— Ты хочешь сказать… город останется незащищенным? Он закрыл глаза; глазные яблоки двигались под веками, как мелкая рыбешка; он как будто уже видел результаты этого своего решения.
— У пас нет выбора.
— Надолго?
— Сколько понадобится для подготовки нового отряда.
Год. Может, больше.
— Год! — воскликнула я, думая о том, что Аякс с его сворой сможет натворить за это время. Думая также о девочках из магазина и из ночной пустыни, на которых напали и оставили умирать. — Элю слишком долго.
— У тебя есть идея получше? — выпалил он, сердито посмотрев на меня.
— Эй, не срывай зло на мне. Я только говорю…
— Лучше помолчи!
— Боже! — Я стиснула кулаки. — Почему вы все так против меня настроены? Что я такого сделала?
— Я не… — Он замолчал: понял, что кричит, и глубоко вдохнул. И на выдохе продолжил: — Я не из-за тебя расстроился, поняла? — солгал он. — Мы с Гретой кое-что обсудили, и это меня вывело из себя. Прости за тон. Мне пора идти…
Его страх достиг меня, обжег слизистые оболочки носа.
— Минутку. Кое-что обсудили? Меня?
— Кое-что, — повторил он, — строго конфиденциальное. И не твое дело, о чем я веду речи с Гретой.
— Мое, если ты выходишь из этой комнаты и обращаешься со мной, как с чужаком. Как с врагом. — Я скрестила руки на груди, видя, что он открыл рот, собираясь возражать. — Этот разговор все еще с тобой, Уоррен. Он пахнет промышленными отходами. Он металлический и холодный, и это ощущение усилилось за время нашей встречи. Почему ты говорил с Гретой обо мне?
— Я не обязан тебе отвечать, — прошептал он. — Я достаточно для тебя сделал.
Я удивленно отступила. Кто эmom человек? Я склонила голову, исследуя окружающий его воздух: обонятельные рецепторы ощупывали все, как ноги многоножки.
— Прекрати! — приказал он, и его окружила невидимая стена, подобная башне. Он прошел мимо меня.
— Да что с тобой такого?
— Ты! — крикнул он, испепеляя меня горячими, полными ярости глазами. — Не поняла? С тобой, а не со мной!
Я смотрела в эти глаза, видела, как они горят, дымятся, потом тускнеют. Теперь в них нет чувства. Они апатичны. Мертвы. «Он от меня закрылся, — подумала я с удивлением и обидой. — Просто выбросил меня».
Я почувствовала, как широко распахиваются мои глаза, дыхание вырывается толчками.
— Ублюдок. Это ты меня втянул, помнишь? Крикнул: «Эврика!» и выпрыгнул перед моей машиной! Ты меня превратил в это, — сказала я, обведя рукой сверху донизу тело Оливии.
— Хочешь вернуть свою жизнь, Джоанна? — спросил он, удивив меня тем, что так открыто назвал меня настоящим именем. Я оглянулась, но снова посмотрела на него, когда он шаг-пул ко мне. — О, прошу прощения, я имею в виду то пустое существование, которое ты называла жизнью. Что ж, отлично. Как только мы найдем способ вывести тебя отсюда, мы тебя освободим. Физически. Умственно. Полностью. Довольна?
Я была бы довольна — несколько дней, может, даже несколько часов назад. Но теперь эта отставка, этот отказ — это даже более узкий выбор, чем он предоставлял мне раньше. Так почему именно сейчас?
Я наклонила голову и сделала шаг к нему.
— Ты меня боишься.
Тревога ударила по мне, как хлыстом, и Уоррен стиснул зубы, Он не хотел, чтобы я это чувствовала, и попытался скрыть свой промах за словами.
— Мы ошиблись. Я ошибся. Нам не следовало приближаться к тебе, не следовало вводить в Зодиак в таком позднем возрасте.
Я не обращала внимания на его слова, только на эмоции, дрожавшие, как горячее масло, под его восковой внешностью.
— Ты мне не доверяешь.
— Не доверяю Тени в тебе!
Я дернулась, не успев сдержаться; сердце пропустило удар. Из середины живота по всему телу начала распространяться волна паники. Он последний в этом подземном аду, от кого я ожидала услышать такие слова. Хотя я и подозревала, что Уоррен что-то утаивает от меня, но думала, что это связано с Теклой или с какими-то еще не понятными мне проблемами отряда. Но не со мной. Я почему-то с самого начала считала само собой разумеющимся, что Уоррен всегда на моей стороне.
— А как же Свет? Как сторона моей матери?
— Твоя мать, — фыркнул он, и горечь, словно яд, начала покрывать окружающие нас стены. — Зоя ушла, Джоанна. Она ушла и не вернется. Возможно, так долго жила на стороне Тени, что это начало ей нравиться. Кто знает? Она может и сейчас быть там, вести легкую жизнь, потому что, понимаешь, это гораздо легче… — Да. я знала. — Черт побери, да, не исключено, что именно она передает Тульпе информацию о наших звездных знаках…
— Нет. — Я покачала головой, — Это не она.
— А откуда тебе известно, что она может сделать и чего нет? Ты ее по-настоящему никогда не знала.
Мои губы задрожали. Он меня поймал.
— Мы забыли о существовании Зои и скоро то же самое сделаем с тобой. И тогда просто вернемся к жизни в разных реальностях.
Сердце мое сжалось, и я знала, что Уоррен почувствовал это. Он способен ощущать эхо моих чувств в своей крови… если хочет,
— Так… вот как? Он оглядел меня сверху донизу, лицо его на мгновение смягчилось, и он мигнул. Но вот лицо его снова застыло, эмоции окаменели, и он превратился в кого-то другого — не бродягу и не предводителя подполья. Он стал никем.
— Мне пора идти,
— Вот так просто, Уоррен? — бросила я ему вслед. — Ты собираешься повернуться ко мне спиной, как будто я не потеряла всю свою жизнь, свою личность, свою сестру? Как будто никто не пытался меня убить? — : Он продолжал уходить, и я заговорила еще громче: — Как будто мои глаза не истекали кровью в глазницах?
Никакого ответа, только глупое шлепанье его походки. Хотя как-то неожиданно она перестала выглядеть глупой. Теперь она стала решительной. Признающей поражение. Финальной.
— А как же наша с тобой особая связь, как она? — Он свернул за угол. Он слышал меня, но молчал. — Не поворачивайся ко мне своей проклятой спиной! — Я ударила кулаком по стене. — Уоррен!
Голос мой глухо отразился в пустом коридоре и перешел на шепот.
— Не… не уходи…
Прижавшись к стене, я попыталась восстановить дыхание.
«Как он мог? Он меня знал, знал, кто я и почему. Разве не он обнимал меня, когда я плакала на полу, глядя по местному каналу на собственные похороны, как на какое-то реалити — шоу? Он знает меня, — подумала я, — меня настоящую. Знает…»
— Даже я сама этого не знаю. — Дрожа, я оттолкнулась hi стены. Не хотела сломаться здесь, в коридоре, где меня любой может увидеть. Где, как вирус, повсюду сохраняется недоверие Уоррена.
Поэтому я бросилась к ближайшему выходу — к двери Греты, и она открылась так быстро, что я сделала два шага, прежде чем поняла, что забыла постучать. Полуослепнув от потрясения и жалости к себе, я едва заметила удивление Греты, то, как она вздрогнула, прежде чем овладела собой. Руки ее исчезли за спиной, она попятилась и прижалась к своему туалетному столику, и за ней в зеркале отразилось мое бледное лицо, мои темные глаза.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
