Помедлившие с нами долгий срок.
73 Мой взгляд следил все выше их движенья,
Пока среда чрезмерной высоты
Ему не преградила восхожденья.
76 И госпожа, когда от той меты
Я взор отвёл, сказала: "Опуская
Глаза, взгляни, куда пронёсся ты!"
79 И я увидел, что с тех пор, когда я[1668]
Вниз посмотрел, над первой полосой
Я от средины сдвинулся до края.
82 Я видел там, за Гадесом[1669], шальной
Улиссов путь;[1670] здесь — берег, на котором
Европа стала ношей дорогой.[1671]
85 Я тот клочок[1672] обвёл бы шире взором,
Но солнце в бездне упреждало нас
На целый знак и больше,[1673] в беге скором.
88 Влюблённый дух, который всякий час
Стремился пламенно к своей богине,
Как никогда ждал взора милых глаз;
91 Всё, чем природа или кисть доныне
Пленяли взор, чтоб уловлять сердца,
Иль в смертном теле, или на картине,
94 Казалось бы ничтожным до конца
Пред дивной радостью, что мне блеснула,
Чуть я увидел свет её лица;
97 И мощь, которой мне в глаза пахнуло,
Меня, рванув из Ледина гнезда,[1674]
В быстрейшее из всех небес[1675] метнула.
100 Так однородна вся его среда,
Что я не ведал, где я оказался,
Моей вожатой вознесён туда.
103 И мне, чтоб я в догадках не терялся,
Так радостно сказала госпожа,
Как будто бог в её лице смеялся:
106 "Природа мира, всё, что есть, кружа
Вокруг ядра, которое почило,[1676]
Идёт отсюда, как от рубежа.
109 И небо это божья мысль вместила,
Где и любовь, чья власть его влечёт,
Берет свой пыл, и скрытая в нём сила.[1677]
112 Свет и любовь объемлют этот свод,
Как всякий низший кружит, им объятый;
И те высоты их творец блюдёт.[1678]
115 Движенье здесь[1679] не мерят мерой взятой,
Но все движенья меру в нём берут,
Как десять — в половине или в пятой.[1680]
118 Как время, в этот погрузясь сосуд
Корнями, в остальных живёт вершиной,
Теперь понять тебе уже не в труд.[1681]
121 О жадность! Не способен ни единый
Из тех, кого ты держишь, поглотив,
Поднять зеницы над твоей пучиной!
124 Цвет доброй воли в смертном сердце жив;
Но ливней беспрестанные потоки
Родят уродцев из хороших слив.
127 Одни младенцы слушают уроки
Добра и веры, чтоб забыть вполне
Их смысл скорей, чем опушатся щеки.
130 Кто, лепеча, о постном помнил дне,
Вкушает языком, возросшим в силе,
Любую пищу при любой луне.[1682]
133 Иной из тех, что, лепеча, любили
И чтили мать, — владея речью, рад
Её увидеть поскорей в могиле.
136 И так вот кожу белую чернят,
Вняв обольщеньям дочери прекрасной
Дарующего утро и закат.[1683]
139 Размысли, и причина станет ясной:
Ведь над землёю власть упразднена,[1684]
И род людской идёт стезёй опасной.
142 Но раньше, чем январь возьмёт весна
Посредством сотой,[1685] вами небреженной,
Так хлынет светом горняя страна,
145 Что вихрь[1686], уже давно предвозвещённый,
Носы туда, где кормы, повернёт,
Помчав суда дорогой неуклонной;
148 И за цветком поспеет добрый плод".
ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Девятое, кристальное небо, или Перводвигатель — Ангелы1 Когда, скорбя о жизни современной
Несчастных смертных, правду вскрыла мне
Та, что мой дух возносит в рай блаженный, —
4 То как, узрев в зеркальной глубине
Огонь свечи, зажжённой где-то рядом,
Для глаз и дум негаданный вполне,
7 И обратясь, чтобы проверить взглядом
Согласованье правды и стекла,
Мы видим слитность их, как песни с ладом, —
10 Так и моя мне память сберегла,
Что я так сделал, взоры погружая
В глаза, где путы мне любовь сплела.
13 И я, — невольно зренье обращая
К тому, что можно видеть в сфере той,
Её от края оглянув до края, —
16 Увидел Точку[1687], лившую такой
Острейший свет, что вынести нет мочи
Глазам, ожжённым этой остротой.
19 Звезда, чью малость еле видят очи,
Казалась бы луной, соседя с ней,
Как со звездой звезда в просторах ночи.
22 Как невдали обвит кольцом лучей[1688]
Небесный свет, его изобразивший,
Когда несущий пар всего плотней,
25 Так Точку обнял круг огня[1689] круживший
Столь быстро, что одолевался им
Быстрейший бег,[1690] вселенную обвивший.
28 А этот опоясан был другим,
Тот — третьим, третий в свой черёд — четвёртым,
Четвёртый — пятым, пятый, вновь, — шестым.
31 Седьмой был вширь уже настоль простёртым,
Что никогда б его не охватил
Гонец Юноны[1691] круговым развертом.
34 Восьмой кружил в девятом; каждый плыл
Тем более замедленно, чем дале
По счету он от единицы был.
37 Чем ближе к чистой Искре, тем пылали
Они ясней, должно быть оттого,
Что истину её полней вбирали.
40 При виде колебанья моего:
"От этой Точки, — молвил мой вожатый, —
Зависят небеса и естество.
43 Всмотрись в тот круг, всех ближе к ней прижатый:
Он потому так быстро устремлён,
Что кружит, страстью пламенной объятый".
46 И я в ответ: "Будь мир расположён,
Как эти круговратные обводы,
Предложенным я был бы утолён.
49 Но в мире ощущаемой природы
Чем выше над срединой[1692] взор воздет,
Тем всё божественнее небосводы.
52 Поэтому мне надобен ответ
Об этом дивном ангельском чертоге,
Которому предел — любовь и свет:[1693]
55 Зачем идут не по одной дороге
Подобье и прообраз?[1694]Мысль вокруг
Витает и нуждается в подмоге".
58 "Что этот узел напряженью рук
Не поддаётся, — ты не удивляйся:
Он стал, никем не тронут, слишком туг".
61 Так госпожа; и дальше: "Насыщайся
Тем, что воспримешь из моих речей,
И мыслию над этим изощряйся.
64 Плотские своды[1695] — шире иль тесней,
Смотря по большей или меньшей силе,
Разлитой на пространстве их частей.
67 По мере силы — мера изобилий;
Обилье больше, где большой объем
И нет частей, что б целому вредили.
70 Наш свод, влекущий в вихре круговом
Всё мирозданье, согласован дружно
С превысшим в знанье и в любви кольцом.[1696]
73 И ты увидишь, — ибо мерить нужно
Лишь силу, а не видимость того,
Что здесь перед тобой стремится кружно, —
76 Как в каждом небе дивное сродство
Большого — с многим, с малым — небольшого
Его связует с Разумом его".[1697]
79 Как полушарье воздуха земного
Яснеет вдруг, когда Борей дохнет
Щекой, которая не так сурова,[1698]
