— Проклятье, что это за хрекин? — простонала она, вытирая выступивший на лбу пот рукавом зеленого платья.
Анборн рассмеялся.
— Тебе лучше этого не знать.
Рапсодия с интересом посмотрела на зеленый рукав.
— Мне кажется, вам это платье не слишком к лицу, Анборн. Чье оно?
— Оно принадлежало моей жене, — ответил Анборн, усаживаясь в старое кресло. — Она не станет возражать, если ты его поносишь, — после ее смерти прошло одиннадцать лет. — В голосе Анборна Рапсодия не услышала боли. Кстати, тебе оно идет гораздо больше.
Рапсодия удивленно посмотрела на Анборна.
— Мне очень жаль, — пробормотала она, пытаясь увидеть скорбь в его глазах.
— Тут не о чем жалеть, — откровенно признался он. — Мы не слишком любили друг друга. К тому же мы практически не жили вместе, я крайне редко с ней встречался.
Рапсодия откусила кусок высохшего яблока, оно оказалось сладким — напоминание о теплой осени. Ей стало грустно.
— Но когда-то ведь вы ее любили, — не сдалась Рапсодия, чувствуя, что вступает на опасную тропу.
Анборн улыбнулся и покачал головой.
— Нет, — просто ответил он. — Для столь умной и одаренной женщины, Рапсодия, ты иногда бываешь удивительно наивна.
Рапсодия почти перестала дрожать и почувствовала, как постепенно к ней возвращаются силы.
— Тогда почему вы на ней женились?
Анборн отхлебнул из фляги.
— Она была достаточно привлекательной женщиной из уважаемой семьи. Насколько мне известно, жена никогда мне не изменяла. Да и я сохранял ей верность, пока она не умерла.
Рапсодия ждала продолжения, но Анборн молчал.
— И все? — удивленно спросила она. — Но зачем?
— Хороший вопрос, — проворчал Анборн, стягивая сапоги. — Боюсь, у меня нет на него ответа.
— У вас есть дети?
— Нет. — Выражение его лица и голос не изменились. — Мне бы не хотелось лишать тебя иллюзий, Рапсодия. Ты неплохо знаешь нашу семью, и тебе хорошо известно, что мы не страдаем склонностью к романтическим увлечениям. Да и фантастические выдумки относительно моих деда и бабки — настоящий вздор. Элинсинос соблазнила Меритина, представ перед ним в облике девушки, которую он рисовал в своих мечтах, — в этом ей помогло драконье чутье. К тому же Меритин на тот момент много лет провел в море. Она могла бы принять вид овцы, и он бы не совладал с собой.
Анборн посмотрел на Рапсодию, не выдержал и рассмеялся.
— Извини, дорогая, если я развеял твои иллюзии. И если я тебя не убедил, то добавлю, что Элинсинос его не любила. Он был первым серенном, которого она увидела, и ей захотелось, чтобы он стал ее собственностью. С самого начала секс и брак в нашей семье определялись властью и возможностью доминировать, и с тех пор ничего не изменилось. Да и вряд ли когда-нибудь изменится: кровь дракона очень сильна.
Рапсодия тяжело вздохнула, по собственному опыту зная, что Анборн говорит правду.
— Сожалею, что разочаровал тебя. Надеюсь, тебя не оскорбило то, что я сказал относительно Меритина.
Она улеглась в постель, на нее неожиданно навалилась страшная усталость.
— У меня нет никаких причин чувствовать себя оскорбленной. Речь ведь идет о вашем деде. Кроме того, будь на вашем месте Акмед, аналогия была бы куда неприятнее. Но поскольку сейчас я вряд ли в состоянии переносить рассуждения о сексуальных привычках мистического персонажа, который отдает предпочтение дуплам деревьев, расположенным на определенной высоте, то мне лучше всего поспать, если вы не возражаете.
Анборн оглушительно расхохотался.
— Весьма разумная мысль. Мне бы не хотелось окончательно тебя разочаровывать. К тому же последние несколько дней были не самыми легкими в твоей жизни, верно? Отдыхай, утром перевяжем твои раны. Я присмотрю за гладиатором, пока ты спишь, а завтра мы отправимся к Элендре.
Рапсодия уже спала. Огонь ровно горел всю ночь, согревая маленький домик на лесной прогалине.
33
Хагфорт
Лорд Стивен засунул руку в самый дальний угол буфета и из последнего ряда вытащил заветную бутылку бренди.
— Вот, — сказал он, протягивая ее Эши. — Раньше ты его любил.
Эши улыбнулся.
— Мне остается верить тебе на слово, поскольку я ничего не вижу. — Впрочем, дракон уже успел оценить качество бренди, как и всего остального, что находилось в винном погребе, и с одобрением отнесся к выбору Стивена.
— Из Кандерра, естественно. — Стивен забрал бутылку обратно. — У него чудесный цвет и замечательный букет. Возле огня ты сможешь оценить его по достоинству.
— Нет, — быстро возразил Эши. Отказ получился чересчур резким, и он почувствовал, как вздрогнул Стивен. — Извини. Давай поговорим здесь.
Стивен пожал плечами:
— Сегодня твой день рождения. И если ты хочешь провести его среди крыс в моем винном погребе, что же, я не против.
— Я прекрасно себя здесь чувствую, — усмехнулся Эши. — Ты же знаешь мою семейку.
Стивен рассмеялся и уселся на большую бочку, стоящую у стены. Взяв бутылку бренди попроще, он вытащил пробку и сделал большой глоток из горлышка.
— К сожалению, здесь у меня нет бокалов. Так что придется делать праздничные возлияния прямо из бутылки, как и положено варварам вроде тебя.
— Мне бокалы ни к чему.
Эши осторожно вытащил пробку, удивляясь, как быстро вернулись к нему прежние навыки, а ведь он целых двадцать лет утолял жажду в лесных ручьях и уличных канавах. Он вдохнул тонкий аромат.
— О, Стивен, ты сделал мне роскошный подарок.
— Вот истинные слова. А теперь выпей и расскажи мне о том, что с тобой произошло.
Эши уселся на бочку рядом со Стивеном, закрыл глаза и оперся спиной о стену, неохотно погружаясь в мрачные воспоминания, от которых ему помогла избавиться Рапсодия. Он спросил у своей интуиции, можно ли доверять Стивену, и дракон тут же принялся нашептывать ему об осторожности. Лишь с большим трудом Эши удалось заставить его замолчать.
— Все началось в первый день лета. — Голос Эши неожиданно дрогнул — на него обрушились воспоминания.
Стивен молча ждал, пока его друг справится с волнением. Наконец герцог не выдержал долгого молчания и заговорил шутливым тоном:
— Я помню. Как и все истинно верующие, я в первую летнюю ночь участвовал во всенощных бдениях, предписанных нашей верой. Возможно, теперь ты поймешь свои ошибки и пересмотришь убеждения.
Шутка помогла Эши отвлечься от мрачных воспоминаний, и он рассмеялся.
— Ладно. Я отправился в Дом Памяти, потому что слышал, как отец разговаривал с Элендрой про ф’дора. Они каким-то образом узнали, что он там появится, причем будет особенно уязвим. Элендра собиралась уничтожить его. Когда она покинула дворец на дереве, я потребовал у Ллаурона разрешения помочь ей. Сначала он не хотел даже слушать меня, но потом понял, что мой план совсем неплох. Он решил больше никого в него не посвящать. Он — мы — преследовали демона с тех самых пор, как я себя помню. В этом состояла цель его жизни, и он передал ее мне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
