улыбка Астрид становится только шире.
Она поворачивается, задев ягодицами мою ноющую часть, и застенчиво оглядывается через плечо.
– Повяжешь ее?
Я несколько раз моргаю, глядя на нее. Мой одурманенный любовью мозг кажется пустым. Потом я наконец понимаю, что она имеет в виду. Я поднимаю ленту, накидываю ее на макушку Астрид и соединяю концы на затылке. Там, под кончиками ее коротких локонов, я завязываю бант и наклоняюсь к уху.
– Готово, ваше высочество.
Оскорбленный вздох срывается с ее губ, и она поворачивается, чтобы игриво шлепнуть меня по груди.
– Разве я не просила никогда не называть меня так?
– Ты принцесса.
– Только технически, – с легкостью замечает она. – Я бы вообще не стала членом королевской семьи, если бы отец не настоял. – На мгновение выражение лица Астрид мрачнеет, а в ее аромате чувствуется нотка горя, которая вскоре пропадает. – Не припомню, чтобы раньше ты обращался со мной подобным образом.
– Разве? – спрашиваю я, обнимая ее и притягивая к себе. – Разве я плохо служил тебе прошлой ночью? А сегодня утром?
Она вздергивает подбородок, пристально глядя мне в глаза.
– Полагаю, что да, но… – Она ерзает, прижимаясь к той части меня, что сгорает от желания почувствовать ее снова. – Может, тебе стоит оказать мне еще одну услугу, прежде чем мы вернемся в поместье. Просто чтобы убедиться, что ты правильно несешь службу.
Я пытаюсь подавить стон, но он все же вырывается в виде рычания.
– А ты ненасытна.
Астрид обнимает меня за шею.
– Раньше ты думал, что мои действия вызваны дефицитом пурпурного малуса. Теперь-то ты понял, как ошибался?
– Понял. Но, как бы сильно я ни хотел служить тебе весь день, – я оставляю легкий поцелуй на кончике ее носа, – у нас есть неотложные дела.
Астрид вздыхает.
– Ты прав. Скорее вопрос жизни и смерти, а не неотложные дела.
Я отступаю от нее, что почти причиняет мне боль, и вместо этого протягиваю руку. Астрид принимает ее, и мы, наконец, удаляемся от рощи.
– Эльфы Сераписа исчезли, – замечает она, оглядываясь на деревья.
– Они ведут ночной образ жизни.
Астрид морщится.
– Думаешь, они…все видели?
– Я в этом уверен, – отвечаю я со смешком. – Но, даже будучи фейри, эльфы Сераписа склонны вести жизнь, напоминающую больше жизнь насекомых, чем кого-либо еще. Думаю, я ни разу не видел, чтобы кто-то из них говорил или принимал зримую форму.
Аромат Астрид пропитан легкой ноткой паники.
– Надеюсь, с котятами все в порядке. Мы оставили их одних еще вчера.
– Уверен, с ними ничего не случилось. Я оставил им много еды, насыпал свежей земли в лоток. Если этого оказалось недостаточно, уверен, мама-кошка уже выбралась из поместья, чтобы полакомиться здешними птицами и крысами.
За разросшимися кустарниками и раскинувшимися перед нами неухоженными ягодными сортами виднеется поместье. Как и каждое утро, я глубоко дышу, выискивая любые признаки нарушителей. Когда Астрид рядом, мне трудно сосредоточиться на любом другом аромате. Ее запах настолько отвлекает, что я замечаю семейство оленей, что пасется на краю ягодного поля, только когда мы оказываемся к ним достаточно близко. Интересно, это та же самая семья, которую я спугнул несколько дней назад?
Я резко останавливаюсь, чтобы не спугнуть их снова, и шепчу Астрид:
– Смотри.
Проследив за моим взглядом, она едва не визжит при виде лани и двух маленьких оленят.
– Какие очаровательные, – шепчет она высоким голосом. – Я так сильно хочу погладить их маленькие мордочки.
Моя грудь сотрясается от смеха.
– Лучше не надо.
– Ты всегда портишь мне все веселье, – говорит она шутливо. – На территории поместья всегда водились дикие животные?
Я киваю.
– В основном кролики. Оленей я тоже видел довольно часто. И фейри, как эльфы Сераписа, например. На днях я даже мельком видел здесь келпи.
Астрид откидывает голову назад.
– Келпи.
– При виде меня он бросился прочь.
Взгляд Астрид становится отстраненным, а по ее телу пробегает дрожь.
– Однажды я тоже видела келпи. Пугающие существа, верно?
Я пожимаю плечами.
– Только если согласишься покататься у них на спине.
Мы проходим через поле, огибая оленей достаточно далеко, чтобы не помешать их утренней трапезе. Астрид с тоской смотрит на животных, пока они не скрываются из виду.
Когда мы подходим к кустам, окружающим поместье, она спрашивает:
– Чем бы ты хотел заняться? Как только получишь свободу.
От подобного вопроса я едва не спотыкаюсь. Я обдумываю ответ.
– Астрид…
– Знаю-знаю, – прерывает она. – Будущее не так безоблачно. Твое. И мое тоже. Наше. Но давай просто пофантазируем. Если бы тебя освободили от должности охотника, что бы ты сделал?
Часть меня не хочет играть в эту игру, потому что надежда, которую приносят такие фантазии, причиняет боль. Но улыбка на лице Астрид, яркость ее запаха… Я усвоил урок о том, что не стоит что-либо от нее скрывать.
Покорно вздохнув и отодвинув в сторону несколько веток большого кустарника, я пропускаю Астрид на узкую тропу, которую мне удалось проложить за последние несколько дней.
– Если бы меня освободили, я бы нашел работу. Работу, которая оплачивается фишками или сферами, а не годами, отмеченными в приговоре, как моя нынешняя профессия. Я бы работал так усердно, как только мог, лишь бы выкупить поместье Дэвенпорт.
– Думаешь, у тебя не получится вернуть Колесницу?
– Нет, – отвечаю я. – Я все еще намерен найти Мэрибет и забрать у нее Колесницу. Независимо от того, получу ли я поместье сразу или придется ради этого работать, именно этим я и хочу заняться. Как только поместье станет моим, я начну обрабатывать землю, даже если придется делать это в одиночку и вручную. Я не сдамся, пока Дэвенпорт снова не будет процветать. Только тогда я вложу деньги в само поместье и найму персонал. По крупицам я восстановлю все, что оставил мне отец.
Мы добираемся до конца тропы, которая выходит на заросшую травой лужайку позади особняка. Астрид смотрит на меня, нахмурив брови.
– Ты действительно этого хочешь? Или таким образом пытаешься почтить память отца?
Прежде чем ответить, я обдумываю вопрос.
– Я действительно этого хочу, – говорю я, чувствуя, как при этих словах меня наполняет спокойная убежденность. – Дело не только в чувстве вины, которое я испытываю из-за своих безрассудных поступков. Я всегда любил это поместье. Фермы. И больше всего ягоды. Гордость от выращивания чего-то, что приносит радость другим. Мы выбрали наши самые популярные сорта благодаря моему обонянию. В будущем я хотел бы использовать свои таланты для подобной работы. Больше никакой охоты на беглецов. Только вынюхивание самых восхитительных фруктов, которые сделают других счастливыми.
На губах Астрид появляется мягкая улыбка.
Мы огибаем
