за ее слова. Ну, конечно!Третий глаз! Надо бы пролить свет на эту темную историю. В которой ей что-то показалось подозрительным. Вернее, не что-то, а почти все.
– Будь добра, дорогая, сходи, к врачу нашего больного родственника, – она кивнула головой в сторону Асраила, явно не желая называть его по имени. – У него должен быть один прибор, называется Третий Глаз. Или Око Неба. Позволяет увидеть события, которые произошли очень давно, заглянуть в любой дом, в любое тайное место. Где бы оно не находилось. И когда бы это не произошло. Эту игрушку создал Тигель, наш великий Хранитель. Очень давно… – Она посмотрела многозначительно на Глорию, и та сразу поняла, что дело серьезное. Она кинула взгляд на явно оскандалившегося Асраила, который не скрывал своего уныния, и быстро побежала из этого сумрака, назад в башню. Спешно разбудив задремавшего медика, и заставив его своей улыбкой и энергией вспомнить, куда он задевал именно этот уникальный инструмент, и почти мгновенно вернулась в тюремный блок, прижимая к своей роскошной груди небольшую коробочку. И даже в этом пуховике она, запыхавшаяся и замерзшая, выглядела волшебно, и не святой Патрик уже смотрел на нее, как на богиню, которая перед самым его темным часом явилась к нему, возможно, намекая, что, хотя бы в следующей жизни ему повезет больше.
Закария явно не понимал, что происходит. Ведь и так все предельно ясно – он признался во всех своих грехах, и был готов к любым ответным деяниям в свой адрес. К наказанию, каким бы жестоким оно не было. И пусть там наверху, на территории их базы, готовится что-то, мягко говоря неприятное, как он чувствовал, он уже не сможет никому помочь. Потому что его судьба решится не там, а здесь, в этом помещении. И явно, окончательный вердикт будет вынесен этой красивой женщиной, которая была здесь главной. Но пока, по ее глазам он мог прочитать лишь признаки гнева и грядущего для кого-то наказания. Хотя почему для кого-то – именно для него, это было понятно и ребенку.
Ангелла, осторожно приняв прибор из рук Глории, к его удивлению, попросила его еще раз назвать город и год, где и когда он совершил свое первое преступление, а также фамилию и имя того, человека, в грудь которого он и всадил те две пули. А также примерный адрес и время, когда и где Закария и открыл свой кровавый счет. Асраил при этом тоже присел на пол, прислонившись к решетке, и выглядел словно нашкодивший школьник, трогая свои уши, и слегка растирая их, будто готовя их к предстоящим контактом с чьей-то очень сильной рукой. Хотя, нрав у Ангеллы такой же тяжелый, как и рука, так что, вряд ли она ограничится тем, что надерет ему уши. Как бы не пришлось потом залечивать серьезные раны…
А Ангелла уже использовав вводные данные, которые ей дал Закария, прильнула к окуляру прибора, который напоминал микроскоп. Только вместо наведения резкости там, на нескольких кружочках были риски с указанием координат, а также цифры, из которых Ангелла и набрала требуемые даты и время того преступления. Она вдруг ругнулась, очень темпераментно и быстро, и Закарии послышалось слово “Бастардо”. Она, увидев все, что хотела увидеть, вернула прибор Глории, которая слегка недоумевая, положила его обратно в коробку.
– Жалко, фотокамеры нет под рукой. Такие кадры не вошли в историю любительского кино – холостые выстрелы и мешочек с искусственной кровью на груди…, – она уже улыбалась, найдя реальное подтверждение той догадке, которая озарила ее ранее. Она подмигнула своей сестре и замерла на какое-то время, потом, приняв очень важное и непростое решение, встала и сходила за ключом на пост охраны, и отперла дверь камеры Закарии.
– Искупишь кровью свои грехи, – сказала она ему тихо и неожиданно тепло посмотрела на него. – Иди солдат, ты поступаешь в распоряжение легионера Такахаси.
Закария уже переступая порог камеры, когда понял все, и бросил тяжелый взгляд в сторону Асраила, а Ангелла покачала головой, подтверждая его догадку.“Так вот он как находил преступников… И ведь так можно не только увидеть, но и сфотографировать любое деяние… Даже самое кровавое”, – думал он с содроганием.
– Да, никого ты там не убил. Это была инсценировка. А этот Шамсутдинов, или как его там, жив и здоров. До сих пор. Живет уже очень далеко от того города, где все это и произошло. У них были какие-то общие дела с этим… Бекешем. И он его убрал, по его же просьбе, подальше от обманутым их людей… Представив общественности фото убитого. Павшего от руки неизвестного киллера…
Закария вспоминал уж очень пухлую грудь своей жертвы, которая с самого начала показалась ему очень странной. Будто там была пара пакетиков с чем-то. И сдетонировавшие пиротехнические заряды на груди этого жука. Кругом один обман. И казавшийся ему крупной фигурой Асраил, был, как он осознал, таким же мелким мошенником, как и Бекеш. “И шантажистом”, -добавила мысленно Ангелла, читая мысли Закарии. “Это у нас общие, фамильные черты. В кого ни плюнь, попадешь в откровенного и примитивного лиходея. И жулика..”. А Асраил уже казался Закарии водителем, который на пешеходной дорожке пропускает человека, мило ему улыбаясь. И в ту же минуту этого человека сбивает другой автомобиль, который случайно, или ведомый злым роком, все же сбивает того, кто всего секунду назад верил в свою исключительность и удачу…
Ангелла повернулась к Асраилу и эффектно, хотя вовсе и не желала этого, вытянула в его направлении свою изящную ручку.
– Да, Асраил тебя просто использовал. Надул, и использовал. А теперь, ты, как сдувшийся воздушный шарик, и мучаешься тут. Вот тебе урок, солдат, выбирай получше себе духовных наставников… Но нам сейчас пригодится каждый, кто отличает штурмовую винтовку от швабры. Так что….
Ангелла опять замолчала, кивнула головой в сторону двери, и Закария почти вышел в нее. В этот момент Асраил вскочил на ноги и протянув руку к Закарии, закричал ему.
– И ты не хочешь отомстить им обоим? Ведь они, а не я, использовали тебя!!! Они – те, кто совратил тебя с пути истинного, а не я…
– Нет, Асраил, я уже наигрался в твои игры. А ты поищи себе другого болвана. Только в начале, дай ему почитать все условия договора с тобой, особенно те, которые написаны самым мелким шрифтом, – сказал Закария и усмехнулся, почувствовав себя юристом, который консультирует незадачливых заемщиков.
Месть и гнев почти убили его, основательно притупив все остальные чувства. Из-за этих разрушительных
