— А сколько это будет стоить?
— Да недорого. С хорошего человека много не возьму.
— Очень хочу.
Ударили по рукам. «Незначительный человек» лёг спать, как король. А проснулся без головы. Ночью пришёл Феодот со товарищи и почикал бедолагу.
Так началась война. Филопатор сошёлся с Антиохом в схватке лихой — и начал проигрывать. Антиох любил повоевать, и у него это дело получалось.
Феодот уже потирал руки, но тут в игру вступила царская сестра. Арсина.
Она распустила волосы, привела себя в надлежащий вид и пошла «в народ». Бродила по боевым порядкам, убеждала бойцов храбро сражаться и обещала каждому по две мины золота — в случае победы.
Бойцы сверкнули глазами и взялись за мечи — Антиох потерпел поражение.
После этой победы Филопатор решил пройтись с войском по окрестным городам, чтобы «ободрить их».
В процессе ободрения к нему прибыла иудейская делегация. Делегаты вручили царю дары и поздравили с победой.
Растроганный Филопатор решил посетить Иерусалим с ответным визитом. Посетил. Принёс жертву иудейскому богу, подивился красоте иерусалимского храма и возжелал войти внутрь святилища, чтобы насладиться созерцанием его убранства.
Оказалось, что насладиться ему не дадут. Иудеи объяснили, что в святилище никто не ходит.
Туда нельзя входить даже самим иудеям. И священникам туда вход воспрещён. Только первосвященник может войти туда — один раз в году.
А всё остальное время святилище заперто — замки на дверях, стража у дверей и всё такое. Филопатор не поверил. Его можно понять. А кто там порядок поддерживает, скажите на милость?
— Подождите, уважаемые, когда я входил в храм, почему меня никто не предупредил?
— Мы поступили неосмотрительно, царь.
— Осмотрительно или нет, теперь это неважно, а я войду и посмотрю — хотите вы или нет.
И вошёл! Как и его далёкий предшественник, Александр Македонский. Тот входил, куда хотел и когда хотел.
Вернее, начал входить.
Тут такое началось! Народ сбежался к храму, все кричали, что не надо этого делать.
Молодёжь хотела взяться за мечи и разобраться с самодержцем. Старейшины молились. Громче всех взывал первосвященник Симон. Маккавей.
Симон обратился к богу по всем правилам. Перечислил все его титулы и достоинства. Вспомнил все его былые деяния.
«Ты дерзкого фараона, поработившего твой святый народ, посетил различными, многими казнями…»
Фараон действительно был дерзок неимоверно. Поработил. Угнетал. За что и был наказан.
После преамбулы Симон приступил к сути дела — попросил наказать наглеца, вознамерившегося осквернить храм.
Бог прислушался к молитве и врезал Филопатору с правой — по сопатке. С венценосцем случился нокаут.
«Так что он, лежа недвижим на помосте, и будучи расслаблен членами, не мог подать даже голоса».
Друзья и телохранители вынесли его на травку — воздухом подышать.
«Придя в себя, он нисколько не пришел в раскаяние и удалился с жестокими угрозами».
Теперь у иудеев было два венценосных друга: Антиох и Филопатор.
Возвратясь в Египет, «он дошел до такой дерзости, что произносил проклятия на Иудеев».
Дерзких надо наказывать. Все подождали немного — наказания не было. Тогда Филопатор приободрился и велел пойти в своём нахальстве дальше — он приказал установить памятный столб, а на столбе высечь надпись. Вот она.
«Иудеев всех внести в перепись простого народа и зачислить в рабское состояние. А кто будет противиться, тех брать силою и лишать жизни. Внесенных же в перепись, отмечать, выжигая на теле знак Диониса — лист плюща, После чего отпускать их в назначенное им состояние — с ограниченными правами».
Вот так. Странно, а в каком положении жили иудеи в Египте до этого постановления?
И если до этого им жилось привольно, то за что так проклинали Египет все пророки: от Иеремии до Захарии?
Но это не вся надпись. Заканчивается она так: если кто из иудеев пожелает следовать языческим верованиям, тем давать равные права с жителями Александрии.
Ну, что же — потом и византийские императоры так поступали, и испанские короли.
А как отреагировали иудеи на это постановление? Подняли восстание?
Предпочли рабство и клеймо Диониса, но не отказались от веры предков? Приняли мученическую смерть? Ушли от рабства в землю обетованную? Ведь дорожка протоптана…
Нет. Часть из них согласилась исповедовать языческие культы. Другие «отдавали деньги за жизнь свою» и «пытались избавиться от записи».
Что это значит?
Это значит, что они подкупали государственных чиновников и подделывали записи о своём гражданском состоянии.
Очень честно. Но со лживыми соплеменниками, которые вероломно стали язычниками, они перестали даже здороваться.
Узнав об этом, Филопатор «пришел в неистовство» и воспылал гневом против всех иудеев Египта.
Я так понимаю, что до этого его интересовали только столичные штучки. И вот, он велел собрать всех иудеев страны и «предать их позорнейшей смерти».
Почему он так разозлился? Что привело его в такую ярость? Неужели массовая подделка государственных документов? Ну-ка, ну-ка…
«Когда готовилось это дело, распространен был злой слух против народа Иудейского, будто они уклоняются от исполнения законных обязанностей».
В самом деле, разве можно так порочить народ? Подумаешь, подкупали чиновников и подделывали свидетельства. Ведь не это главное. Вот главное.
«Иудеи хранили доброе расположение и неизменную верность царям».
А вы сразу — измена, подлог, преступление! Разве можно так?
Лишь «в некоторых случаях допускали отступления и отмены», а в общем и целом…
Нет, тут очень интересный момент.
«Известный добрый образ жизни этого народа иноплеменники считали ни во что».
Иноплеменники — это египтяне. Которые в Египте. А иудеи, надо полагать, аборигены.
«Они говорили, что эти люди не допускают общения трапезы ни с царем, ни с вельможами».
Что это значит? Это значит, что если царь пригласит вас к своему столу — вы откажетесь.
И скажете, что такой гадости в рот не берёте. И вельможе вы скажете то же самое.
И вообще, с иноверцами вы за один стол не сядете — ни на родине, ни на чужбине. Ни дома, ни в командировке, ни в гостях. Хотя…
В гости вы, пожалуй, не ходите к иноверцам. И не приглашаете никого — по той же причине. А если вы по воле судьбы вынуждены жить вместе с иноверцами, то у вас своя посуда, своя кухня.
Вы отдельно готовите, отдельно едите. На праздники и народные гуляния вы не ходите, а если ходите — только со своей едой, в своей посуде.
Ну и что? Да ничего — я читаю христианскую библию. И удивляюсь.
Вернёмся в Египет. Филопатор, видя, что его приказ саботируется, решил принять меры. И разослал в провинции указ.
«Давая по городам богатые вклады в храмы, мы пришли в Иерусалим, положив почтить святилище… Они же, приняв наше прибытие на словах охотно, а на деле коварно, Когда мы желали войти в храм и почтить его подобающими и наилучшими дарами, Возбранили нам вход, не потерпев от нас насилия…»
О чём речь? О том, что Филопатор сделал дорогие подарки иерусалимскому храму. А его не впустили даже в храм. И он никому ничего за это не сделал «по человеколюбию своему».
Попробовал бы кто-нибудь запретить Александру войти куда бы то ни было.
«Они служили нам на войне и занимались многими делами, издавна по простотепредоставленными им, То мы хотели даже удостоить их прав Александрийского гражданства и сделать участниками исконного жречества».
Филопатор говорит о почестях. А ещё — о том, что не надо было позволять иудеям заниматься тем, чем они занимались.
«Они же, отвергая доброе, не только презрели неоценимое право гражданства, но гласно и негласно гнушаются тех из них, которые искренне расположены к нам».
Царь не понимает их реакций. Он и не смог бы их понять — он библии не читал.
«Посему мы, убедившись, что они при всяком случае питают неприязненные против нас замыслы… И предвидя, что когда-нибудь мы будем иметь за собою в лице этих нечестивцев предателей и жестоких врагов…»
Филопатор просто наводит порядок в своём государстве.
«Повелеваем упомянутых нами людей, с их женами и детьми, с насилиями и истязаниями, заключив в железные оковы, отовсюду выслать к нам на смертную казнь… Всякое место, где будет пойман укрывающийся Иудей, должно быть опустошено и выжжено…»
Сурово. Вполне в духе времени. Вполне в духе библии. Но его меры… Они очень типичны. В разных странах и в разное время — одно и то же.
Под этим указом вполне мог бы подписаться Томазо Торквемада. Или гауляйтер Кох. Но Кох таких бумаг не писал. До Моисея, Иисуса Навина, Давида и прочих им всё равно не дотянуться. Не допрыгнуть.
