Я вижу девочку, разворачивающую конфеты в библиотеке, глядя на огонь, который убил её родителей. Я вижу девочку и хочу схватить её и рассказать всё то, что она не могла тогда знать. Что её учили неправильным вещам, что не было никого, чтобы защитить её.
Когда я открываю глаза, мы с Саидой окружены белым светом. Белым, как глаза того робари, которого они обратили в оружие против нас. И я понимаю: неважно, что они подумают обо мне, я должна рассказать им всё, что я знаю об этом оружии, и о том, что они сделали с Себрианом.
— Спасибо, — говорю Саиде, заглядывая в её ласковые глаза. — Мне нужно кое-что сделать.
Рука об руку мы идём обратно в дом и созываем собрание в главной комнате. Шепчущие вновь толпятся вокруг меня. Марго и старейшина Филип внимательно смотрят на меня.
Я говорю им всё то, что знаю сама. Как они проводили эксперименты на мориа вроде Люсии и что она, вероятно, потеряна. Об оружии, о том робари и о том, что Верховный судья сделал с ним.
— Мы должны забрать Себриана. Не знаю, можно ли обратить изменения в нём, но по крайней мере, мы можем забрать его подальше от нового главы Правосудия, кем бы он ни был. Увести из-под носа их драгоценное оружие, пока они не научились создавать больше таких, как Себриан. Перед нападением Иллан сказал мне, что на миссию были добровольцы. Я прошу вас сейчас довериться мне.
Старейшина Филипа поднимает руку, чтобы я замолчала, и все мои надежды, что они послушают, испаряются.
— Ты молодец, Рената.
Я наклоняюсь, потому что не уверена, что правильно её расслышала. Филипа никогда не улыбается, но её рот насмешливо изогнулся.
— Спасибо.
— Благодаря тебе мы можем спасти шепчущих. Ты готова к тому, что предстоит тебе в будущем?
С тех пор как я осознала своё прошлое и свою ответственность за содеянное, я искала возможности исправить то, что натворила. Дез говорил, что я одна из них и что никто не думает обо мне иначе. Но он ошибался. Вот как на самом деле я могу искупить прошлое.
— Готова.
Филипа смотрит на Марго, затем снова на меня.
— Сегодня ты возглавишь отряд из трёх шепчущих, чтобы вернуть нам эту несчастную душу, прежде чем король сможет причинить больше вред. Мы должны спасти его. Амина, Томас, вы отправитесь с Ренатой.
— Я не подведу вас, — говорю, взяв Филипу за руку. Она морщится, но не вырывает.
Её глаза холодны, и я пытаюсь убедить себя, что дело во всём произошедшем за последние дни. В том, что мы потеряли. Она щурит глаза на меня.
— Уж постарайся.
Глава 30
Мы обыскиваем дом, чтобы найти вещи, в которых мы будем похожи на знать. Я надеваю простое платье-тунику поверх штанов и кожаные сапоги. Как только мы готовы, мы вчетвером садимся в повозку рода Тресорос и едем по скалистой тропе вдоль восточного побережья Сол-и-Перлы.
Я и Марго разместились с одной стороны, Амина — напротив, Томас управляет лошадьми. Странно вновь чувствовать себя частью отряда, хотя это и не та группа шепчущих, к которой я привыкла. Я отодвигаю шторку, чтобы посмотреть, как вдалеке вырисовываются очертания Соледада. Он построен в старом мориа-стиле — всюду стрельчатые арки с большими крылатыми тварями, размещённые вдоль крыш. Соледад расположен высоко на холме, у подножия которого бурлящее, беспокойное море разбивается о крутые скалы.
— А вы знали, что первое задокументированное упоминание ангелов было в Песне о Госпоже теней? — замечает Амина. Как ученица старейшины Октавио она прочитала все возможные тексты об истории мориа и Пуэрто-Леонеса. По крайней мере, из того, что не было сожжено королём. — Около столетия назад дед короля Фернандо поменял их на демонов и превратил ангелов в этих пухлых существ, похожих на детей, которых судьи так любят изображать на потолке.
Марго тянется через меня и задёргивает шторку.
— Хватит. Это наша первая миссия как единого отряда. Нам нужно сохранять спокойствие.
— Мы спокойны, — говорит Амина, то распуская волосы, то завязывая в хвост. — Насколько это возможно, при том, что мы собираемся ворваться в тюрьму, из которой ещё никто не сбегал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я не могу найти себе покоя и мну собственное платье.
— Давайте ещё раз пройдёмся по плану.
— Томас останется ждать в повозке, — говорит Амина. — Пока мы с Марго расчищаем путь к южному входу.
— Я беру на себя северную сторону, — добавляю я.
— Мы встречаемся в центре внутреннего двора. Там, как сказал Габриэль, есть винтовая лестница, которая ведёт к двери с металлическим солнцем, где судьи держат самых опасных заключённых. Всё просто, — заканчивает Амина.
Взгляд Марго мог бы превратить Амину в камень. Я хорошо знаю Марго и вижу, что она хочет напомнить юной иллюзьонари, что она не была на стольких миссиях, как мы, и что она не видела, как самые простейшие из планов могут пойти наперекосяк. Но сейчас неподходящее время, и как бы ни храбрилась Марго, она так же вспотела от волнения, как и мы.
— Я не подведу вас.
— Уж постарайся.
Целые сутки мы ехали до Соледада.
Я выглядываю из окошка. Для тюрьмы здесь как-то не так много стражников, как я ожидала. Их всё ещё больше, чем нас, но мы же не простые солдаты. Мы мориа.
Томас останавливает повозку на краю дороги, за двумя другими. Одна из них выглядит так, будто прибыла из дворца. Я думаю о том, назначили ли они уже кого-то на место Верховного судьи? И что же сделали с пустышкой-Мендесом?
— Спорим, ты бы сейчас хотела остаться здесь? — говорит Марго Амине, чья оливковая кожа позеленела, пока мы проверяем своё оружие.
Её молчание не вселяет уверенности, но это наш отряд, и мы нам нужно действовать. Мы выходим из повозки и разделяемся.
Марго хватает меня за руку, когда Амина уходит на несколько шагов вперёд.
— Увидимся на той стороне, Рен.
Мы пожимаем друг другу рук. Дезу не нравилось обниматься и говорить что-либо на прощание, но сейчас всё ощущается по-другому. Она чувствует то же, что и я.
Я оцениваю высоту стены, ищу каменные выступы. Приподнимаюсь, чтобы заглянуть. Там только один стражник. Он даже не замечает, что возвышаюсь над ним, пока не становится слишком поздно. Я прыгаю, приземляясь на его плечи, прибивая его к земле своим весом. Я роюсь в его воспоминаниях, ищу планировку тюрьмы.
В солнечный день в порте Сол-и-Перлы шум и суета. Чайки вьются над пляжем, желая найти остатки чего-нибудь съедобного. Он любит этот город. Любит то, что здесь всегда есть на что посмотреть, не то, что на его нынешнем посту в Соледаде, где из всех развлечений — слушать вопли заключённых. Но их легко не замечать, когда ветер начинает завывать сильнее. Его сослуживцы машут ему с причала.
Это его единственный выходной в этом месяце, и он решает ни в чём себе не отказывать. Он платит десять медных либби за партию свежей корвины, чтобы принести домой жене и сыну. Он перебрасывает связку рыбы за плечо и шагает к причалу, чтобы посмотреть, как корабли уходят в море.
Местные суеверные женщины часто приходят с корзинами, набитыми гвоздиками. Они отрывают лепестки и бросают их на палубы кораблей, отправляющихся в плавание. Буйство красок заставляет его остановиться и присмотреться к последнему судну. Мужчины и женщины на палубе тянут руки вверх, словно пытаясь поймать утренний ветер, несущий корабли в море.
Я разрываю связь, сбитый с толку стражник падает на пол. Я прокручиваю это воспоминание в голове раз за разом. У меня осталось десять минут, до того как зазвонит колокол в башне наверху. Мне нужно попасть во внутренний двор, но я замерла в шоке от одной детали из воспоминания, которая не значила ничего для стражника и значила всё для меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Там, на палубе того корабля, сверкающего в утреннем солнце, среди лепестков гвоздик на ветру, стоял человек, которого я бы узнала где угодно.
Дез.
Такой же, как когда я видела его в последний раз. Красивый, полный жизни, как всегда. Только одно изменилось — у него не было левого уха.
