Они надеялись незаметно ускользнуть на рассвете, пока в цитадели не догадались, что они уже далеко, пока не окажется слишком поздно. Следуя этому плану, они решили погружаться на корабли не там, где высаживались по прибытии — на пляжах и дюнах в восточной части острова, а послать корабли на север, чтобы те ждали в болотистых водах вокруг Иль-де-Луа. Остров Луа соединялся с Ре узкой гатью, которую захлестывало во время прилива. По задумке Бекингема английская армия должна была проскочить по гати в самом начале прилива, и тогда французы не рискнут преследовать их в бушующих потоках. А англичане в полном порядке сядут на корабли и отплывут прочь.
Хотя за толстыми стенами было безопасно, французские часовые не дремали. Когда маленькие самодельные английские палатки были свернуты и солдаты стали тихо группироваться, французские часовые увидели это и подняли тревогу. И пока оборванная английская армия строилась, ворота Сен-Мартена открылись, и оттуда под предводительством отличных командиров вышли сытые, хорошо одетые французы. Войско Бекингема, почти семь тысяч человек, медленно отступало под напором французских сил. Они отступали как в учебнике, держась вне досягаемости мушкетного огня, отказываясь от коротких стычек и обмена выстрелами, которые навязывали французы.
— Как там прилив? — спросил Джона герцог, стараясь поддерживать тот темп, которым войска направлялись к гати.
По топкой влажной почве трудно было двигаться быстро. Англичане спотыкались, и им пришлось вытянуться в одну цепочку на узкой тропе. Снайперский огонь французов усиливался по мере того, как они настигали отходящую армию.
— Прилив начинается, — предостерег Традескант. — Прикажите им бежать к кораблям, иначе мы не успеем уйти с острова до начала прилива.
— Бегом марш! — крикнул Бекингем. — Бежать изо всех сил!
Он послал своего знаменосца вперед показать солдатам дорогу. Один человек неосторожно ступил мимо и тут же провалился по пояс в густую грязь. Он обратился к друзьям за помощью, и те, тревожно оглядываясь на свои тылы, куда уже приближались французы, протянули пики и вытащили его.
— Пошел! Пошел! — подгонял Джон. — Торопитесь!
Это была борьба трех сил. Одна сила — англичане, спешащие к своим кораблям нарушенным строем. Вторая — французы, преследующие их, такие же хладнокровные, как браконьеры на поле с кроликами, останавливающиеся, чтобы выстрелить, перезарядить мушкет и быстро двигаться дальше. И наконец, третья сила — прилив, мощно наступавший с обеих сторон острова, угрожавший перекрыть узкую гать под напором крепнущего ветра.
Когда над топью прокладывали деревянный настил к кораблям, дорожку сделали слишком узкой и без поручней. Теперь же люди толкались на этой тропе, и крайние падали и барахтались в болотистой воде, которая с каждой приливной волной делалась все глубже. Традескант остановился втащить одного солдата на дорожку. Тот из последних сил пытался выбраться, хватая Джона за руки, пока Джон не почувствовал, что сам почти соскользнул в воду.
— Работай ногами! — закричал он.
— Помоги мне, — умолял тонущий человек.
Тут волна, выше всех предыдущих, приподняла солдата, и Джон выдернул его на гать, как испуганную извивающуюся рыбу. Но та самая волна, которая выбросила наверх лейтенанта, перехлестнула через настил и сделала дерево скользким и мокрым. Люди с обеих сторон спотыкались и падали в воду, а идущие следом спотыкались уже о своих товарищей и тоже падали.
Джон оглянулся: французы приближались. Первые ряды отбросили в сторону мушкеты и кололи пиками. Единственное, что могла сделать английская армия для спасения, — это развернуться и сражаться. Но половина англичан потеряли оружие во время переправы через болото, солдаты дюжинами плавали в воде и барахтались в грязи. Предательски кружащие течения засасывали их, и они стонали, моля о помощи, а потом захлебывались болотной жижей.
Джон покрутил головой в поисках герцога. По крайней мере, тот был в безопасности, на борту «Триумфа». Перегнувшись через борт, Бекингем торопил солдат перебираться на десантные шлюпки, а потом по сеткам на борт.
— Благослови вас Бог.
Пошатываясь, спасенный солдат поднялся на ноги и схватил Традесканта за руку, а потом обернулся посмотреть, на что с таким ужасом уставился Джон. Французы не отставали, они уверенно продвигались по настилу, все ближе и ближе, нанося удары направо и налево, сталкивая англичан в болото и в море. Волны перехлестывали через плоские песчаные берега быстрее, чем лошади в галопе, и смывали измученных английских солдат с узкого настила в отвратительную, солоноватую, вонючую воду, а сверху им угрожали острые французские пики, нацеленные вниз. Французы выстроились на настиле и поддевали английских солдат длинными пиками, как мальчишки прокалывают рыбу в ручье.
Лейтенант потянул Джона за руку и крикнул, перекрывая шум воды и вопли людей:
— Быстрее на корабль! Они все ближе! Нас отрежут!
Традескант посмотрел вперед. Это было правдой. Настил почти целиком скрылся под водой. «Мне повезет с моим больным коленом, если я успею перебраться на другую сторону», — подумал Джон. Лейтенант снова потянул его за руку.
— Пошли!
Двое мужчин, уцепившись друг за друга, чтоб не потерять равновесия, стали пробиваться через воду, шагая неустойчивыми ногами по мокрому деревянному настилу. Время от времени большие волны пытались смыть их в море. Один раз Джон потерял опору и спасся только благодаря крепкой хватке своего товарища. Обессилев, они все-таки выбрались на болотистый берег с другой стороны и помчались туда, где шлюпки «Триумфа» подбирали солдат с топкого берега и доставляли на борт.
Джон рухнул в одну из шлюпок и оглянулся, пока шлюпка отходила от берега. Невозможно было отличить друга от врага, все были похожи: покрытые грязью и по колено в воде. Люди дрались врукопашную, защищая свою жизнь, а через них перекатывались высокие грязные волны. Очень скоро шлюпка ударилась о борт «Триумфа», Джон вскочил и взялся за сетку, свисавшую с борта. Солдаты из лодки подталкивали его наверх, больная нога шарила по сетке в поисках опоры, он подтянулся сильными руками и перекатился через борт. Он лежал на палубе, задыхаясь и всхлипывая, остро ощущая щекой блаженную прочность надраенного дерева.
Через мгновение он заставил себя подняться и направился туда, где его господин смотрел на остров. Там была бойня. Почти все английские солдаты, следовавшие за Джоном, попали в ловушку между морем и французами. Они спрыгивали с настила или старались убежать через предательскую трясину. Крики утопающих были как крики чаек на гнездовье — громкие, требовательные, нечеловеческие. Кто-то качался на волнах и пытался взобраться обратно на настил, но находил быструю погибель под пиками противника. Французские солдаты, те, которые затормозили перед настилом и не замочили сапог, имели в своем распоряжении время без спешки зарядить, выстрелить и точно попасть, они целились в тех немногих англичан, которые пытались доплыть до корабля. Передние ряды, завершив свою смертельную работу на настиле, скрывшемся под водой, отходили перед наступающим морем и тыкали пиками в тела англичан, что перекатывались и медленно вращались в набегающих волнах.
