Артур спустился к нам с холма — похвалить моих людей.
— Сдержите их еще раз! — прокричал он нам. — Сдерживайте их, пока не явится Энгус, и тогда мы покончим с ними на веки вечные!
Мордред ехал следом за Артуром, его громадное знамя реяло вровень со стягом с изображением медведя. Наш король сжимал обнаженный меч, глаза его расширились от возбуждения. На две мили вдоль речного берега в пыли и крови лежали мертвые и умирающие, железо против плоти.
Золотые и алые ряды Тевдрика сомкнулись вокруг уцелевших воинов Эллы. Те все еще держались, и Кердик предпринял новую попытку пробиться к ним. Артур повел Мордреда назад, вверх по холму, а мы опять сомкнули щиты.
— Ишь, как рвутся в бой, — промолвил Кунеглас, видя, что саксонские ряды вновь пошли в наступление.
— Они не пьяны, — заметил я, — в этом-то все и дело.
Кунеглас был цел и невредим и, во власти радостного упоения, полагал, будто заговорен от смерти. Он сражался в первых рядах битвы, он убивал, а сам не получил ни царапины. В отличие от отца славы воина Кунеглас так и не стяжал, и теперь он как бы отстаивал свое право на корону.
— Остерегись, о король, — наказал я ему вслед.
— Мы побеждаем, Дерфель! — откликнулся он и поспешил к своим людям, навстречу вражескому натиску.
Новое наступление саксов мощью далеко превосходило их первую атаку, ибо в центр нового строя Кердик поставил свою дружину, а те спустили на нас гигантских боевых псов, и зверюги прыжками помчались к Саграмору — его люди держали центр нашего строя. Спустя мгновение ударили саксонские копейщики, прорубаясь в бреши, что выгрызли в нашем строю псы. Я услышал, как трещат щиты, а затем я думать забыл о Саграморе, ибо правый фланг саксов обрушился на нас.
Вновь сшиблись щиты. И вновь мы били копьями и рубились мечами, и вновь мы напирали друг на друга изо всех сил. Сакс, оказавшийся напротив меня, бросил копье и теперь пытался пропихнуть короткий нож мне под ребра. Нож кольчугу не брал; противник мой всхрапывал, и давил, и скрипел зубами, и ввинчивал лезвие в железные кольца. В такой тесноте опустить правую руку и перехватить его запястье я не мог, так что я просто-напросто стукнул его по шлему рукоятью Хьюэлбейна и продолжал колотить что есть мочи, пока он не рухнул мне под ноги, и я наступил на него сапогом. Сакс все еще пытался полоснуть меня ножом, но из-за моей спины его ткнули копьем, а затем двинули меня щитом сзади, выталкивая на врага. Слева от меня какой-то саксонский герой колотил направо и налево топором, яростно прорубая проход в нашей стене, но вот его опрокинули древком копья, и с полдюжины воинов набросились на упавшего с мечами и копьями. Он испустил дух среди тел своих жертв.
Кердик разъезжал туда-сюда вдоль строя, покрикивая на своих людей: налегайте, убивайте! Я окликнул его, призывая спешиться и сразиться, как подобает мужчине, но он либо не услышал меня, либо пропустил насмешки мимо ушей. Вместо того он пришпорил коня и понесся на юг, туда, где Артур бился рядом с Саграмором. Артур вовремя заметил, как тяжко приходится Саграморовым воинам, провел своих всадников позади боевого порядка на помощь нумидийцу, и теперь наша кавалерия вклинивалась в людское месиво и била врагов длинными копьями через головы первого ряда. Был там и Мордред; после люди говорили, что сражался он как демон. Ну да наш король в бою никогда не испытывал недостатка в брутальной доблести: недоставало ему лишь здравого смысла и порядочности в обыденной жизни. Верхом Мордред воевать не привык, так что он спешился и занял место в первом ряду. Позже я видел его; он был весь в крови — в чужой, не могу не отметить. Гвиневера заняла место позади нашего строя. Она приглядела себе брошенного Мордредом коня, вскочила на него и теперь пускала стрелы с седла. На моих глазах одна из них воткнулась в Кердиков щит и застряла в нем, мелко подрагивая, но вождь смахнул стрелу словно муху.
Эта вторая сшибка щитов завершилась полным изнеможением. Наступил момент, когда мы умаялись так, что и меча не поднять; устало навалившись на вражеский щит, мы лишь выкрикивали оскорбления через верхний край. То и дело кто-нибудь находил в себе силы поднять топор или ткнуть копьем, и на краткое мгновение битвенная ярость вспыхивала вновь, но тут же и гасла: щиты словно поглощали ее в себя. Все истекали кровью, во рту пересохло, на теле живого места не осталось, и когда враг отступил, мы были благодарны за передышку.
Мы тоже отошли назад, оставляя груду мертвецов там, где столкнулись щитовые стены, унося своих раненых с собой. Среди наших погибших нашлось несколько, чьи лбы были отмечены прикосновением раскаленного наконечника копья: клеймо означало, что эти люди в прошлом году примкнули к Ланселотову бунту, однако теперь они отдали жизнь за Артура. Я отыскал Борса: он лежал раненый — дрожал крупной дрожью и жаловался на холод. Живот у него был вспорот: я приподнял беднягу, и внутренности вывалились наружу. Борс тихо охнул, когда я вновь уложил его на землю и сказал ему, что в Ином мире его ждут полыхающие костры и добрая компания и мед льется рекой; он крепко стиснул мою левую руку, а я одним быстрым движением Хьюэлбейна перерезал ему горло. Среди мертвецов ползал вслепую какой-то несчастный сакс, с губ его капала кровь; Исса подобрал валяющийся топор и перерубил ему позвоночник. Одного из моих юнцов вывернуло наизнанку, он зашатался, но приятель подхватил его и поддержал, не давая упасть. Юнец плакал, потому что наложил в штаны и ему было стыдно; ну да он был не один такой. Над полем стояла вонь: разило испражнениями и кровью.
Люди Эллы далеко за нами образовали крепкую щитовую стену спинами к реке. Воины Тевдрика выстроились напротив, но довольствовались уже тем, что не дают саксам стронуться с места: вступать в бой христиане не спешили, ибо нет опаснее врага, загнанного в угол. Но Кердик и теперь не бросил своего союзника. Он все еще надеялся, что сумеет прорваться сквозь Артуровых копейщиков, воссоединится с Эллой, а затем ударит на север и расколет наше войско надвое. Две попытки закончились ничем, но теперь он собрал остатки своей армии для последнего, решающего удара. У него еще оставались свежие силы, в том числе наемные воины из франкской армии Хлодвига, и Кердик поставил этих бойцов в первый ряд. Мы наблюдали, как колдуны разглагольствуют перед ними, а затем, обернувшись, осыпают проклятиями нас. Эту атаку торопить не будут. Нужды нет: день только начинается, до полудня еще далеко, у Кердика время есть, он вполне может позволить своим отрядам подкрепиться, и выпить, и как следует подготовиться. Глухо зарокотал боевой барабан: по флангам выстраивались все новые саксы, некоторые — с псами на привязи. Мы же с ног валились от усталости. Я послал людей к реке за водой, и мы напились, жадно глотая живительную влагу из шлемов погибших. Ко мне подъехал Артур и поморщился, видя, в каком я состоянии.
