его здравомыслие и сбежал от этого моря слез. Приеду как-нибудь потом, когда все успокоятся.
– А ты приедешь?
– Не знаю. – Он помолчал. – Давай не будем об этом.
Я кивнула.
– Пустишь меня в седло? – спросил он.
Я кивнула, радуясь, что светлячок не слишком яркий и Ричард не увидит моего смущения. Он и вправду не увидел – или сделал вид. Проверил, как затянута подпруга, удлинил стремена. Взлетел в седло, помог взобраться мне, усадив перед собой. Я едва удержалась, чтобы не придвинуться еще ближе к нему – хотя куда уж ближе-то?
Ричард обнял меня за талию, тронул поводья.
– Домой? – спросила я.
– Нет, сперва в наш охотничий домик. Я оставил там своего коня, да и заночевать лучше под крышей и за забором.
– Оставил там коня? – повторила я.
Значит, где-то там, неподалеку, ход в замок – тот, через который он выбрался тогда.
– Да. – Тон его давал понять, что больше Ричард ничего не скажет, и я не стала продолжать расспросы. Откинулась чуть назад, прислонившись к его груди и позволила себе расслабиться в теплом кольце его рук. Просто думать, как хорошо, что он приехал, и больше ни о чем. Пока эта дорога не закончится. Хорошо бы она не заканчивалась подольше.
Глава 25
Ричард
– Спасибо, что приехал. Ты появился очень вовремя, – прошептала Роза после долгого молчания.
– Вообще-то я ехал не за тобой, – хмыкнул Ричард, – а оторвать голову Акилю. Я ему строго-настрого велел не пускать тебя в бой.
Она вскинула голову, едва не заехав ему в челюсть.
– Я не хочу быть бесполезной!
И ведь не скажешь ей, что у него внутри все обрывается при одной мысли, что чумные могли оказаться сильнее. Возможно, если бы они сражались бок о бок с самого начала, он не боялся бы так. Но для него Роза по-прежнему оставалась девчонкой, которая отлично умела находить неприятности. Взять хотя бы ту идею прокатиться на необъезженном жеребце, которого привез с ярмарки ее отец – Беорн Эйдо любил таких, необузданных, любил подчинять дикое животное своей воле.
Ричард тогда не гостил у них, а то бы вмешался, остановил. Розе повезло – улетела не под копыта, а назад, и даже не слишком ушиблась. Родители заперли ее в комнате на две недели – собственно, потому Ричард и узнал об этой истории. Говорят, даже Николас, который души не чаял в господских детях, за ту выходку отходил юную госпожу крапивой. Хотя это не сделало Розу ни послушней, ни благоразумней.
– Бросать алхимика в бой – все равно, что забивать гвозди золотым кубком, – нашелся он. – Освальд сказал, в какую деревню вы поехали, и я рванул по следам, а потом стало ясно, что вы идете в замок. Зная тебя, я понял, что скрывать свое имя ты не станешь, а зная Рэндольфа… – Ричард чуть сильнее прижал ее к себе. – Словом, пришлось поторопиться.
А ведь Рэндольф раньше был очень спокойным, очень выдержанным, пытался рассмотреть ситуацию с другой стороны. Его нередко звали секундантом, надеясь, что он сумеет примирить стороны, найти нужные слова, и частенько ему это удавалось. После гибели семьи Рэндольф стал желчным и мстительным. Впрочем, разве сам Ричард не изменился, разучившись доверять кому бы то ни было кроме тех немногих, что стали его друзьями и соратниками? Это спасало его много раз – и на холме неподалеку от поля битвы, и потом, когда пришлось окунуться в политику.
Роза попыталась обернуться, чтобы заглянуть ему в лицо, но Ричард вовсе не собирался выпускать ее из объятий – даром что на обоих была кольчуга. Хотя оно и к лучшему – вряд ли он остался бы невозмутимым, окажись между ними лишь пара слоев ткани.
– Акиль не сказал, почему он нарушил приказ? – спросила Роза.
– Потому что Освальд еще недостаточно окреп.
Это было правдой. Магия магией, но после того, как срастется плоть, приходится восстанавливать силы – а парню так досталось, что даже Алан, пытаясь удержать Освальда среди живых, едва не отправился на тот свет из-за истощения. И все же Ричард подозревал, что Акиль взял Розу с собой не только поэтому. Порой ему казалось, что эльф мог предвидеть будущее, или, как минимум, варианты его. И заранее знал, что они окажутся неподалеку от замка Мортейнов.
После того, как брат унес к себе Кайла, Ричард схватил эльфа за
