Сила взметнулась с кончиков пальцев и исчезла в сплетении эхиноцистиса. Тайга рванулась вперёд, тяжело переставляя ноги. Она вцепилась сильными пальцами в Альфреда, оставляя синяки. Ему показалось, что Тайга хотела что-то сказать, но вместо этого она резко развернула его к слепящему свету.
Скопление оставило Лию, продолжавшую держать Ключ в вытянутой руке, и обратилось к Дракону. Солнца словно встретили переплетением бус-нитей, которые, извиваясь, настигли Дракона. Намертво прикипели к его чешуе. Рубины трескались и плавились.
― Надо помочь… Ему! ― прохрипела Тайга. Эхиноцистис душил её. ― Сломать плотину… Но я не могу… Использовать полную силу… из-за смерть-травы… Помоги!
― Я не могу снять это проклятие! ― выкрикнул Альфред, глядя в полные боли глаза Тайги. Его магия боролась с эхиноцистисом, светилась и жгла, но не могла побороть. ― Только тот, кто заклял тебя, может это сделать!
Тайга застонала, в её глазах отразился свет, а в следующую секунду из истерзанного горла вырвался радостный возглас. Из-за деревьев, ловя крыльями отблески рассвета, летела третья птица. Алконост казался призрачным и размытым, Альфред не мог рассмотреть черты его лица, но на миг увидел глаза ― светло-светло зелёные с расплавленным янтарём на дне.
«Дочка! ― успел подумать он. ― Все уже здесь. Сирин, Алконост, Гамаюн».⁴
Дракон чернел и обугливался, но не сдавался, упорно извивался, сбрасывая и разрывая бусы-нити. Крохотные солнца тут же гасли, а на землю лилась чёрная плазма.
Альфред собирал силы по венам, закручивал магию в спираль в попытке ещё раз освободить Тайгу, но вдруг боковым зрением зацепил какое-то движение. Константин Львович завозился на земле и вскинул руку. Потоком удушающей гнилостной магии Лешего сшибло с Паши. Он прокатился по земле и врезался головой в дерево. В тот же миг голем навалился на Лешего, погребая под горой разложившегося мяса и костей.
Паша поднялся на локтях, глядя на происходящее одним глазом ― второй заплыл и посинел.
― Паша! ― прохрипел Дорохов. ― Разорви суку-Тайгу и ублюдка-Ильинского эхиноцистисом! Уничтожь их!
― Нет, папа, ― Паша страшно улыбнулся окровавленными губами, обнажив выбитые зубы. ― Нет. ― И взмахнул рукой.
Тайга и Ильинский закричали, но их голоса потонули в ругательствах Дорохова и рёве Дракона, терзаемого райскими птицами. Эхиноцистис стремительно увядал, желтел и рассыпался в труху. Кровь капала из ран, но смерть-трава больше не сковывала. Матушка подняла голову.
У Альфреда перехватило дыхание. Тайга стояла перед ними: древнее существо, пережившее цивилизации. Волосы струились по спине, лицо пересекали тёмные линии. Она раскинула руки, словно хотела обхватить целый мир, а затем резко хлопнула в ладоши.
Альфреду показалось, что он оглох ― такой силы треск прошёлся по лесу: ломались сотни вековых деревьев. А потом он увидел: из-за стены уцелевшего обугленного леса нёсся рокотавший, бурливший речной поток. Тайга сломала плотину.
«Нас смоет!» ― промелькнула у Альфреда мысль. Он щёлкнул пальцами, искры заплясали на ладонях, а воздух завибрировал и начал сплетаться в защитный купол. Он обернулся. Анна держала дочку, сжимая рукоять пистолета. Слёзы катились по её щекам.
Тайга воздела руки к небу. Волна, ломавшая деревья, встала на дыбы и, закручиваясь спиралью, устремилась к Дракону. Демон завыл и рванулся вверх, но райские птицы не позволяли ему подняться. Скопление тянуло к Дракону нити-бусы. Миг ― и поток ударил Демона, смыл его в черноту Врат, прямо к мешанине сияющих солнц.
В чёрных глазах Паши отражался свет, рвавший Дракона на части. Черты лица заострились, и на секунду Альфреду показалось, что он снова видит прежнего Пашу, каким тот был на шабашах.
― Вырастил змею! ― завопил Константин Львович, поднимаясь с земли. Трясущимися руками он вытащил фляжку и сделал глоток. ― Весь в мать! К ней тебе и дорога! ― Захлёбываясь алкоголем, Дорохов рванулся к Паше.
Константин Львович не успел сделать и шага. Застыл, как вкопанный, глядя расширенными глазами за спину сына. Губы Дорохова беззвучно шевелились, смуглое морщинистое лицо покраснело, фляжка выпала из ослабевших пальцев. Стрекочущий хохот козодоев не замолкал ни на секунду. Сухая песня слилась в одну сплошную ноту, резавшую слух.
Альфред чувствовал, что не надо туда смотреть, но не смог совладать с собой. Повернул голову, словно марионетка на шарнирах, и увидел то, что не забудет потом никогда.
Последним всплеском магии Дорохов поднял всех мертвецов в округе. И со стороны Чёрного Озера, заросшего травой и ставшего болотом, к нему нетвёрдым шагом, точно кукла в театре, шагала Ирина Дорохова. Генрих говорил про то, что болотные люди хорошо сохраняются, и не обманул. В местами истлевшей одежде, с потемневшим лицом и ужасными пустыми чёрными глазами. Спутанные волосы свисали на плечи.
Константин Львович, видимо, хотел что-то сказать, но не смог. Он словно налетел на препятствие. Дёрнулся, как будто хотел побежать, но остался на месте. Ирина сделала ещё шаг ― всё, на что хватило магии Дорохова.
Константин Львович рухнул на землю, как подкошенный. Миг спустя осела, сложилась пополам и упала Ирина. Козодои закричали так, что стало больно. Альфред открыл рот и, подбежав, быстро закрыл ладонями уши Анны. В дьявольском смехе проводников в мир мёртвых слышалось торжество. Козодои поймали причитавшуюся им душу.
Оглушённый Альфред не сразу понял, что происходит: поднятая Ирина отпечаталась на сетчатке. А когда сбросил морок, увидел, как солнца выжигали дыры в теле Дракона. Через прорехи плоти рвалось сияние. Нити утягивали Дракона во Врата, а заодно и всё вокруг. Река, плывущие деревья разрушенной плотины, камни ― всё стремительно исчезало в черноте.
«Нужно закрыть Врата Серебряного Ключа!⁵» ― пронеслось в голове. Дракон сгорал, вода испарялась, земля нагрелась, а солнца уходили вглубь, утаскивая за собой то, что осталось от Демона. Один за другим оседали, распадаясь золотой пылью, духи легионов.
Ильинский продолжал держать Лию в объятиях. Мгновение ― и её рука опустилась, Серебряный Ключ выскользнул из пальцев и со звоном упал на камни берега. В ту же секунду засияло восходящее солнце, а Врата захлопнулись так же бесшумно, как и открылись. С шумом поднялись в воздух козодои.
Лия подняла голову и посмотрела на Ильинского, а затем обмякла в его руках. Мерцание вокруг неё начало стремительно тускнеть. Сердце Альфреда ухнуло вниз. В рассветной тишине крики козодоев сменились испуганным криком Ильинского:
― Лия!
Комментарий к Демоны: Алконост
¹ Фороракос ― род вымерших птиц семейства фороракосовых («ужасных птиц»), обитавших в эпоху миоцена в Южной Америке.
² ― фраза Локи из фильма «Догма».
³ ― намёк на Йог-Сотота ― божество пантеона Г. Ф. Лавкрафта.
⁴ ― отсылка к песне группы «Аквариум» «Сирин, Алконост, Гамаюн».
⁵ ― отсылка к рассказу Г. Ф. Лавкрафта «Врата серебряного ключа».
Авторский коллаж: https://sun9-30.userapi.com/c206816/v206816720/5613d/gDTqxZJlaZg.jpg
========== Демоны: На рассвете ==========
Комментарий к Демоны: На рассвете
Музыка:
Аквариум ― Вызываю огонь на себя
¹ Карлос Кастанеда — американский писатель, доктор философии по антропологии, этнограф, мыслитель эзотерической ориентации и мистик, автор 12 томов книг-бестселлеров, разошедшихся тиражом в 28 миллионов экземпляров на 17 языках и посвящённых изложению эзотерического учения о «Пути знания».
Поднимающееся над обгорелыми деревьями солнце выхватывало всё новые подробности битвы Дракона и Оловянной Армии. С исчезновением Демона золотые легионы распались. Единственным напоминанием о них остались только павшие воины. Их залитые алой кровью доспехи серебрились в лучах восходящего солнца, казалось, что жаркое марево окутало воинов. От них шёл пар, застилавший всё вокруг, словно туман от вернувшейся в русло реки.
Бело-голубое мерцание становилось всё ярче. Альфред прикрыл глаза рукой. Магия в крови разгоралась, ловила отзвуки древней силы воскрешающих рун. Альфред всем существом ощущал, как всё вокруг наполнялось магией. Усилием воли он отнял ладонь и посмотрел.
