Тот кинул подозрительный взгляд в сторону великого магистра, но все же вышел прочь. Едва за монахом захлопнулась дверь, как старик произнес:
– Что именно вы хотите узнать?
– Все, что произошло в Мьезе на том острове,– Амадиу подставил к кровати колченогий табурет. – С самого начала.
– С начала? Что ж... – Фабрис ненадолго замолчал, точно собираясь с мыслями. – Я родился в семье потомственного камнетеса, и кажется, молот с зубилом попали в мои руки еще раньше, чем отец выучил меня с ними управляться. Его самого водил в учениках мой дед, а под надзором его отца – моего прадеда Жана – в свое время было заложен первый камень в знаменитом Рианском соборе. Вы когда-нибудь там бывали?
Амадиу кивнул, на миг позабыв, что его собеседник слеп, но губы старика расплылись в грустной улыбке, словно он уловил его жест.
– Да, столь величественное сооружение, что дух захватывает. Какие капеллы... фрески... а формы – точно сами боги вели руки людей, что создали подобное. Увы, но прадед мой не успел закончить восточный шпиль и северное крыло – тиф забрал Жана, едва он отмерил пятый десяток. В нашей семье мужчин будто преследует злой рок – дед мой сорвался с недостроенной стены в сорок с полтиной, наступив на шаткий камень, а отец не дожил до сорокалетия год, сгорев от лихорадки. Вот только я еще до сих пор мучаюсь, неведомо зачем...
Амадиу терпеливо выслушивал неторопливый рассказ Фабриса, не перебивая и не подгоняя старика, боясь сбить его с мыслей. Но тот и сам уже перешел к тому, зачем собственно великий магистр и приехал в Аркхемский монастырь.
– Но вы проделали столь долгий путь не затем, чтобы выслушивать байки о моей семье, верно? Мьеза... – старик пожевал губами. – Было мне тогда едва ли двадцать лет – я только-только перешел из учеников в мастера и рвался за любую работу, какую мог заполучить. А тут как раз подвернулся удачный случай – семья Отесов вместе с городским советом решили отстроить замок, что пустовал после гибели хозяина.
– Что с ним случилось? – спросил Амадиу
– Увы, на этот вопрос ответа я не знаю, – пожал плечами Фабрис. – Слухи ходили разные – кто говорил он от холеры помер, кто утверждал, что в озере утонул, а кто-то сказывал, что безлунной ночью прямо из собственной постели сгинул… По родству люди эти корнями переплеталась с Отесами – пускай и была куда менее знатной и богатой ветвью – так что крепость вскоре перешла к ним. Те пообещали городским властям хорошую сумму, коли те помогут им отстроить замок, а магистрат в свою очередь обратился в нашу ложу. Не прошло и месяца, как договорившись об оплате и подрядив мастеров из других цехов, мы уже плыли к острову – архитекторы, землекопы, каменщики, углежоги, плотники... А следить за строительством отправился господин Мартин Отес – младший брат герцога Джосса Отеса.
«Джосс Отес... Отец Эрбера. Так вот почему он отправился в тот замок. Наверняка услышал рассказ о гибели своего дяди и решил проверить остров лично», – подумал Амадиу. Фабрис вновь закашлялся и махнул рукой в сторону стола, где стояли графин и пара кружек. Когда великий магистр преподнес ему воды, старик не торопясь утолил жажду и продолжил:
– Хоть господин Отес и был среди всех единственным знатным человеком, но общался с нами на равных. Образованный был господин, я вам скажу – обучался в нескольких монастырях, но потом решил посвятить свою жизнь архитектуре, исчислению, живописи и прочим наукам и искусствам. Но и работы руками не чурался – вставал Мартин завсегда первый, а ложился последний и помогал по мере своих сил, пытаясь вникнуть во все тайны нашего ремесла. Как вы знаете, в отличие от прочих ремесленных ложа строителей достаточно закрыта и не терпит посторонних глаз – но даже главный архитектор не мог не воздать скупую похвалу рвению Отеса, что впитывал знания точно земля воду. И вот, расположившись в замке, уже с рассветом следующего дня мы принялись за работу. Прошло несколько дней и ничто не предвещало беды, но...
Лицо Фабриса исказила гримаса боли, точно воспоминания о тех днях вскрыли закостеневшую, не до конца зажившую рану, а Амадиу затаил дыхание, стараясь не пропустить ни слова.
– Начались твориться странные вещи, которым мы поначалу не придавали значения. Чудные тени, что иной раз мелькали на стенах после заката, мы называли игрой пламени, чьи-то тихие голоса, нашептывающие из мрака – порывами ветра, а постоянные кошмары, терзающие нас по ночам – усталостью...
– Кошмары? – переспросил Амадиу. – Все, кто был в замке, видели дурные сны?
– Не все, но многие. И я был в их числе. Поначалу я думал, что чудные видения приходят лишь ко мне одному – но случайно проговорившись о них за трапезой, убедился, что ночные ужасы преследуют не только меня.
– И что же вы видели?
– Как правило, это был один и тот же сон. Я приходил в себя и вдруг понимал, что нахожусь в незнакомом мне городе. С огромными зданиями, что исполинскими плитами пронзали небо и опустевшими улицами, походившие на высохшие каналы, заполненные густым туманом – вытяни руку и едва ли разглядишь собственные пальцы. Это был сон – но настолько реальный, что казался явью. Строения те – на ощупь гладкие и поблескивающие зеленоватым отблеском – были будто отлиты целиком из какого-то неведомого мне камня или металла, а повсюду стоял спертый, затхлый воздух. У домов же не было ни окон, ни дверей, ни малейшей щелочки или желоба – я бродил между ними словно призрак, пытаясь докричаться хоть до единой живой души, но в ответ слыша лишь собственное эхо. А потом вдалеке начинал раздаваться рев... Сперва тихий – но с каждым мгновением он становился все громче и громче, словно в тысячи и тысячи труб разом дули чьи-то могучие глотки. После небо начинало темнеть, и город накрывала огромная тень. Я поднимал голову, и...
Старик закашлялся и снова указал на стол. Осушив кружку в два глотка, он вытер губы тыльной стороной ладони.
– ... и тут я просыпался, мокрый от пота и трясшийся от страха. Спустя несколько дней, под самое утро со двора послышались испуганные крики. Выбежав наружу вместе с прочими, я узнал, что один из фресочников сбросился со стены. А через несколько дней мы нашли помощника главного архитектора в собственной комнате с петлей на шее.
– Может быть, их убили? – предположил Амадиу.
– Несколько человек лично видели, как фресочник залез на стену и просто шагнул вниз, – покачал головой Фабрис. – А дверь в покои архитектора была заперта изнутри на засов – нам даже пришлось прорубать ее топором. Но, как оказалось, это было только начало. Мы продолжили работать, и почти закончили ремонт молельни, как Отес созвал всех нас вниз, в подземелье. Вид у него был взволнованный – указав на одну из стен, он попросил сломать ее молотом, утверждая, что за ней что-то есть. И действительно – едва упал последний камень и рассеялась пыль, как мы очутились внутри крохотной комнатки. Она была пуста – если не считать какого-то странного зеркала... и скелета, что лежал подле него, обнимая сию вещь, словно родное дитя.
