Пипец он с прибабахом.
— Гляди…
Ставит контейнер на пол и снимает крышку.
— Фу, если это тараканы, то я…
— Нет. Это улитка-ахатина, — достает существо и помещает его себе на ладонь.
Мерзкая.
— Это и есть твой Женя? — отодвигаюсь назад, когда он показывает эту самую улитку ближе. — Здоровенная… Я таких никогда не видела.
— Женек, знакомься, это Инга. Инга, это — Женек.
Дурачок.
— Ты где достал ее, Левицкий? — с интересом рассматриваю нового питомца.
Да вроде не такая уж она и мерзкая.
— В зоомагазине купил. У меня сложилось впечатление, что они там совсем ничего не знают об уходе за моллюсками.
— Ой, она ползет, — наблюдаю за движениями Жени.
— Ахатины — удивительные существа. Самые умные среди представителей своего рода. Представляешь, она может узнавать хозяина и окружающие предметы.
— Да ладно…
— Они довольно умны. Ученые доказали наличие у ахатин долговременной памяти. А еще они способны переносить вес в десять раз больше собственного.
— Это девочка или мальчик?
— Ахатины — гермафродиты.
— Ну, этот факт хотя бы объясняет выбор имени. Забавные рожки.
— Как думаешь, зачем они нужны?
Левицкий в своем духе. Начинаются загадки и ребусы…
— Не знаю, — пожимаю плечом.
— Вот это, — показывает пальцем, — вывернутый наизнанку нос. Все обонятельные рецепторы у улиток вытянуты в рожки.
Ни фига се…
— А это рот?
— Да. У улитки около двадцати пяти тысяч зубов. Они работают подобно терке.
— Глаза такие странные. Этот твой подопечный хорошо меня видит?
— К сожалению, нет. Твою красоту в полной мере Женя оценить не может. Для них все расплывчато, в основном улитки различают только свет и тьму.
— Хм.
— Хочешь подержать?
— Наверное воздержусь, — но Герман уже берет меня за руку.
Вай, какое странное чувство…
Евгений принимается исследовать пространство. Сперва мне довольно трудно справиться с брезгливостью, но неприятные ощущения постепенно сходят на нет.
— Слышала про улиткотерапию. Говорят, их слизь полезна для кожи.
— В состав муцина улитки в основном входит обычная вода, но помимо нее там можно найти: аллантоин, гиалуроновую и гликолевую кислоты.
— В Тайланде их сажают на лицо. Моя маман делала себе такие процедуры. Я не рискнула…
— Если надо, Женька готов поделиться своим муцином.
У меня звонит телефон. На экране высвечивается незнакомый номер. По ходу с кастинга звонят.
— Все, забирай свое животное.
— Инга, а ты вечером занята?
— Для тебя я всегда занята, Гер.
Раздраженно от него отмахиваясь, принимаю вызов.
— Алло…
Оставляю Левицкого в компании его улитки и направляюсь к себе.
* * *
Все воскресенье готовлюсь к грядущему мероприятию. Вчера позвонили представители одного небезызвестного музыкального канала и пригласили попробоваться на роль телеведущей.
Выкусите все! Меня заметили из сотни! Если все удачно сложится, то вести «Топ-чарт» буду я!
— У Дашки завтра день рождения. Будем поздравлять? — Ритка укладывается в постель.
Раз пятый уже встает и убегает в туалет. Цистит у нее, что ли?
Вернемся к Арсеньевой… Мы с Дашкой не общаемся больше месяца, но, блин… как-то стремно игнорить днюху. Живем ведь вместе.
— Ну давай поздравим.
— Тогда надо придумать подарок.
— Учитывая ее интересное положение, предлагаю соски и прочую лабуду для новорожденных. Че там, они с Матвеевым помирились? — разглаживаю тканевую маску и откидываюсь на подушку.
— Зачем ты влезла?
— А что? — искренне недоумеваю. — Считаешь, что отец не должен знать о своем ребенке?
Молчит.
— Матвеев — гад. Слиться решил, а не мешало бы разделить ответственность. Кто не надел скафандр перед полетом в открытый космос? Правильно, он!
— Нет никакого ребенка…
— Ой да не гоните мне! Я видела Дашкин тест.
Терпеть не могу, когда меня держат за идиотку.
— Он не Дашкин, а мой.
А вот щас я прям знатно прифигела.
Поднимаюсь так резко, что едва маску не роняю.
— Только не надо трубить об этом направо и налево.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Бобылыч… Ты серьезно? — ошарашено хлопаю ресницами, обработанными репейным маслом.
— Просто от Арсеньевой отцепись.
— Шок в шоке. Так это ты беременна?
Недовольно морщится. Словно эта мысль ей неприятна.
— Очуметь, блин! — сдергиваю дурацкую маску, воняющую огурцами, и перебираюсь к Бобылевой на кровать.
Сказать что я удивлена — это ничего не сказать. Я на фиг в полном ауте.
— Кто отец?
— Мой бывший парень. Он недавно приезжал, — бормочет, потупив взгляд.
— Ну ты даешь, подруга! А с виду такая тихоня! — толкаю ее плечом. — Вот это вы отожгли.
— Так вышло…
— Когда свадьба? — забираю у нее яблоко. Все равно не ест его. Уже полчаса крутит в руках.
— Не будет никакой свадьбы. И ребенка тоже. Обещай, что никому не расскажешь, — поднимает на меня испуганные глаза.
И ребенка тоже… Я ж правильно все поняла?
— Не расскажу, — смотрим друг на друга. И только сейчас замечаю, как она изменилась.
Уставшая. Измученная. Бледная.
— И тошнит тебя не из-за таблеток, — догадываюсь вдруг.
— Зачем ты напомнила…
Вскакивает с постели. Опять, видимо, подкатило. Опускает ноги на пол, надевает тапочки и шлепает до двери.
Ну дела… Беременная Бобылыч — это прям пипец. Вот где нежданчик.
— Даша, ты чего? Даш… Инга, иди сюда!
Взволнованный голос новоявленной мамаши вынуждает меня подняться.
— Ну что там такое? — открываю дверь пошире и в недоумении смотрю на Арсеньеву.
Сидит у стены на полу.
— Что с ней?
— Даша, — наклоняюсь к ней. — Все нормально? Эй…
Мне почему-то становится тревожно. Она какая-то растрепанная, да и вообще…
— Даш, — пытаюсь добиться от нее хоть единого слова, но не выходит. — Блин, да что такое? Ты меня пугаешь! Что случилось, Даш?
Она вдруг поднимает голову. Как будто только сейчас услышала мое обращение к ней.
— Божечки…
В ужасе прижимаю ладонь ко рту.
— Кто сделал это с тобой? — тянусь к ней, убираю волосы с лица. — Давай-ка встанем. Рит, помоги…
Кое-как затаскиваем Дашку в комнату. Прямо в пуховике усаживаем на кровать.
Она, словно тряпичная кукла. Ни на что не реагирует. Глаза стеклянные.
— Дашка…
Смотрю на нее и самой от увиденного больно становится. Губа разбита. Бровь рассечена. Скула распухла. У носа запеклась кровь.
Мы с Бобылевой переглядываемся. Одно понятно, на Арсеньеву напали. Ее кто-то избил, и от этой мысли мороз ползет по коже.
— Звони в полицию, Рит.
— Звоню, — кивает, забирая телефон с тумбочки.
— Нет, — в отчаянии хрипит Дашка, цепляясь за ее руку.
Такой панический страх плещется в ее глазах.
— Даша…
— Не надо в полицию! — умоляет рваным шепотом. — Не надо…
Дышит часто-часто. Разнервничалась, и это лишь сильнее меня пугает.
Ритка сбрасывает вызов и вопросительно на меня таращится. Будто я понимаю, что делать!
— Выпей водички, — вкладываю чашку в Дашкины руки, но они трясутся так, что вода проливается.
— Объясни, что произошло. Пожалуйста, — Рита тоже садится с ней рядом. — Даааш.
— Каримов…
Непроизвольно вздрагиваю, когда слышу эту фамилию.
— Около работы. Недалеко от остановки, — говорит отдельными фразами, но итак все ясно.
— Сколько их было?
— Трое.
Честно говоря, этого я и боялась. Еще тогда, сидя в деканате.
— Даш…
Не могу произнести. Не могу даже думать об этом.
— Они…
Перехватываю ее взгляд. Кривится. Не хочет вспоминать.
— Дашка…
Срывается. Плачет тихонько, но так горько и пронзительно, что у меня сердце на части рвется.
— Они тебя… трогали?
На интуитивном уровне чувствую, что там происходило нечто мерзкое.
