– Про брильянтового, про какого же еще, – негромко сказал он.
– Кто это «брильянтовый герцог»?
Теперь уже мальчик смотрел на нее с подозрением.
– Это что какие-то судейские штучки?
Непонимание, отразившееся на лице девочки, было искренним.
– Что значит «судейские»?
– Ну не знаю… Может у вас учат прикидываться дурочкой чтобы выведывать секреты или … или …, – мальчик замолчал, не в силах выразить свое смутное подозрение до конца.
– У кого это у нас? – Спросила Элен и в ее голосе снова потянуло холодком.
– В семьях судей.
Недавнее раздражение, которое все никак не могло оставить ее в покое, тут же начало подбивать девочку поиздеваться над глупым мальчишкой, рассказав ему пугающую историю про семью судьи, где детей учат пытать и вести допросы. Но Элен не поддалась. Довольно спокойно она произнесла:
– Я действительно не знаю кто такой “брильянтовый герцог”. Я родом из очень далекой страны и про вашу почти ничего не знаю.
– Как же так, если ты племянница королевского судьи?
– Ну вот так. Сестра моего дяди, моя мама, вышла замуж за человека из другой страны и он увез ее к себе.
– Ты из Сайтоны?
– Нет, еще дальше.
– Куда же еще дальше?
– Моя страна вообще не на этом материке, это большой остров далеко на северо-западе.
– Материке? – Повторил Мелиг незнакомое слово. – Это что?
– Ну планета, материки, океаны знаешь?
Мальчик растерянно покачал головой.
– Не важно. В общем я из очень далекой страны.
– А как она называется?
– Макора.
– И у вас там нет герцогов?
– Брильянтовых нет, – улыбнулась девочка и мальчик тут же улыбнулся в ответ.
– Брильянтовым его называют потому что он очень-очень любит драгоценные камни, всякие там алмазы, рубины, – объяснил он. – А вообще он глава Судебной палаты, самый главный судья королевства.
– А-а, да я слышала о нем от дяди, – произнесла Элен, внезапно искренне заинтересовавшись разговором. – Верховный претор, да?
– Да, герцог Этенгорский. Говорят что он так любит камни, что прямо становится сумасшедшим когда видит какой-нибудь красивый брильянт. И что, мол, даже вельможи и богачи стараются не носить особенно красивые камни в его присутствии. Потому что он тут же захочет камень себе и хозяину придется его отдать, так или иначе. – Мелиг сделал паузу и с каким-то запоздалым раскаяньем добавил: – Только об этом запрещено говорить вслух.
– Можешь не беспокоиться. Я ничего никому не скажу. А что ты еще о нем знаешь?
– О герцоге?
– Да.
– Ну, он самый богатый и могущественный человек королевства.
– Неужели самый? – Девочка насмешливо посмотрела на собеседника. – А как же король?
– Нет, конечно, кроме Его Величества, – испуганно проговорил мальчик.
– Ну а что он за человек?
– Как это?
– Ну добрый или злой, умный или глупый?
– Я не знаю, – растерянно пробормотал Мелиг. – Все боятся его.
– Так боятся, что поют про него частушки? – Улыбнулась Элен.
Ее улыбка творила чудеса с сыном трактирщика. Мальчик тут же забывал свои страхи и опасения.
– Да в народе их очень любят. Хотя это государственное преступлением, – тон Мелига стал почти заговорщическим. – За это можно попасть в Дом Ронга.
Однако девочка явно не была напугана.
– Здорово, – сказала она. – А ты можешь мне спеть их?
Мальчик подался немного назад, как бы отстраняясь от своей собеседницы. Сейчас он взирал на нее с недоверием.
– Откуда мне знать…, – начал он.
Но Элен тут же перебила его.
– Не хочешь не пой, – пожав плечами, равнодушно сказала она. И добавила сакраментальное: – Если боишься.
Мелиг спрыгнул на пол и встал перед сидящей на диване Элен.
– Я не боюсь, – сказал он, глядя на нее сверху вниз. – Я с шести лет везде хожу с ножом и даже когда сенвикс был на таком же расстоянии от меня как и ты сейчас, я не боялся.
Элен внимательно смотрела на него. Сенвикс по-видимому был одним из представителей местной фауны, какой-нибудь хищник, но она решила не уточнять, чтобы не вызывать новых подозрений, да и просто это ей было не интересно в данный момент. Она анализировала ауру собеседника во время его гордой тирады. Про нож правда, про сенвикса на таком же расстоянии не правда, про «я не боялся» тоже не правда. Наверно увидел этого зверя вдалеке и до смерти перепугался, подумала девочка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– У вас на какую мелодию частушки поют? У нас так. – Очень чистым и пронзительно красивым голосом девочка пропела: – Захотела тётя дядю, Да не знала где искать. Назвалась бы даже…, – тут благовоспитанная дочь лейтенанта Акари всё же сделала паузу, заговорщически улыбнулась и вместо матершинного слова пропела некое «м-м-м» и весело закончила: – Только как такою стать?
Частушка была из репертуара дяди Васи, который увлеченно ремонтируя какой-нибудь агрегат водопроводной системы и позабыв что где-то рядом околачивается ни в меру любопытный ребенок, часто напевал себе под нос песенки или просто четверостишья такого похабного содержания, что Элен застывала как пораженная громом и вся вытягивалась в струнку напряженно вслушиваясь в произносимые непотребства, жадно пытаясь вникнуть в запретный смысл и боясь пропустить хоть слово. Элен трепетала и краснела слушая низкий гудящий голос дяди Васи и ощущая неудобное глухое чувство вины. Такое же какое возникало в ней когда она позволяла себе уделить некоторое внимание весьма фривольному контенту из Старнета. Конечно она тщательно скрывала подобные исследования от отца и Кита, но сама считала что это помогает развиваться ей всесторонне и полноценно.
Мальчик засмеялся. Он легко подставил пропущенное слово. Наверняка смысл о непростой женской судьбе, заключенный в этом четверостишье ускользнул от обоих детей, но использование запретного слова будоражило их гораздо сильнее, чем какой-то глупый, никому ненужный подтекст.
– Да у нас похожая, – подхватил Мелиг и запел: – Сидит герцог на заборе, Да считает камешки. Рядом ходют вор на воре, А народ по краешку. – После этого он добавил залихватское «О-опа!», хлопнул ладонями и даже сделал несколько танцевальных па ногами.
Элен весело засмеялась.
– Говорят в Акануране воров больше чем честных жителей, – пояснил мальчик. – И если ты бросишь монетку себе за плечо ты никогда не услышишь как она упала на тротуар.
– Ясно, – сказала девочка. – А еще.
Мелиг не заставил себя упрашивать.
– Покачнулась в лесу ветка, Улетела птица. Где-то звякнула монетка, герцогу не спиться. О-па!
Мальчик уткнул руки в боки и на этот раз проделал нечто вроде присядки и снова продолжил:
– Друг на друга два соседа Шлют доносы весело. Разбираться время нету, Вместе их повесили. Говорят что доносчиков в Акануране не меньше чем воров. За каждый хороший донос доносчик обязательно получает деньги.
– А что значит хороший? – Поинтересовалась девочка.
– Точно не знаю. Видимо когда есть какая-то польза государству. Вот еще. Герцог чувствует в желудке Как-то все не здорово. В Доме Ронга третьи сутки Рубят людям головы. О-па! – Хлопок в ладоши. – Говорят что когда у герцога плохое настроение, он идет в Дом Ронга и там у него настроение улучшается.
Элен уже не улыбалась. Выходит что этот претор настоящий зверь, если людские страдания приводят его в благоприятное расположение духа. А Мелиг продолжал:
– Изошелся парень кровью За страны предательство. Мы желаем вам здоровья Ваше блядь сиятельство. О-па! О-па! – Мальчик почти с наслаждением произнёс матерное слово и при этом гордо посмотрел на девочку. Той уже было совсем не до веселья, ибо конечно она чувствовал ту боль что скрывалась за словами этой частушки. Мелиг же совсем разошелся и танцевал и приседал уже во всю. Задыхаясь, он пропел еще одно творение народного творчества: – Лучшее всё впереди, Опа, братцы, опа. Как к судье не подходи Всюду одна жопа.
Мальчик замер буквально на середине па. Медленно выпрямился, стараясь не смотреть на девочку. Он решил, что дал маху. Мягко выражаясь. Ведь его собеседница была племянницей королевского судьи. Нападки на верховного претора казались ему совершенно безобидными в этом плане, по его мнению они никак не могли задеть девочку. Но вот прямое упоминание судей дело другое.
