сказал оружейник, но, видимо, мысль о том, что интервенты – не такой уж и ценный материал, в качестве расходника подойдет, заставил его передумать. Он продолжил: – Это ваш бармен из отеля «Клецкий дом». Сходи да узнай. Он в команде «дельта», так что что-то да расскажет. Но ты не думай идти один. Это же жуть как…
Но Егор уже вышел за дверь, опьяненный желанием сделать все сам.
X
Вернувшись в комнату, Егор никого там не застал. В помещении стоял запах табака и легкое амбре духов Маши. Сладко-горькая смесь успокоила прерывистый и быстрый ход сердца. Пусть после его и будут мучать сомнения: перспектива отправиться одному и подвергнуть себя опасности на минном поле в лесу будет казаться необдуманной и глупой, но сейчас Егор был не в силах думать и делать выводы. Все, что он видел перед собой, – это гордого за его поступок брата и влюбленные глаза девушки. Вокруг толпились жители города А, вокруг раздавались бы фанфары, а он, облаченный в военный мундир, шагал бы по улице и кланялся уже почти потерявшим было надежду женщинам и детям. Егор начистил Далет, одолжил у девушки карабин и установил на него глушитель с оптикой. Сначала хотелось сходить к тому бармену, о котором говорил оружейник, но очень уж хотелось ему увидеть все самому, да и мины – вот все, что было важно. Как казалось тогда, бармен не скажет ничего полезного.
Выйдя из дома, он направился на юг – в давно заброшенный и ветхий кусок города. Тут было довольно мило и спокойно. Той серой и гнетущей атмосферы, что была в советском районе в Менске, не было. Некоторые дома сохранили свой презентабельный вид, магазины еще были полны затухшего, но все же продукта, помпы для воды были целыми, а опоры ЛЭП проводили местами надорванные провода.
Вокруг была тишина, и чем дальше Егор заходил, тем тише становилось все вокруг. Ноги начинали тяжелеть и плестись, словно две дохлые рыбы. Понемногу подступал к горлу ком, а прежняя уверенность опять сменялась сомнениями. В его голове появилась картина того, как его тощее тело разносит миной или снарядом ПВО. Шаг замедлился.
Но впереди показался лес. На опушке Егор присел на корточки и пошевелил траву. Впереди показалась очень ярко выраженная черно-зеленая шайба, размером с его ладошку. На ней был легкий слой грязи и разводов. Было чувство, будто она намокла.
– Видимо, это дерьмо они заложили весной, не додумавшись толково их закопать глубже слоя листьев, – Егор засмеялся и двинулся смелее.
Он подошел к той большой шайбе и внимательно ее осмотрел. Обезвредить ему ее не удастся, но, возможно, они смогут использовать ее в своих целях.
Путь вперед проходил наощупь. К сожалению, у оружейника не было приспособлений для саперов, так что даже с такими четко видными минами он был аккуратен. Ощущение того, что в любую секунду его разорвет миной, не пропало, но благодаря, как он думал, наивности «РУМБЫ», в такой час он даже мог отвлечься и подумать о своем.
Лес казался бесконечной вереницей стволов елей и сосен. Появлялось ощущение, что он ходил по кругу, пока в какой-то момент все шайбы в округе не пропали. У Егора камень с души свалился, и он присел у дерева, чтобы немного перевести дух и остановить бешеный ход сердца. Вокруг запели птицы. Ржаная лепешка за полклецны из «Аркашино» в руках показалась намного вкуснее, а проделанная работа по обходу такой простой защиты намного значительнее. Простая победа, стоившая ему лишь пары минут внимания, в душе отозвалась великим подвигом.
По соседнему дереву забегала белочка. Егор достал из рюкзака арахис брата и максимально почистил его от соли. Рыжий зверек уставился голодными черными точечками, что были у него глазами, на орехи и начал медленно спускаться. Каждый шаг белочка словно вытаптывала в поисках препятствий.
– Бедолаги. Привыкли, видимо, к ужасам леса. На же! Смелее! – говорил Егор, вдруг заметив, что вокруг, пусть на больших расстояниях, было немало следов от взрывов. Это его насторожило.
Но вот она осмелилась и быстро побежала. Стоило ей подойти на пять метров к Егору, как что-то щелкнуло у нее под лапкой.
Что в тот момент спасло Егору жизнь – неизвестно. Невидимая рука инстинкта самосохранения дернула его за шиворот и потащила за собой. Буквально доля секунды – и его бы не стало.
Громовой взрыв раздался за его спиной и вогнал острую ветку в левую руку. Чуть позже у ног его приземлилась беличья лапка. От страха он весь затрясся и чуть не потерял сознание, думая, что сердце разорвет ему грудь. Горькая слеза подкатила к щекам. «Что же это со мной, – думал Егор, вытирая грязной рукой слезу. – Что за ужас!» От страха он еще сильнее расплакался и сжал раненую руку. В данной ситуации он имел только траву вокруг, и пробитой руке, возможно, нужно будет поносить в себе инфекцию.
Крепко зажав зубами полотенце, в которое был завернут его скудный перекус, он выдернул глубоко вошедшую ветку и согнулся пополам. Боль пронзила, словно стрела, ранящая на бешеной скорости. Минут пять он сидел, заливая окровавленную рубашку на руке водой и роняя горькие слезы на сухую землю, будучи не в силах отвести взгляд от запекшейся крови беличьей лапки. Немного отдохнув, он вырыл целой рукой ямку и закопал там окровавленный кусок белки. Еле сдерживая так пугающие его слезы, он осмотрелся. В душе появилось сомнение, которого он так боялся. В эту секунду хотелось крикнуть: «Братан!». Хотелось увидеть смелое лицо брата, который пробирается сквозь эту чащу и вырывает каждую мину на пути. В его представлении чувства брата всегда были обострены до такой степени, что хоть в сотне метров под землей он учует старую ядерную бомбу, чудом не разорвавшуюся с периода войны.
Романтизированный образ брата придал ему уверенности. Присыпав лапку белочки, он положил орешки в карман и оперся о дерево. Боль была несильной, и уже спустя пару минут рука была работоспособна, хоть и не полностью. Казалось, что пройти это дьявольское поле и найти убежище дикарей ему не под силу, но судьба вмиг дала знак – надежду.
Давно уже чесавшийся карабин на спине заликовал. В дали показались два смуглых и худощавых лица в черных банданах. Видимо, это и были члены той самой «РУМБЫ». Они неспешно следовали за летящим перед ними дроном и очень странно петляли. На бедрах у них болтались белые рукоятки револьверов, а за спинами висело по автоматической винтовке.
«Суки, вооружены
