поставил Ханенко там Белогруда. Услыхавши, что Дорошенко в
Кристиновке, уманцы собрались на раду и рассудили, что теперь
Дорошенко страшен и надобно ему кланяться. Духовные и миряне
повезли ему в гостинец, .как выражается летописец, <скоромного и
постного провеянта> и разных напитков. Дорошенко ласково
принял предлагаемые гостинцы, но похулил уманцев за то, что
поддались Ханенку и ляхам. <Ляхи, - говорил он, - наши первейшие
враги; отрежьтесь от них, будьте под турецкою протекциею, не
верьте тем, которые вас пугают нарушением православной веры и
старых порядков>. В заключение он пригласил депутатов на обед, дружелюбно простился с ними и отправился в Чигирин, а через
полторы недели потребовал из Умани к себе некоторых знатных
Козаков и приказал их - кого повесить, а кого расстрелять, а Ха-
ненкову жену прислать в Чигирин. Но в1 Умани были запорожцы, преданные Ханенку - по одним известиям, их было полторы
тысячи, по другим - пятьсот. Они ушли в Белую Церковь и увлекли за
собою многих уманцев, опасавшихся расправы от Дорошенка. Тог-
256
да Дорошенко послал к Белоцерковскому коменданту Лобелю
требование выступить с польскими жолнерами сообразно условию, постановленному в мирном договоре с турками. Но Лобель отвечал, что не выйдет, пока не получит приказа от своего короля. Вслед
затем Лобель стал дразнить Дорошенка: он послал своих жолнеров
и велел им сжечь козацкие городки Семеновку и Хвастов. Таким
образом Дорошенко еще до истечения полугодия со времени Бучац-
кого договора имел уже полное право упрекать поляков в
вероломстве и несоблюдении мирного договора.
III
Политика московского правительства. - Опасения
разрыва с Турциею. - Царские грамоты
христианским европейским державам. - Проект
сойтись с Дорошенком. - Освобождение Серка. -
Рада у Дорошенка весною 1673 года. - Народное
недовольство турецким господством. - Каневский
полковник ^Лизогуб. - Его сношения с московским
правительством. - Сношения Дорошенка с
Польшею. - Рада на Расове и в Чигирине. -
Неудачное посольство Шумлянского. - Последняя
борьба Дорошенка с Ханенком. - Ханенко под
Киевом. - Убийство Пиво-Запольского. - Ханенко
уходит в Запорожье. - Хотинская победа Собеского
над турками. - Увертка Дорошенка.
Московское государство держалось почти безучастно во все
время войны турок с поляками. Когда падишах шел на Каменец, король Михаил посылал в Москву просить содействия на основании
Андрусовского договора, но ему ответили, что Андрусовские статьи
повреждены уже самими поляками, что, однако, царь, по
христианскому долгу, уже указал подвластным калмыкам, татарам и
донским казакам сделать нападение на крымские улусы в видах
отвлечения крымцев, воевавших вместе с турками против поляков; что
не запрещается, кроме того, охотникам из подданных московского
государя участвовать вместе с поляками в войне против неверных.
Тем и ограничилось московское благорасположение к Польше в
трудное для последней время. Каменец был взят. Польша утратила
Подоль и Украину; - тогда опасный ветер стал веять’и на Россию.
Ромодановский и Самойлович получали и сообщали в Москву
зловещие слухи о том, что турки собираются вторгаться в царские
владения, а киевский воевода князь Козловский извещал, что в
левобережной Украине стали ходить <прелестные> листы Дорошенка. Сам
Дорошенко, напротив, к великороссийским властям показывал
предупредительность и письменно просил великороссийского воеводу
в Киеве пребывать к ним в любви советно. В Москве мало верили
дружелюбию Дорошенка и в видах опасности, в конце декабря, послали в малороссийские города ратную силу под главным началь-
9 Заказ 785 257
ством князя Трубецкого, назначенного в Киев воеводою; сам царь
объявил намерение идти в поход своею особою, и для этого
приказано было строить государев двор в Путивле. Ожидание
столкновения с могущественною Оттоманскою державою побудило
московское правительство искать содействия европейских государей, и с
этою целью разосланы были с царскими грамотами гонцы к
цесарю, папе, курфирстам саксонскому и бранденбургскому, к
венецианской республике, во Францию, Испанию, Англию, Голландию, Швецию и Данию. Это было первое обращение Московского
государства к европейским державам о войне с турками; до тех пор с
Запада присылались подобные предложения к Московскому
государству и были напрасны.
Но, ожидая от Дорошенка, турецкого подручника, неприязненных поступков, в Москве считали возможным более, чем прежде, сойтись с Дорошенком. Не раз уже он заявлял желание поступить
под высокодержавную руку православного монарха, с тем, однако, чтобы сохранилось единство Украины, разодранной Андрусовским
договором. Московское правительство, признавая Дорошенка
польским подданным, находило затруднительным принять его, чтобы не
нарушить мирного договора с Польшею. Теперь такое затруднение
устранялось. Дорошенко перестал быть польским подданным после
того, как сама Польша договором с Турциею отреклась от Украины, подчиненной Дорошенку, и прием правобережного гетмана в
подданство царю не должен был, казалось, повлечь за собою разрыва
с Польшею. Скорее ожидалось из-за этого столкновение с Турциею, но в Москве в то время надеялись, что теперь, по царскому
приглашению, ополчатся против врагов креста святого христианские
державы, много раз прежде того побуждавшие к войне Московское
государство. Составился проект отклонить Дорошенка от союза с
Турциею и склонить к подданству московскому царю. Этот проект, сообщенный прибывшему в Москву от Самойловича протопопу
Адамовичу вместе с сыновьями гетмана, поручался для исполнения
боярину Ромодановскому и гетману Самойловичу. Предполагалось
обращаться с Дорошенком так, чтоб его и ласкать, и припугивать.
Сперва гетман и боярин должны были отправить к Дорошенку двух
умных людей с увещательною грамотою от царского имени, а сами
затем на страх Дорошенку они со своими военными силами должны
были подвинуться к берегам Днепра. Если Дорошенка примет
грамоту, то пусть приедет к боярину и гетману и в их присутствии
присягнет в верности царю; если же станет упрямиться, то грозить
ему военным походом против него. Тогда уже предполагали, что
могли правобережные полковники с своими полками, помимо воли
своего гетмана, отступиться от Турции и поступить в подданство к
царю, - поэтому заранее указывалось принять их. В то же время
освободили из Сибири и отпустили в Запорожье Серка по ходатай-
258
ству польского короля и кошевого запорожского, несмотря на
просьбу гетмана задержать его. Серко, уезжая на свободу, выслушал от
московского патриарха назидательное увещание быть верным
постановленному от Бога монарху, но внутри затаил надолго, если не
навсегда, нерасположение к Москве.
Как только Дорошенко услыхал, что в царской державе
затевается что-то на его счет, то созвал в Чигирине на раду
полковников и старшин и спрашивал, что им делать. Все, зная
преданность своего гетмана Турции, единогласно положили: <нам от
турка отступиться нельзя. Царь, по мирному договору с Польшею, нас не примет; искони веков Украина наша не была в разделе, а под королевскою рукою ни за что быть не хотим. Коли в
нынешнее время нам от турка отложиться, то нас турок до останка
разорит!>. Таким образом, прежде чем от московского царя
пришлось им услышать голос, призывающий их к отступлению от
турок, правобережные козаки решили держаться крепко турецкой
власти, но они говорили только из угодливости Дорошенку: то не
был всеобщий голос народа. Народ в Украине, напротив, роптал
на своего гетмана за подданство Турции. Из Подолии, - страны, населенной малороссиянами, но уступленной Польшею Турции, приносились ужасающие вести о жестокостях бусурман над
христианскими жителями: церкви Божий обращались в мечети или
кладовые, запрещался церковный благовест, малых ребят брали
от родителей, не дозволяли жениться, крестить младенцев, хоронить умерших, не заплатив наперед положенных за то пошлин.
Наказывали по одному подозрению, ввели круговую поруку, невинный отвечал за виновного: ушел самовольно какой-то мещанин, вместо него посадили в тюрьму другого и заставили заплатить
