Твои мольбы, что с чередой блаженной
Меня любовью разлучила ты".
31 Остановясь, огонь благословенный,
Направя к госпоже моей полет
Дыханья, дал ответ вышереченный.
34 И та: "О свет, в котором вечен тот,
Кому господь от этого чертога
Вручил ключи, принесши их с высот,
37 Из уст твоих, насколько хочешь строго,
Да будет он о вере вопрошён,
Тебя по морю ведшей, волей бога.
40 В любви, в надежде, в вере — прям ли он,
Ты видишь сам, взирая величаво
Туда, где всякий помысл отражён.
43 Но так как граждан горняя держава
Снискала верой, пусть он говорит,
Чтобы, как должно, воздалась ей слава".
46 Как бакалавр[1603], вооружась, молчит
И ждёт вопроса по тому предмету,
Где он изложит, но не заключит,[1604]
49 Так точно я, услыша просьбу эту,
Вооружал всем знаньем разум мой
Перед таким учителем к ответу.
52 "Скажи, христианин, свой лик открой:
В чём сущность веры?" Я возвёл зеницы
К огню, который веял предо мной;
55 Потом, взглянув, увидел проводницы
Поспешный знак — словесному ручью
Излиться дать из мысленной криницы.
58 "Раз мне дано, чтоб веру я мою
Пред мощным первоборцем исповедал,
Пусть мысль мою я внятно разовью! —
61 Сказал я. — Как о вере нам поведал
Твой брат,[1605] который с помощью твоей
Идти путём неверным Риму не дал,
64 Она — основа чаемых вещей
И довод для того, что нам незримо;
Такую сущность полагаю в ней".
67 И он: "Ты мыслишь неопровержимо,
Коль верно понял смысл, в каком она
Им как основа и как довод мнима".
70 И я на это молвил: "Глубина
Вещей, мне явленных в небесной сфере,
Для низменного мира столь темна,
73 Что там их бытие — в единой вере,
Дающей упованью прочно стать;
Чрез то она — основа в полной мере.
76 Нам подобает умозаключать
Из веры там, где знание невластно;
И доводом её нельзя не звать".
79 И я услышал: "Если б все так ясно
Усваивали истину, познав, —
Софисты ухищрялись бы напрасно".
82 Горящая любовь, так продышав,
Добавила: "Неуличим в изъяне
Испытанной монеты вес и сплав;
85 Но есть ли у тебя она в кармане?"
И я: "Да, есть, блестяща и кругла.
И я не усомнюсь в её чекане".
88 Опять, вещая, голос издала
Глубь света: "Этот бисер,[1606] всех дороже,
Рождающий все добрые дела,
91 Где ты обрёл?" Я молвил: "Дождь погожий
Святого духа, щедро пролитой
Равно по ветхой и по новой коже,[1607]
94 Есть силлогизм, с такою остротой
Меня приведший к правильным основам,
Что мнится мне тупым любой иной".
97 И я услышал: "В ветхом или в новом
Сужденье — для рассудка твоего
Что ты нашёл, чтоб счесть их божьим словом?"
100 Я молвил: "Доказательство того —
Дела;[1608] для них железа не калило
И молотом не било естество".
103 Ответ гласил: "А в том, что это было,
Порука где? Что доказательств ждёт,
То самое свидетельством служило".
106 "Вселенной к христианству переход, —
Сказал я, — без чудес, один, бесспорно,
Все чудеса стократно превзойдёт;
109 Ты, нищ и худ, принёс святые зерна,
Чтобы взошли ростки благие там,
Где вместо лоз теперь колючки тёрна".
112 Когда я смолк, по огненным кругам
Песнь «Бога хвалим» раздалась святая,
И горний тот напев неведом нам.
115 И этот князь, который, увлекая
От ветви к ветви, чтобы испытать
Меня в листве довёл уже до края,
118 Так речь свою продолжил: "Благодать,
Любя твой ум, доныне отверзала
Твои уста, как должно отверзать,
121 И я одобрил то, что вверх всплывало.
Но самой этой веры в чём предмет,
И в чём она берет своё начало?"
124 "Святой отец и дух, узревший свет,
В который верил так, что в гроб спустился,
Юнейших ног опережая след,[1609] —
127 Я начал, — ты велишь, чтоб я открылся,
В чём эта вера твёрдая моя
И почему я в вере утвердился.
130 Я отвечаю: в бога верю я,
Что движет небеса, единый, вечный,
Любовь и волю[1610], недвижим, дая.
133 И в физике к той правде безупречной,
И в метафизике приходим мы,
И мне её же с выси бесконечной
136 Льют Моисей, пророки и псалмы,
Евангелье и то, что вы[1611] сложили,
Когда вам дух воспламенил умы.
139 И верю в три лица, что вечно были,
Чья сущность столь едина и тройна,
Что «суть» и «есть» они равно вместили.
142 Глубь тайны божьей, как она дана
В моих словах, в мой разум пролитая,
Евангельской печатью скреплена.
145 И здесь — начало, искра здесь живая,
Чьё пламя разрослось, пыланьем став
И, как звезда небес, во мне сверкая".
148 Как господин, отрадной вести вняв,
Слугу, когда тот смолк, за извещенье
Душой благодарит, его обняв,
151 Так, смолкшему воспев благословенье,
Меня кругом до трёх обвеял крат
Апостольский огонь, чьё вняв веленье
154 Я говорил; так был он речи рад.
ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Восьмое, звёздное небо (продолжение)1 Коль в некий день поэмою священной,
Отмеченной и небом и землёй,
Так что я долго чах, в трудах согбенный,
4 Смирится гнев, пресекший доступ мой
К родной овчарне,[1612] где я спал ягнёнком,
Немил волкам, смутившим в ней покой, —
7 В ином руне, в ином величьи звонком
Вернусь, поэт, и осенюсь венцом[1613]
Там, где крещенье принимал ребёнком;[1614]
10 Затем что в веру, души пред Творцом
Являющую, там я облачился
И за неё благословлён Петром.[1615]
13 И вот огонь, к нам движась, отделился
От тех огней, откуда старшина[1616]
Наместников Христовых появился;
16 И Беатриче, радости полна:
"Смотри! Смотри! Вот витязь, чьим заслугам
Такая честь в Галисьи воздана!"[1617]
19 Как если голубь сядет рядом с другом,
И, нежностью взаимною делясь,
Они воркуют и порхают кругом,
22 Так, видел я, один высокий князь
Встречал другого ласковым приветом
И брашна горние хвалил, дивясь.
25 Приветствия закончились на этом,
И каждый coram me,[1618] недвижен, нем,
Так пламенел, что взгляд сражён был светом.
28 И Беатриче молвила затем
С улыбкой: "Славный дух и возвеститель
Того, как щедр небесный храм ко всем,[1619]
31 Надеждой эту огласи обитель.
Ведь ею ты бывал в людских глазах,
Когда троих из вас почтил спаситель".[1620]
34 "Вздыми чело, превозмоги свой страх;
