“Сэр Лоренс будет партнером Мерилин”. Эта сенсационная новость, облетевшая первые страницы газет в конце 1956 года, послужила пикантной темой для разговоров за чашкой кофе, поводом для лукавых подмигиваний и одобрительного хмыканья в барах, обеспечила отделы светской хроники богатым материалом на много месяцев вперед. Мерилин Монро, секс-символ пятидесятых годов, собиралась сниматься вместе с Оливье в “Спящем принце” в роли, которую на театре исполняла Вивьен Ли.
Перспектива альянса Монро — Оливье, совершенно естественно, заинтриговала и прессу, и публику. Его восприняли как новый взлет в головокружительной карьере девочки по имени Норма Джин, воспитывавшейся без отца, отданной в приют, а затем скитавшейся по чужим людям. Всего пять лет прошло с тех пор, как Мерилин, бывшая упаковщица парашютов, бессловесной блондинкой промелькнула на экране в фильме “Все о Еве”, где царила Бетт Дэвис; и всего три года — с тех пор, как ее выразительно покачивающиеся бедра приковали к себе взгляды мужчин в “Ниагаре”. И вот теперь она владела собственной компанией “Мерилин Монро продакшнз инкорпорейтед” и предлагала совместную работу самому знаменитому из титулованных актеров.
Для Оливье подобный шаг сочли рискованным. Связываясь с Монро, он как бы спускался с королевской трибуны, чтобы стать рядовым участником парада, демонстрировавшего кинокоммерцию в самом откровенном виде. После трех лет, целиком посвященных Шекспиру, Оливье рассчитывал переключиться и к тому же хорошо заработать, прежде чем браться за тяжелейшую задачу — экранизацию “Макбета”. Но этот путь был отнюдь не безопасен. Прежде самый прославленный актер "Олд Вика" не мог бы окружить себя толпой юных поклонниц, не вызвав суровых нареканий. Однако теперь, в качестве партнера мисс Монро, он неминуемо обрекал себя на разного рода безусства, истерическое поклонение, необузданную рекламу и пикантную хронику, сопровождающую жизнь кумиров толпы.
Поначалу он видел в этом какую-то удалую привлекательность. Имена Оливье и Монро стали неотделимы друг от друга, как Рыцарь и Подвязка. А когда сэр Лоренс сделал еще одну уступку коммерции, предоставив свое имя новому сорту сигарет, его прозвали "Сэр Пробковый Мундштук". Вполне безобидная шутка. Отлично. Юмор в стиле Сальватора Дали ("Сэр Лоренс видится мне носорогом”), приезжавшего писать портрет Оливье в роли Ричарда ІІІ. Пожалуй, было даже полезно время от времени “заземлять" образ этого театрального сановника, вознесшегося над массовым потоком шоу-бизнеса.
Однако в широком общественном плане работа с Монро означала нечто большее, чем забавный эксперимент. Его ждала та наэлектризованная слава кинозвезды, с которой он не сталкивался со времен “Грозового перевала". Лихорадочный восторг, вызванным тогда его Хитклифом, не доставил Оливье удовольствия, а вместе с тем ему неизбежно предстояло быть вовлеченным в шумиху, поднятую вокруг его сотрудничества с голливудской королевой сексуального рая. Англичанин, углубленный в себя и дорожащий своей частной жизнью, актер, стремящийся к совершенству и твердо усвоивший, что быть скучным смерти подобно, — Оливье уже не в первый раз становился жертвой своей патологической раздвоенности.
Предполагаемый союз Рыцаря и Подвязки складывался в условиях, при которых рекламный бум был неминуем. Мисс Монро не снималась с ноября 1954 года, когда в “Страсти через семь лет" она сыграла прелестную, соблазнительную девушку, смущающую покой и нравственные устои степенного соломенного вдовца. Показав ее шикарной девицей с роскошными формами, в которой удивительным образом сочетались чувственность и чистота, фильм превратил Мерилин в предел мечтаний каждого женатого мужчины и раздразнил аппетит любителей кино. В этот стратегически важный момент, ссылаясь на то, что ей мало платят и дают плохие роли, мисс Монро разорвала контракт с фирмой “XX век — Фокс" и демонстративно покинула Голливуд. С тех пор мятежница праздно жила в Нью-Йорке, ее делами руководил бывший фотограф Милтон Грин, а в вопросах искусства консультировал Ли Страсберг, основатель и директор Актерской студии и главный приверженец противоречивых принципов "Метода". Мерилин училась у Страсберга более полугода. Изо всех сил пытаясь развить свой интеллект (“Я хочу быть актрисой, а не чудом природы”), она стала строить необычные творческие планы: говорила о постановке “Лисистраты” Аристофана на телевидении и о желании сыграть Грушеньку в “Братьях Карамазовых” Достоевского. К тому же у нее начался роман с Артуром Миллером, драматургом-интеллектуалом, лауреатом Пулитцеровской премии, чье имя часто упоминалось на страницах газет в связи с Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности, ведущей “охоту за ведьмами”: не желая идти против собственной совести, он упорно отказывался назвать имена лиц, с которыми встречался семнадцать лет назад на коммунистических митингах.
Все трое — Грин, Страсберг и Миллер — оказывали на Мерилин сильное влияние, искренне желая ей добра. При этом зачастую их действия не были согласованы. Когда возникла идея пригласить Оливье в качестве режиссера и исполнителя главной роли в “Спящем принце”, Мерилин упомянула в разговоре, что Страсберг нашел эту мысль “неплохой”. Грин немедленно послал Оливье телеграмму с официальным предложением. Но, как ему объяснили впоследствии, Страсберг заметил всего лишь, что идея “как будто неплохая” и над ней стоит подумать. Если бы совещание всех заинтересованных лиц состоялось до решительного шага, нет уверенности, что Страсберг как художественный наставник Мерилин одобрил бы такой выбор. Ведь принципы Оливье находились в полном противоречии с установками “Метода” — он шел “от внешнего к внутреннему” в своем поиске духовной сущности героя, отталкиваясь от какой-то характерной приметы внешности, “периферической” особенности.
Однако, поскольку всем хотелось видеть в главной роли имено Оливье, было решено, что единственный выход из создавшегося положения — оставить уже отправленное приглашение в силе. Сделка была заключена. В феврале сэр Лоренс вылетел в Нью-Йорк на предварительные переговоры, вызвавшие почти такой же интерес прессы, как январская встреча между президентом Эйзенхауэром и сэром Энтони Иденом. В первый раз они увиделись в нью-йоркской квартире Монро. Свидание было назначено на полдень. Мерилин перенесла его на шесть часов. Сэр Лоренс приехал ровно в шесть. Мерилин — в самом простом платье и практически без грима вышла из своей спальни в семь. Она принесла свои извинения. “Я просто не знала, что надеть,— объясняла она впоследствии. — Как я должна выглядеть — буднично или официально? Я дважды перемерила весь свой гардероб, но любая вещь казалась мне совершенно неуместной”.
Сэр Лоренс изо всех сил стремился к пунктуальности, так как у него был заказан международный телефонный разговор с Вивьен. Тем не менее он отнесся к задержке весьма любезно. Ему еще предстояло помучиться с пресловутыми опозданиями своей партнерши. Опоздания стали безотчетной реакцией Мерилин на любое событие, заставляющее ее нервничать. По мнению психиатра, ее непунктуальность, медлительность, страхи и частые головные боли были типичными проявлениями склонной к истерии личности,
