И я схватила телефон.
Номера Эрика у меня не было — я удалила его, борясь с соблазном позвонить. Пришлось набрать Деструктору. Я была уверена, что он не возьмет трубку. Но он взял.
— Игорек?
Он молчал. Я слышала музыку и отдаленные голоса.
— Игорек, мне нужно поговорить с Эриком. Ты можешь передать ему телефон?
Молчание и сердитое пыхтение. Потом он все-таки снизошел до ответа:
— Я не хочу, чтобы ты расстраивала папу.
— Игорек, мне очень плохо.
Снова молчание, за которым, я не сомневалась, последуют гудки.
— Да? — произнес Эрик.
— Это я.
— Привет, — его бодрый голос сразу помрачнел.
— Можно я приеду?
— Как ты доберешься?
Дергать Юру в третий раз было немыслимо.
— Вызову такси.
— Жду.
Голос девушки-диспетчера звучал уныло.
— С праздником, — сказала я, чтобы немного ее подбодрить.
— Хорош праздник. Самый паршивый Новый год в моей жизни, — буркнула она.
Мысленно я с ней согласилась.
Таксист приехал быстро, и, по сегодняшним меркам, почти трезвый. Вот только кристально-чистый и злобный дэпээсник так не считал.
— Употребляли? — осведомился он мстительно.
Между таксистом и дэпээсником завязалась перебранка, полная образных выражений и нецензурной лексики, и я потрогала таксиста за плечо:
— Здесь близко, я дойду пешком. Сколько я вам должна?
Улицы были безлюдны, только иногда вдалеке взмывали шутихи. Падал снег. Идти мне предстояло минут десять, и я погрузилась в печальные мысли, от которых меня отвлек скрип чьих-то шагов по снегу. Я обернулась и посмотрела назад. Шаги затихли. В темноте как будто бы угадывался силуэт человека. Я пошла, и он тоже пошел. Я убыстрила шаги, и он убыстрил. И все это без единого слова. И тогда я побежала. И человек за мной тоже побежал.
До сих пор я считала, что не умею бегать быстро, но преследователь позволил мне обнаружить в себе скрытые таланты. Иногда я слышала его дыхание совсем рядом, но это только добавляло мне сил. Меня заносило на поворотах, но я не падала. Я проламывалась через сугробы и брала барьеры, как скаковая лошадь. Вот, наконец, моя улица… дом… подъезд… Я взмыла вверх по лестнице и замолотила в дверь. Показался Эрик, и я с рыданиями вцепилась в него.
Выскочили Аля и Деструктор. Эрик втащил меня в квартиру и посадил на диван. У этих людей, несомненно, были ко мне претензии, но, пока я сбивчиво объясняла, что произошло или чуть не произошло, наши размолвки как-то позабылись.
Когда я перестала всхлипывать, все расступились, позволяя мне лучше рассмотреть комнату и присутствующих. Деструктор был одет как Джек Воробей, на Эрике были джинсы и синяя майка с мрачной физиономией Джилл Валентайн[6], Аля походила на карамельку в своем розовом коротком лайковом платье. В уголке скромно притулилась Олеся в платье принцессы с пышной юбкой и диадеме, заметно расцветшая с нашей последней встречи. Поскольку платье вряд ли было по карману ее матери-медсестре, я предположила, что к его покупке приложили руку Эрик и Деструктор. Они украсили комнату и даже втиснули елку между рабочим компьютером Эрика и стареньким Роботроном. На елке чего только не висело, включая: дискеты и перфокарты (Эрик), шоколадки в серебряных обертках (Олеся), бакуганы (Деструктор), серьги-подвески и павлиньи перья (Аля). Эта квартира пробуждала столько воспоминаний. Я понадежнее угнездилась на диване, где мы с Эриком проболтали тысячу часов и просмотрели сотню фильмов, и твердо решила, что в ближайшие часы никуда отсюда не уйду.
На одну ночь все притворились, что я всегда была с ними и вовсе не сбегала ради сомнительных изменений в личной жизни. Мы пили шампанское (взрослое или детское в зависимости от возраста) и играли в игру из тарантиновских «Бесславных ублюдков», где тебе крепят на лоб карточку и нужно отгадать персонажа, чье имя написано на ней.
К утру все повалились кто куда и уснули. Не прошло и получаса, как я открыла глаза и начала красться к выходу — к рассвету Золушка превратилась в крысу.
— Не так быстро, — услышала я суровый голос Али и встала как вкопанная, хотя здравый смысл подсказывал бежать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Тушь размазалась по ее векам, что придало мрачный вид Але и какую-то особенную проницательность ее глазам.
— Я тебя разгадала, — она ткнула в меня длинным, наманикюренным, увешанным кольцами пальцем. — Я поняла, почему ты бросила моего сына.
— Вот как, — произнесла я тоном, намекающим, что я вовсе не намерена все это выслушивать.
— Ты настолько себя не любишь, что не веришь, что тебя способен полюбить кто-то другой. Ты считаешь, что никто не может увлечься тобой надолго. Ты так боялась момента, что однажды он оставит тебя, что даже не решилась начать.
— Я ничего не боюсь. Я просто пытаюсь рассуждать здраво. Мы не подходим друг другу.
— Твой неврастеник для тебя, конечно, предпочтительнее, — продолжала Аля, не слушая меня. — Что бы вас ни связало, это точно не любовь. Но ты можешь надеяться, что эта связь окажется достаточно прочной. Не могу поверить, что ты удовлетворишься этим. Так и будешь до конца жизни есть холодную еду, потому что боишься обжечь язык?
— Почему все вечно твердят мне что-то? — прохныкала я. — Я чувствую себя шизофреничкой. У меня в голове постоянно звучат голоса.
Она открыла мне дверь и выпустила меня прочь.
На остановке я села в раннюю маршрутку. Мир за окном был белым и замороженным. Мне было неуютно в нем и собственной коже.
Я открыла дверь своим ключом и увидела Роланда. Он стоял посреди белого коридора в белой пижаме, и вид у него был бледный и растерянный.
— Где ты была?
— Я не могла заснуть и уехала в гости к друзьям.
— Твой телефон не работал.
— Аккумулятор разрядился.
— Я… за тебя… беспокоился, — слова выходили из него рывками, как комки шерсти из пасти кота.
А затем он осторожно, неуклюже обнял меня. Чувствуя его легкое прикосновение, я подумала, что он человек, которого не любил никто в целом мире.
[1] Великая теорема Ферма утверждает, что: для любого натурального числа n > 2 уравнение a2 + b2 = c2 не имеет целых решений a, b и c кроме a, b, и с = 0.
Подумайте на досуге.
[2] Проблема Ландау, Проблемы Гильберта — тоже что-то непонятное, позволяющее математикам унижать нас.
[3] Прерафаэлиты (англ. Pre-Raphaelites) — направление в английской поэзии и живописи, подражающее художникам эпохи раннего Возрождения. Происходит от Братства Прерафаэлитов, основанного в 1848 году. Викторианский гламур как он есть.
[4] Европейские народы, столкнувшись с эпидемией сифилиса на рубеже XV–XVI веков, полагали, что инфекция распространяется из Франции, и потому прозвали болезнь «французской».
[5] Утята, племянники Скруджа МакДака из мультфильма «Утиные истории».
[6] Джилл Валентайн — персонаж игры Resident Evil, отважная девица, которая одним махом семерых зомби побивахом.
Глава 14: Принцесса в другом замке
— Ситуация с шопингом в этой стране просто катастрофичная. Все, что на мне, куплено в Милане. Показать чеки?
— Ни к чему, дорогая. У меня наметанный взгляд на работу итальянских модельеров.
Ангелина все же принялась перечислять суммы на ценниках, между тем своим внешним видом доказывая, что хороший вкус не купишь даже за большие деньги. Ирина кивала с глубокомысленным видом. Я же комкала салфетку и пыталась понять, как дошла до жизни такой. Конец января, адский холод на улице, я собираюсь выйти замуж за Роланда и дружу с Ириной и Ангелиной. Нет, «дружу» это не то слово. Я просто неожиданно оказалась сцеплена с ними. И вот я уже прижимаюсь щекой к их щекам при приветствии, как у них принято, и все время говорю о шмотках, как будто мне есть до этого дело, и прихожу на работу попозже на правах подружки начальницы, и каждый обеденный перерыв съедаю ресторанный салат с рукколой. Ненавижу рукколу. Такое ощущение, будто она навсегда застряла у меня в глотке. Да, тот злополучный ужин в замке графини Дракулы многое изменил. Я больше не была простушкой Соней Островой. Я стала почти что женой директора «Синерджи» и, по правде говоря, крепко себя возненавидела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
