чтобы между нами не осталось никаких преград, ничего.
– Я люблю тебя, Рик.
От его взгляда у меня снова перехватило дыхание. Столько всего в нем было – недоверие, изумление, восторг, и еще что-то. Что-то, чего я не могла разобрать, но от этого взгляда сердце провалилось в низ живота и растеклось там теплом.
– Репейник, – выдохнул он, и от этого детского прозвища на глаза сами собой навернулись слезы.
– Что? – Он замер в дюйме от моего лица.
– Ничего, – прошептала я. – Это от счастья.
– Правда? – Он провел большим пальцем по скуле, стирая слезинку.
– Правда.
Его губы, сухие, обветренные, коснулись моих. Так осторожно, словно я была видением, которое растает, стоит дотронуться. Так ласково и нежно, что я в самом деле будто растаяла, тело стало податливым, мягким, перестали держать колени.
– Моя, – прошептал Рик, спускаясь поцелуями по шее. – Люблю.
Одна его рука легла мне на грудь, занывшую от этого прикосновения, я всхлипнула, запрокинув голову.
– Твоя, – вместо слов получился стон. – Только твоя. Но…
– Нет никаких «но». – Его губы снова нашли мои, заставив надолго замолчать. – Только ты и я.
– Да… только я никогда не…
Он замер, заглянул мне в лицо. А потом улыбнулся, тепло и ласково.
– Не бойся. – Рик снова коснулся моих губ невесомым поцелуем, от которого меня бросило в дрожь.
– Я не боюсь!
Он тихонько рассмеялся.
– Моя маленькая бесстрашная девочка.
Он подхватил меня на руки, и в его объятьях я в самом деле почувствовала себя маленькой рядом с ним, таким большим и сильным мужчиной.
– Не отпускай меня, Рик.
– Не отпущу. – Он опустился рядом. – Никогда не отпущу.
Он потянул вверх рубашку, и я прогнулась, помогая ему не раздеть – освободить себя от одежды, убрать преграду между нами, чтобы чувствовать его всей кожей, всем телом, всем естеством. Свилось заклинание, защищающее от зачатия, про которое я совершенно забыла – а он помнил. А потом остались только его руки, его губы, его дыхание на моей коже.
И когда он навис надо мной, замерев на миг, мне хотелось только одного – чтобы он оказался внутри, чтобы исчезла эта ноющая мучительная пустота. Чтобы мы, наконец, стали одним. Я сама качнулась ему навстречу и через какое-то время стонала вовсе не от боли, отдавшись древнему, как мир, ритму, пока мир не растаял в наслаждении, пока мы не замерли в объятьях друг друга, тяжело дыша.
Рик отодвинулся, но тут же обнял снова, и я опять прижалась к нему. Невозможно было не касаться его – не проводить пальцами по плечу, не перебирать волосы, не целовать – уже совсем по-другому. И он тоже, казалось, не мог от меня оторваться, то и дело касаясь губами, зарываясь лицом в волосы, прижимая к себе, и от этой умиротворенной, безмятежной ласки становилось так тепло и покойно, что я забыла обо всем на свете.
– Как же я жил без тебя все эти годы, – прошептал Рик.
Меня будто окатило ледяной колодезной водой. Не знаю «как» – но знаю «с кем», пусть не все годы, но сейчас. Зачем он это сказал?! На глаза сами собой навернулись слезы – и теперь уж точно не от счастья. Я напряглась, попыталась отвернуться, высвободиться – но Ричард держал крепко.
– Что случилось?
Я сморгнула слезы. Что ему ответить? Что не желаю делить его ни с кем? Но я ведь знала про королеву, знала с самого начала. Получается, я согласилась, что он будет с нами обеими!
Но Ричард сказал, что любит меня! Сказал не только словами, каждым взглядом, каждым прикосновением. Да и до того… едва вылез с гномьих троп и помчался спасать меня сперва от тварей, потом от Рэндольфа. И тогда, в Клейдоне, он приехал убедиться, что я цела. Простил мне сказанное, когда я старалась ударить больнее. И еще раньше… Он все время был рядом, заботился, оберегал по мере сил.
Но королева?
– Роза, посмотри на меня. – Он бережно приподнял мой подбородок, заглядывая в глаза. – Что я не так сказал?
Нет, я не буду молчать и надеяться, что проблема этого треугольника разрешится сама собой. Один раз я побоялась посмотреть правде в глаза – и стало только хуже. Надо сразу прояснить все до конца, и если… если он намерен и дальше оставаться с ней, значит, это будет наша единственная ночь.
При этой мысли все внутри оборвалось, я опустила взгляд, прикусила губу, забыв, что Ричард по-прежнему внимательно смотрит на меня.
– Роза?
Я заставила себя поднять глаза, встретиться с его растерянным, встревоженным взглядом.
– Королева, – выдавила я, снова попыталась вывернуться из его рук – хотелось отодвинуться подальше, свернуться в комок.
Рик выдохнул, как мне показалось, с облегчением. Притиснул меня к себе, к большому и сильному телу, и у меня снова заколотилось сердце и перехватило дыхание. Да что же он со мной делает?
– Нет никакой королевы, слышишь? Нет никого третьего, только ты и я.
Он чуть ослабил объятья – так, чтобы я смогла заглянуть ему в лицо. Безумно хотелось поверить.
– Но…
– Разве я тебя когда-то обманывал?
– Насколько мне известно – нет.
Он расхохотался, снова прижимая меня к себе.
– Ох, Репейник, ты все такая же! Насколько тебе известно!
Я снова попыталась его отпихнуть, и опять ничего не вышло.
– Перестань смеяться!
– Уже перестал. – Он сделал серьезное лицо, но глаза его улыбались. – Забудь о ней. Я – твой. Только твой.
Его руки прошлись по моей спине, найдя чувствительное местечко на пояснице. Я ахнула, выгибаясь, и он тут же воспользовался этим, накрыв ладонью грудь. Прошелся поцелуями по ключице, срывая стон, заставляя в самом деле забыть обо всем, кроме нашей любви.
Мы засыпали и просыпались несколько раз, не в силах насытиться друг другом, прежде чем солнце заглянуло в окно, давая понять, что пора возвращаться.
Глава 26
Ричард
– Обещай, что больше не попытаешься от меня сбежать.
Ричард поцеловал Розу в висок. Утром, заметив, как девушка двигается, он едва со стыда не сдох – совсем вчера голову потерял. Да как тут не потеряешь голову, когда при одном воспоминании о прошедшей ночи бросало в жар? И все же мог бы подумать. Им еще возвращаться, и едва ли Розе сейчас будет удобно в мужском седле.
Так что, когда они оседлали лошадей и Роза начала примериваться к стремени, Ричард обнял ее сзади, положив подбородок на плечо, и мурлыкнул в ухо:
– Не могу от тебя оторваться. Поедешь со мной?
– Да. – Она потянулась назад, приникнув всем
