неряшливость ее прически даже украшала Машу, убивая ту прилизанность, которая делала овал головы менее объемным.
Господин мэр, довольный легким наплывом гостей, коих в то время немного-то и было, наказал Снову отправиться в свободную минутку в его офис и взять оттуда двадцать клецн по расписке. Мастер довольно улыбнулся из-под своих усов и провел гостей наружу, а как только дверь за их спинами закрылась, мастер начал очень громко ругаться и проклинать все, что попадалось ему под руку. Мэр, видимо привыкший к такого рода поведению мастера, спокойно и невозмутимо спустился вниз.
VII
Далее Рей повел гостей в забегаловку «Аркашино», которой управляла Светлана Аркашина – стройная женщина средних лет, внешне напоминавшая Киру Васильевну. Кот заказал кофе гостям и обеспечил их завтраком. Только Лёша взялся за бидончик парного молока, закусывая его тульскими пряниками. Они все уселись за четырехместный столик, и им открылся красивый вид из огромных панорамных стекол на ретро-город. Слегка насторожившись любезностью мэра, Лёша спросил:
– К чему такие траты? Неужто выходцы из города настолько тебе интересны?
– Ну, в каком-то смысле, сударь, вы правы, – кот принялся молча лакать свежие сливки. Закончив, он спокойно и равнодушно обратился к Маше, скромно сжавшейся у стены: – Ты проститутка?
Все впали в ступор. Поначалу братья хотели рассмеяться с такого заявления, но почва под Машей до сих пор была не прощупана до конца, так что они зашили рты. Маша вся покраснела и судорожно начала перебирать пальцами визитки, которые им раздала Светлана.
– Ну, нет, – ответила она погодя.
– «Ну, нет»?! – спросил кот. – Как-то неуверенно.
Тут уже Лёша не выдержал и рассмеялся. Чуть погодя к нему присоединился и Егор, за что и получил от Маши по новой и свежей шевелюре ладошкой. Она явно обиделась.
– Нет, и это без неуверенности. Точно нет.
– Да ладно тебе. Вы так ведете себя, будто бы это что-то непристойное! Хотя, кто знает, какие у вас там порядки в городе. У нас в марте такой мордобой начинается! Слава тебе господи, оно закончилось, – ответил кот и снова принялся лакать жирные сливки.
Слегка успокоившись, Егор вступился за растерянную девушку:
– Господи, кот, нет. Ваши деревенские замашки не касаются приличных девушек из города, – на это Лёша снова хихикнул, за что тоже получил по голове от Маши, но слабее.
– Да верю я, верю.
– Слушай, – встрял Лёша, – а как так получилось, что ты стал мэром… Это же… Абсурд!
– Кстати, – встрепенулись остальные, заслышав вопрос, который давно витал в воздухе.
– Кстати, это долгая история, господа, – говорил кот. – Если не вдаваться в детали, то простейшим объяснением будет кавардак, который тут устроил бывший мэр Толик. Эта гадина сидит в нашей тюрьме. Еще пять лет назад, когда я только вырастал из котенка в кота, он пригрозил моим хозяевам и их бизнесу. Марии и Игорю пришлось бежать в соседние страны, а я остался тут. Поднял революцию.
Кот замолчал, а гости продолжали смотреть на него широко открытыми глазами, явно стараясь что-то возразить на его простое и будничное заявление, но кот их осек:
– Мне больше интересно вот что – откуда вы сбежали-то, бойцы? Столбцы? Дзержинск? Стойте, – он замолчал и поднял глаза на них. Хоть коты и не умеют выражать эмоции, однако ж на лице Рея был самый настоящий испуг. – Неужто из Несвижа? Стойте! Ваши лица явно не отражают благородства… Какой-нибудь полуживой и избитый гомельской армией Мир или Новогрудок. Черт, так и знал! Фабрика чугуна! Ивье?
– Нет, – сказал Егор, водя потерянными глазами вдоль длинных бордюров.
– Черт! Да откуда же… Не говорите! По говору пойму… Говор ваш, приезжие, напоминает какие-то восточные города… Хм, Барановичи, Кобрин, Брест…
– Родом да, – заметил Лёша.
– Хотя, пустошь же. Знаю! Хитрые вы мои, вы же из…
– Менск, – сказал Лёша спокойно, жуя пряник и смакуя теплое молоко, процеживая его сквозь зубы.
Кот замолчал и чуть отстранился. С его усов капали сливки, и морда его теперь совершенно точно отражала человеческий страх. Люди, и так не без удивления разглядывающие мэра и путников, после этих слов полностью забыли про еду и навострили уши. Даже официантка – молодая шестнадцатилетняя девочка, – остановилась и внаглую начала слушать их разговор.
Выбитый из колеи таким заявлением Рей вскочил на стол и почти в упор прислонился к лицу Лёши своей мордой.
– Что-что, – шипел он сквозь острые клыки, – но врать мне я не позволю. Говори, откуда вы?
– Менск, – повторил Лёша и вжался в стул.
Кот раскрыл пасть и молча попятился назад, переводя взгляд с одного путника на другого.
– Да вы шутите… Выбраться из Менска – это верная гибель. Нет, вам нельзя тут оставаться. Вы приведете сюда менскую армию, которая вместе с вами заберет в могилу и весь город. Вам нужно убираться отсюда – живо.
– Стой-стой! Какая армия? Кто за нами увязаться-то может? За тремя студентами? – в страхе спросил Егор.
– Правительство республики Менск очень боится за сбежавших граждан, – говорил кот быстро и невнятно, перебегая глазами с одного гражданина на другого. – Их преследуют и убивают без права на последнее слово. Сейчас авторитет трех главных послевоенных государств и так висит на волоске, так что любое слово, сказанное против них за «железными занавесами», может легко подорвать нынешние порядки, а нам интервенция этих жадных до власти гадов сейчас совсем ни к чему. Мы только недавно смогли наладить отношения с гомельскими путями, которые проходили через наш город. Нет, ваше нахождение здесь исключено.
Весь ресторан переполошился. Посетители в страхе начали переговариваться и шептаться между собой. Еще пару часов назад вестники Уорвика-Рыцаря были героями, которые помогут городу в борьбе, а теперь они превратились в букашек, которые должны были немедленно покинуть город под всеобщее презрение. Рей сразу заметил, что поднимается паника, так что он подошел к одному из солдат у входа и что-то прошептал ему на ухо. Солдат отдал честь и пулей убежал куда-то в центр площади.
– Но Роман Федорович нормально отреагировал на это объявление… Что случилось? – говорила Маша, схватившись рукой за грудь.
– У вас есть последняя ночь в «Клецком доме». После этого вы уйдете. Мы не можем так рисковать, – Рей пододвинул лапой расписку растерянной управительнице кафе и вышел провести их до гостиницы.
VIII
В комнате царило молчание. Бурная жизнь, еще час назад бившая ключом, теперь казалась полностью остановленной и застопорившейся. Егор стучал карандашом по столу и тихо ругался про себя, Маша лежала на кровати и, закинув руку на лоб, смотрела в потолок,
