вверх и вниз по моему телу.
— Добро пожаловать в семью, Хедвига.
У меня по коже пробегают мурашки, и я внезапно осознаю, что моя юбка слишком короткая, майка слишком прозрачная, еще и без колготок.
Вид не такой уж развратный, но по тому, как он поздравляет сына, видно, что он не полностью разделяет религиозные убеждения Одина.
— Феникс, — отступаю назад, натыкаясь на Одина, который нежно кладет руку мне на плечо.
— До церемонии вы с мои племянником воздержитесь от добрачного секса.
— Но я не выйду за него.
— Не трать время зря на споры, — с ухмылкой говорит отец Вира.
Я зажимаю рот. Он прав. Между сегодняшним днем и концом учебного года достаточно времени, чтобы выскользнуть из этой договоренности.
Отец Вира обнимает сына за плечи и идет вперед, оставляя меня позади с Одином. Я оглядываюсь назад, на процессию людей, на стражников у ворот.
Без телефона или удостоверения личности я не могу покинуть кампус и не могу найти или даже связаться с профессором Сегалом.
— Почему ты не хочешь выйти за моего племянника? — спрашивает Один.
— Он едва ли друг для меня, — бормочу я. — А я была так пьяна в ту ночь, что ничего толком не произошло.
Его взгляд замораживает часть моего лица, сводя на нет солнечное тепло на коже. Похоже, он хочет, чтобы я уточнила.
— Можно подумать, что у такого важного человека, как вы, забот мало.
В тот момент, когда эти слова срываются с моих губ, я вздрагиваю.
К этому времени папа схватил бы меня за горло и прорычал что-нибудь угрожающее, но Один настолько хладнокровен, что его взгляд даже не дрогнул. Тишина между нами растягивается, и боль в груди усиливается вместе с волнением в животе.
Я должна выбраться отсюда и найти профессора Сегала.
— Ты, кажется, необычайно привязана к своему похитителю.
Мои губы сжимаются. Как, черт возьми, он прочитал мои мысли?
— Финансы и бухгалтерский учет — мой любимый предмет.
— Тогда ты идеально впишешься в нашу организацию, потому что ни один из моих братьев не умеет считать, — говорит он.
Черт.
Я не собиралась продавать себя как бухгалтера уголовного бизнеса, а также как невесту. У меня на кончике языка вертится сказать Одину, что у меня было много дикого, извращенного секса с другим мужчиной, но он может потребовать имя.
Профессор Сегал накопил достаточно обид на семью Бестлэссон. Я не хочу давать Одину повод убить его.
Прогулка по кампусу необычайно тихая: студенты сворачивают с дороги, чтобы избежать Одина и его брата.
По моим подсчетам, четверть здешних людей связана с организацией Бестлэссона.
— Есть новости от отца? — спрашивает Один.
— Нет, с тех пор как он исчез, даже записки не оставив, — отвечаю я.
Он кивает.
— Я прослежу, чтобы вы с ним провели некоторое время вместе перед свадьбой.
Блять.
Когда Вир, наконец, обнимает отца за талию, я знаю, что он оставил все надежды стать музыкантом и, вероятно, даже согласится на этот фарс с женитьбой.
— Что, если Вир переспал с кем-то еще после меня или даже раньше? — выпаливаю я.
— По словам его друзей, ты была единственной.
Черт.
— Но если он…
— Свадьба состоится, — стальным голосом говорит Один. — А если камеры слежения поймают тебя и моего племянника за шалостями, я прикажу охранникам провести вас обоих к ближайшему священнику.
Один провожает меня до квартиры, потому что он из тех джентльменов, которые никогда не оставят девушку в затруднительном положении, но без колебаний заманят ее в ловушку нежелательного брака.
Стук в черепе возвращается. Я не могу позволить ему уйти, думая, что я соглашусь на эту свадьбу.
Я набираю код доступа в квартиру и жду жужжания механизма. Это так глупо, но если я не скажу ему что-нибудь совершенно отталкивающее, то либо окажусь в бегах, либо попаду в ловушку жизни еще хуже, чем та, что была у меня с папой.
— Мистер Бестлэссон?
— Один, — говорит он, кивая.
Я резко втягиваю воздух и говорю первое, что приходит на ум.
— Что, если я занималась сексом с другими?
— Что?
— Их было так много… — я прикусываю нижнюю губу. — Не то, чтобы я вела счет. Просто я была так занята десятками мужчин, что даже не заметила внимания милого парня за моей спиной.
Его глаза сузились.
— Ты врешь.
— Нет.
Мой голос дрожит.
Я такая дерьмовая лгунья. Если я не скажу ему правду или что-то близкое к ней, то никогда не избавлюсь от него.
Расширив глаза, я встречаюсь с его жестким взглядом.
— Хорошо, я преувеличила насчет десятков мужчин, но я опускалась на колени и сосала огромные члены, какой-то парень даже засовывал бутылку мне в пизду и пил из моего «священного Грааля». Меня шлепали, били и пороли. И от подобного унижения я кончаю, а что говорить об анале…
Пустое выражение лица Одина заставляет мой желудок сжаться.
Я жду несколько ударов сердца, пока он отреагирует, но он продолжает смотреть.
— Скажем так. Я люблю секс и многое другое. Не только ваниль. Секс должен быть грубым, грязным и извращенным. Сходите в «Красную комнату» на Хай-стрит. Парень, работающий за прилавком, знает меня по имени. Я искала работу, а он пытался найти мне клиентов, чтобы я могла проводить двойные сеансы с профессиональной доминатшей…
— Хватит, — говорит он.
Я зажимаю рот.
Один шагает ко мне, и каждый волосок на шее встает дыбом. Мое дыхание становится быстрым и неглубоким, взгляд скользит вниз по его рукам, и вверх по его суровым чертам.
— Вы исключены из Университета королевы Марии, — говорит он.
У меня отвисает челюсть, и вся кровь отливает от лица.
— Что? Почему?
— Непристойное поведение и развращение одного или нескольких невиновных молодых людей, — уголки его губ с отвращением опускаются. — Я высоко оцениваю вашу честность, мисс Шталь, поэтому даю вам время до следующих выходных, чтобы собрать вещи.
Я задерживаю дыхание, ожидая, когда он уйдет, но он остается на месте.
Может, это блеф, и он хочет, чтобы я выболтала правду?
— Хорошо, — говорю я. — Но мне потребуется возмещение платы за обучение и аренду.
Его плечи немного опускаются. Я могла бы представить, что он выглядит разочарованным. Возможно, ему действительно был нужен способный финансовый менеджер для его организации.
— Теперь я понимаю, почему ваш профессор саботировал похищение, — говорит он.
Мой желудок дрожит. Я сказала слишком много?
— Что вы имеете в виду?
Не говоря ни слова, он возвращается к лифту.
Я вхожу в свою квартиру и прижимаюсь ухом к двери. Как только его шаги исчезают в коридоре, я на цыпочках иду
