С приходом ночи мы завершаем церемонию, и Марго подходит ко мне с факелом в руке. Она бросает его в могильную яму, и мы вдыхаем запахи дыма и масла.
— Медлить нельзя, — говорю я. — Мы должны отправиться как можно скорее.
— Я знаю, — отвечает Марго. — Ведомые Госпожой…
— …мы идём вперёд.
Глава 29
Мы отправляемся в дорогу под покровом темноты. Марго и я возвращаемся к повозке и проверяем, что дорога пуста. Остался только один старейшина и три дюжины шепчущих, большинство из которых ещё слишком юны, чтобы сражаться. Но всё же мы преодолели двухдневный путь за сутки и, с удачей на нашей стороне, мы прибываем в портовый городок Сол-и-Перла около полуночи. Здесь очень мало королевских стражников, зато много торговцев, толпящихся на ночном рынке, освещаемом большими масляными лампами, да и подвыпившие мужчины и женщины слоняются из одной таверны в другую.
Пока Саида отправляется за покупками в гавань, Марго и я разведываем обстановку. Остальные ждут в нашей похищенной повозке. В доме на берегу моря стоит кромешная тьма — ни одного огонька внутри. Морской бриз успокаивает, на набережной ни души. Дом, по большей части, пуст, в нём скромные комнаты, минимум мебели. Есть погреб с мешками риса и банками засоленной рыбы. Что ж, думаю, мы справимся.
— Пойду схожу за остальными, — говорит Марго.
— Постой, — жду, когда повернётся ко мне. — Ты была права.
— Сейчас не время для этого, Рен.
— Одну минуту, это важно. Я хочу сказать, что ты была права. Когда говорила, что я сама виновата в своём одиночестве. Это было пустым звуком, пока Мендес не наговорил всех этих вещей.
— Тебе стоит выкинуть его из головы и сердца, — напоминает она мне.
— И всё же он навсегда останется здесь, — я прижимаю палец к виску.
Марго вздыхает. Ветер взлохмачивает её распущенные золотые пряди.
— Ты уже справлялась с этим в прошлом. Сможешь и теперь.
Она оставляет меня одну. Я вдыхаю запах моря, готовясь. Я радуюсь передышке, пока воспоминания Мендеса наполняют мой разум. Закрывая глаза, я вижу свои руки робари, и как судья Мендес обматывает их тканью. Это никогда не было отцовским прикосновением. Его заботливые руки были под властью страха, как у человека, который рискует потерять слишком многое.
***
Один за другим, выжившие шепчущие заполняют заброшенный дом. Единственной из старейшин выжила Филипа, и она назначила Марго, Саиду и персуари по имени Томáс на самые высокие позиции. У каждого было задание: организовать постели, приготовить еду, проверить оружие, подготовить всё к скорому уходу в чрезвычайной ситуации.
Саида и Томас ещё пока не вернулись со своего задания — обменять рубины на проезд на корабле. Я запираюсь в умывальной. У меня ломит всё тело, даже там, где я не думала, что оно может болеть. Я снимаю одежду и умываюсь, меняю повязки на ранах. Чудесный подарок леди Нурии испорчен окончательно, но я пытаюсь спасти как можно больше платиновых звёзд и проволоки. Скручиваю несколько нитей в два браслета, закручиваю остальное и складываю в кожаный мешочек, привязанный к поясу. Закончив с этим, я заплетаю волосы в простую косу сзади. Что бы сказал Лео, если бы увидел, как я надеваю штаны для верховой езды и тунику из мешковины, к тому же дырявую? «Хм, по крайней мере, они чистые»?
Я зачерпываю больше воды ладонями, пытаясь вымыть грязь из-под ногтей, как вдруг у меня что-то звенит в ушах — воспоминание вырывается из памяти. Голос Мендеса звучит отчётливо, как колокол. Туманное воспоминание о нём, стоящем на берегу моря, проясняется, готовое к тому, чтобы быть увиденным.
Судья Мендес поднимается на самый верх башни и, вдыхая солёный воздух, ждёт, пока стражники откроют перед ним дверь. Он врывается внутрь, взволнованный тем, что может испытать новую игрушку.
Хилый мужчина с кожей цвета пепла раскачивается вперёд-назад в углу камеры. Тускло мерцающие вены просвечивают под кожей на его лице и груди.
— Себриан, подойди сюда, — приказывает судья Мендес.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Тот не отвечает. Судья Мендес иного и не ожидал.
— Введите её.
Стражники волокут Люсию, во рту у неё кляп, но она продолжает сопротивляться зубами и ногтями, пока её толкают в темницу.
Судья Мендес пытается ещё раз.
— Себриан, у меня для тебя подарок. Её первую надо вылечить.
Себриан прекращает раскачиваться, но не обращает внимания на людей вокруг. Судья Мендес подходит к девушке и вынимает кляп из её рта.
Она трясётся от холода, спрашивая:
— Что вы сделали со мной?
— Используй свою магию. Загляни в мой разум. Если ты сможешь сказать, что я задумал, то я отпущу тебя.
Взгляд Люсии мечется по комнате, меняя направление так же часто, как она дышит. Судья Мендес протягивает руку, его тонкие пальцы похожие на сухие осенние ветки.
— Если же ты откажешься, то останешься узницей Соледада до конца своих дней.
Он смотрит, как Люсия оценивает варианты, чётко понимая, что здесь есть ловушка. Он держит лицо бесстрастным, не желая пугать её раньше времени.
Она хватает его за руку и закрывает глаза. Он чувствует действие её мерзкой магии.
Себриан вскидывает голову. Его глаза светятся серебром, и жуткая улыбка расплывается на лице.
Люсия хватает ртом воздух и отскакивает назад, выпуская руку Мендеса.
— Ты не посмеешь! Отпустите меня!
Он делает шаг назад, как и стражники.
— Обещания нужно держать.
Люсия бежит к двери, но Себриан настигает её там с нечеловеческой скоростью. Она не успевает вскрикнуть, когда он нависает над ней, сжимая руками её шею. Её тело содрогается, все краски уходят за секунду: кожа становится почти прозрачной, новые вены, пульсирующие со слабым свечением, начинают проявляться, вырисовывая реки по рукам, по ногам…
Судья Мендес впечатлён прогрессом.
Дверь темницы распахивается.
— Прекратите.
Судья Мендес поворачивает лицо к вошедшему. Избалованный принц.
Глаза принца Кастиана сверкают бешенством. Он указывает пальцем на Мендеса.
— Я приказываю тебе прекратить это немедленно.
Судья Мендес вспыхивает раздражением к принцу, вечной занозе в его боку. Медленно поворачиваясь, никуда не спеша, он взмахивает рукой своему творению.
— Достаточно, Себриан, а то совсем её иссушишь. Помни, ты не можешь контролировать магию без носителя. Не будем повторять то, что случилось с другими.
Кастиан пересекает камеру, подходя к Мендесу. Себриан выхватывает что-то из-под одежды, его остриё направлено в плечо принца.
Я не могу пошевелиться. Люсия была жива? Как она восстановилась? Внезапно я понимаю. Новой вентари была Люсия, а я даже не обратила внимания на неё.
— Нет… — говорю я. И повторяю снова и снова, потому что это не может быть правдой.
Я выхожу из умывальной и хватаю плащ. Выбегаю из переполненного дома во внутренний дворик. Здесь, в порту, всюду пахнет морем, и я вдыхаю глубоко, словно этот воздух может очистить меня изнутри.
Тревожная мысль вызвана воспоминанием. Кастиан остановил эксперимент. У Кастиана была рана в плече на балу — тот человек ударил его. Вот почему Кастиан обвёл Соледад на карте в своих покоях. И по этой же причине Мендеса и Кастиана не было во дворце перед фестивалем. Они оба были там. Но что за игру ведёт принц?
Оружия не было в деревянной шкатулке, которую я нашла в скрытой комнате принца Кастиана. И это не альман из хранилища.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«Ты даже не пытаешься замечать то, что находится прямо у тебя под носом», — всплывают его слова в моей голове.
Я смотрю на свои руки. Воспоминание о том, как Мендес лечил руки в шрамах, было не обо мне, а о том человеке… Этом Себриане.
Потому что это вообще не вещь.
Оружие — это человек.
Робари, как я. Живой, ходячий альман. Я думаю о том, что он сделал с Люсией. Высосал её силу, как воспоминание, причём дважды. Сияние вокруг него было похоже на свечение альмана. Каким-то образом Правосудие использовало альман, чтобы изменить магию робари.
