— Возвращайся на «Триумф»! Доложи адмиралу, что заграждение прорвано. Скажи, я делаю, что могу.
Кивнув, матрос устремился обратно к кораблю Бекингема. Джон бросился к корабельному колоколу и забил тревогу. Матросы выбирались со шкафута, сжимая в руках обеды — всего лишь по тонкому ломтю ржаного хлеба и еще более тонкому кусочку французского бекона.
— Несите огонь! — велел Джон. — Нужно подать сигнал нашим кораблям, чтобы они подхватили оторвавшийся корабль. Заграждение прорвано.
— Я думал, они сдались, — удивился капитан, пока один из матросов бегал за фонарем.
— Они прислали условия, — сообщил Джон. — Его светлость их рассматривает.
Капитан повернулся, рявкнул, чтобы поторопились с фонарем, и приказал канонирам занять свои места. Тут примчался сигнальщик с горящими факелами.
— Пусть подберут этот корабль, — распорядился Джон.
Сигнальщик встал у борта и начал передавать. Традескант, глядя вдаль, вдруг заметил отражение, отсвет в темной воде.
— Что это там?
— Где?
— На воде, рядом с оторвавшимся кораблем.
Один из офицеров, уставившись туда, куда показывал Джон, пожал плечами.
— Я ничего не вижу.
— Посветите факелом! — попросил Джон.
Благодаря вытянутым низко над водой факелам они заметили тень французской баржи, быстро скользившую к прорыву в заграждении.
— По местам! — заорал капитан.
Джон ринулся к колоколу и снова ударил в него. Орудийные расчеты открыли люки и откатили пушку, чтобы зарядить и вставить взрыватель. Солдаты высыпали на палубу. Кто-то зажег факел и швырнул его вниз на черную воду. В неровном свете перед Джоном предстала цепочка барж, упрямо и уверенно продвигающихся от католического лагеря под Ла-Рошелью к форту Сен-Мартен.
С противоположного конца барьера от английских судов донесся звон колоколов, призывающих к действию. Раздался одинокий выстрел из пушки, и Традескант почувствовал, как задрожала палуба под его ногами, как откатились назад пушки. Оторвавшийся корабль, которому надлежало быть встроенным в общую цепочку, беспорядочно качался на волнах, вырвавшись на свободу. Его экипаж столпился на палубе, пытаясь поставить паруса, взять корабль под контроль и вернуть его обратно в линию. А через образовавшийся проход одна за другой шли баржи прямо к цитадели.
— Брандер, — задохнулся Джон, увидев, что с другого края бухты от английских кораблей к французским баржам несется пылающий плот.
Матрос на корме героически направлял его прямо к баржам снабжения; ветер раздувал огонь, он взвивался и потрескивал, отражаясь в воде, будто языки адского пламени поднимались из поверхности моря. Матрос находился на своем посту до самого последнего момента, пока жар не заставил его прыгнуть в воду, а языки пламени уже не начали лизать бочонки с порохом. Он скрылся в море в тот самый момент, когда заряды на брандере начали взрываться, словно праздничный фейерверк. Матрос с головой ушел глубоко под воду, и на какой-то миг Джон побоялся, что он утонул. Но потом матрос вынырнул, мокрый как тюлень. Он подплыл к ближайшему кораблю, уцепился за канат, и его втащили на палубу.
Тут ветер изменил направление. Брандер, оставшийся без экипажа, неуправляемо шатался по волнам и удалялся от французских барж, очень удачно освещая им путь к берегу и форту.
— Проклятье, — выругался Джон. — Судя по всему, мы не попадем в них.
Гибельный кораблик покрутился в течение, и его понесло к английской линии. Матросы повисли на бортах кораблей с ведрами воды для погашения огня и с шестами, чтобы оттолкнуть брандер. При ярком свете пылающего плота английские канониры смогли рассмотреть свои цели. Заговорили английские пушки, их ядра попадали во французские баржи, и оттуда прыгали в море люди.
— Заряжай! — скомандовал командир оружейного расчета.
Палуба снова поднялась и тяжело просела под ногами Традесканта, когда большие пушки выстрелили и откатились. Еще одно прямое попадание, еще один французский корабль разбит посередине, и снова кричат люди, падая в волнующееся темное море.
Пытаясь разглядеть происходящее через клубы дыма, Джон увидел, как несколько барж отделяются от вереницы и направляются прямо к цитадели.
— Целься вдаль! — заорал он. — Целься в самую дальнюю баржу!
Из-за шума никто его не услышал. Джон бессильно наблюдал, как ведущая французская баржа, отнесенная от замка приливом, причалила к берегу, как приветственно распахнулись ворота цитадели, как быстро французы образовали цепочку. Началась разгрузка; мешки с продовольствием и боеприпасами, переходя из рук в руки, попадали в форт. Пока не угас английский брандер, Джон насчитал приблизительно дюжину безопасно разгруженных барж. Английские канониры больше не могли видеть цель. Битва была проиграна.
Цитадель получила подкрепление и продовольствие, а на следующий день командующий Торрес не прибыл к герцогу пообедать и принять условия капитуляции.
На военном совете Традесканта не было, он впал в немилость. Его заграждение не устояло, и форт, который был так близок к капитуляции, теперь питался лучше, чем осаждавшие его английские солдаты. Пока Бекингем советовался со своими офицерами, Джон ушел прочь от форта, прочь от флота, далеко в глубь острова. Он смотрел под ноги в поисках незнакомых растений, на его лице застыла хмурая гримаса. На герцога давили все те же обстоятельства, но только ситуация усугубилась. Запасы продовольствия форта пополнились, погода ухудшалась, и на одном из кораблей было выявлено уже два случая сыпного тифа. Похолодание грозило болезнями и лихорадкой, матросы и солдаты недоедали. У них был выбор: либо спать на свежем воздухе, под жалкими подобиями навесов из сплетенных прутьев и наброшенных кусков парусины, и тем самым рисковать получить лихорадку и ревматизм, или ночевать внутри корабля, набившись в тесные трюмы, как селедки в бочку, и заработать горячку.
Джон понимал, что они должны уйти до начала зимних штормов, и боялся: вдруг они будут настолько безумны, что останутся. Он приблизился к форту. Один из французских часовых на стене замка увидел его и стал бодро выкрикивать ругательства. Традескант замедлил шаг, и очень скоро смысл фразы стал совершенно ясен. Часовой держал на пике огромный кусок мяса, демонстрируя вновь обретенное изобилие.
— Voulez-vous, Anglais? — радостно вопрошал он. — Avez vous faim?[32]
Джон повернулся и побрел обратно к кораблю с таким неуместным названием «Триумф».
Бекингем не сомневался в том, как следует действовать.
— Мы должны атаковать, — просто заключил он.
