устремлений и порывов он и оказался здесь. Но в то же время, если бы не его приключения с Асраилом, он бы никогда не встретился с этой женщиной. Теперь ему было легче умирать, сознавая, что такой человек, как она есть на свете. И может быть, она поймет и простит его. Но, они, конечно, просто случайно встретились, и никогда не увидятся снова. Ну, быть может, она захочет взглянуть на его тело… Этот чертов север, на него он действовал как огромный морг… Но это уже его не пугало. Сколько раз он выживал, едва разминувшись со смертью. И его везение не может длиться вечно. Но вот его зародившееся чувство к ней… Если у него есть душа, вечная душа, она всегда будет в ней. Напоминая, на что он способен на самом деле. Открывая в нем его талант создавать. И любить. Она была отражением его скрытых желаний и мечтаний, она пришла к нему, чтобы его последние дни, или часы были самыми радостными в его жизни. В то же время, самыми печальными.
– Идущий на смерть… – сказал он тихо, и направился к выходу. Но, не узнавая себя, не пытаясь больше утаивать свое чувство, он повернул голову и посмотрел ей прямо в глаза. А, будь что будет. Он все-таки Зак, легионер, который славился своей дерзостью… А она, будто ждала этого взгляда, и ответила ему своим. Поощряя его почти хулиганскую выходку. Посмотрела на него неожиданно потеплевшим взглядом своих восточных глаз. И чего в этом взгляде было больше – то ли сожаления, то ли неожиданного участия в судьбе простого солдата, он пока не мог определить. Сказать точно. Но он бы умер за второй такой взгляд. И когда он удалился, Ангелла все смотрела ему вслед, а затем вздрогнула, когда обернувшись, увидела Асраила, который приблизился к ней слишком близко.А Глория смотрела весьма хмуро на Асраила, понимая, что в их Семье еще предстоит сделать очень много, хотя бы для того, чтобы без содрогания думать о каждом родственнике.
– Ладно, Закария, береги себя, – произнесла Ангелла очень тихо, почти прошептала, и только Глория услышала ее слова, словно это был оберег или заклинание, которое она направила вслед ему. Она как-то странно на нее посмотрела, а потом улыбнулась, словно разгадав истинные мотивы своей сестры. И ее интерес к этому видному воину.
Ангелла подозвала к себе Глорию, и они о чем-то пошептались, а затем она выпустила также и не святого Патрика, поручив его на какое-то время своей сестре. А сама, твердой рукой взявшись за куртку Асраила, повела его за собой, в соседнюю комнату. Они зашли с ним туда, она закрыла дверь, и из-за нее вдруг раздался звук удара, и падающего тела, и спустя пару секунд, Ангелла вышла, поправляя прическу и начала искать раковину с зеркалом. И с водой, чтобы смыть кровь со своего кулака. Через пару минут из комнаты вышел,лучезарно улыбаясьи слегка пошатываясь, Асраил. У него шла кровь носом, а верхняя губа была разбита. Но он понимал, что Ангелле он сейчас нужен живым, поэтому все воспитательные и карательные мероприятия будут отложены до лучших времен.
Ангелла же, уже вернувшись в командный пункт Северной Базы, слушала по рации донесения с другой, Южной Базы, располагавшейся у побережья Северной Африки. База подверглась нападению, вернее, массированной бомбардировке, и почти все военно-воздушные силы Легиона были уничтожены. Сейчас там подсчитывали и оценивали ущерб и жертвы, как личного состава, так и боевой техники. Ангелла приказала держать ее в курсе, и дала отбой. Понимая, что они, как и предсказывал Морган, взяли билет в одну сторону. На Северной Базе не осталось ни одного вертолета, или любого другого летательного аппарата. Как и на их Южной Базе. А это значит, что помочь им не сможет никто. И они будут сражаться сами, ведя бой с превосходящими силами противника, сойдясь с ними в самом бескомпромиссном и жестоком бою. За всю славную, временами сомнительную и даже откровенно темную и долгую историю Легиона и Неприкасаемых.
Глава 25.
Симфоджаз и блуждающее тепло.
Вокруг Северной Базы было на первый взгляд спокойно, но в то же время, напряжение росло, что снаружи, что внутри. Все, находившиеся там, чувствовали это, и пытались отвлечь себя, занять обычными делами, чтобы не думать о том, что случится совсем скоро. Закария вышел с Китано и присоединившимся к ним не святым Патриком за ворота, и теперь они все вместе расставляли мины-ловушки, перед воротами и вдоль забора, временами останавливаясь, замирали и прислушивались. Там, со стороны окружающих Базу снежных сопок, временами раздавались какие-то звуки. Будто кто-то или что-то кружило вокруг них – к примеру, стая волков, которые лениво бегали, поскрипывая снегом, и терпеливо ждали часа, когда они смогут обильно и вкусно перекусить теми, кто пока передвигался самостоятельно и мнил себя сильным и вечным.
А может быть, это были чьи-то замерзшие души, которые кричали и стонали, предвещая легионерам такой-же страшный конец. Который настиг их, и они теперь застряли между небом и землей, и метались, словно неприкаянные и отчаявшиеся сгустки протоплазмы. Или другой тонкой материи. Они, как казалось легионерам, пытались рассказать им что-то, то ли историю своей жизни, то ли бородатый анекдот, но люди пока были настроены на другую волну, и могли лишь догадываться, о чем говорили с ними, или между собой эти призраки. Они бы предпочли, чтобы эфир был заполнен более привычными звуками – музыкой радиостанций, прогнозом погоды, но как они понимали, после этой какофонии потусторонних звуков их ушам придется выслушивать, и очень долго, звуки выстрелов и взрывов. Но и это было бы более нормальным явлением, они были готовы к этому, лишь бы больше никто не воздействовал на их подсознание и натянутые нервы этим тоскливымсимфоджазом…
Закария установил последнюю мину и выпрямился, пар шел у него изо рта, и он тяжело дышал, но в то же время, он чувствовал облегчение. Земля, вернее снег, вокруг Базы была вспахан и засеян железом, несущим смерть, и теперь оставалось только ждать того момента, когда подоспеет удобрение. Он огляделся по сторонам – стояла уже ночь, и звезд на небе было так много, и светили они так удивительно ярко, что можно было смело выключать луну – она была бы явно лишней.
Китано тоже закончил расставлять мины, и подошел к нему, теперь они оба тревожно поглядывали вокруг себя, а Закария иногда брал в руки бинокль и вглядывался в направлении объектов, которые казались ему живыми и
